Приключения Гулливера
Наконец, после трехдневного размышления, они написали ответ.
В их письме было сказано, что император Блефуску приветствует своего
друга и брата императора Лилипутии Гольбасто Момарен Эвлем Гердайло Ше-
фин Молли Олли Гой, но вернуть ему Куинбуса Флестрина не может, так как
Человек-Гора только что отплыл на огромном корабле неизвестно куда. Им-
ператор Блефуску поздравляет своего возлюбленного брата и себя с избав-
лением от лишних забот и тяжелых расходов.
Отослав это письмо, блефускуанцы стали торопливо собирать Гулливера в
дорогу.
Они зарезали триста коров, чтобы смазать его лодку жиром. Пятьсот че-
ловек под надзором Гулливера сделали два больших паруса. Чтобы паруса
вышли достаточно прочные, они взяли самое толстое тамошнее полотно и
простегали, сложив в тринадцать раз. Снасти, якорный и причальный канаты
Гулливер приготовил сам, скрутив по десять, двадцать и даже тридцать
крепких веревок лучшего сорта. Вместо якоря он приспособил большой ка-
мень.
Все было готово к отплытию.
Гулливер в последний раз пошел в город, чтобы попрощаться с императо-
ром Блефуску и его подданными.
Император со своей свитой вышел из дворца. Он пожелал Гулливеру
счастливого пути, подарил ему свой портрет во весь рост и кошелек с дву-
мястами червонцев - у блефускуанцев они называются "спругами".
Кошелек был очень тонкой работы, а монеты можно было ясно разглядеть
с помощью увеличительного стекла.
Гулливер от души поблагодарил императора, завязал оба подарка в уго-
лок своего носового платка и, помахав шляпой всем жителям блефускуанской
столицы, зашагал к берегу.
Там он погрузил в лодку сотню воловьих и триста бараньих туш, вяленых
и копченых, двести мешков сухарей и столько жареного мяса, сколько успе-
ли приготовить за три дня четыреста поваров.
Кроме того, он захватил с собой шесть живых коров и столько же овец с
баранами.
Ему очень хотелось развести таких тонкошерстных овечек у себя на ро-
дине.
Чтобы кормить в дороге свое стадо, Гулливер положил в лодку большую
охапку сена и мешок зерна.
24 сентября 1701 года, в шесть часов утра, корабельный врач Лемюэль
Гулливер, прозванный в Лилипутии Человеком-Горой, поднял парус и покинул
остров Блефуску.
Свежий ветер ударил в парус и погнал лодку.
Когда Гулливер обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на низкие
берега блефускуанского острова, он ничего не увидел, кроме воды и неба.
Остров исчез, как будто его никогда и не было.
К ночи Гулливер подошел к маленькому скалистому островку, на котором
жили одни улитки.
Это были самые обыкновенные улитки, каких Гулливер тысячу раз видел у
себя на родине. Лилипутские и блефускуанские гуси были немного меньше
этих улиток.
Здесь, на островке, Гулливер поужинал, переночевал и утром двинулся
дальше, взяв по своему Карманному компасу курс на северо-восток. Он на-
деялся найти там обитаемые острова или встретить корабль.
Но прошел день, а Гулливер по-прежнему был один в пустынном море.
Ветер то надувал парус его лодки, то совсем утихал. Когда парус пови-
сал и мотался на мачте, как тряпка, Гулливер брался за весла. Но трудно
было грести маленькими, неудобными веслами.
Гулливер скоро выбился из сил. Он уже стал думать, что ему никогда
больше не увидеть родины и больших людей.
И вдруг на третий день пути около пяти часов дня он заметил вдали па-
рус, который двигался, пересекая ему путь.
Гулливер принялся кричать, но ответа не было - его не слышали.
Корабль шел мимо.
Гулливер налег на весла. Но расстояние между лодкой и кораблем не
уменьшалось. На корабле были большие паруса, а у Гулливера - лоскутный
парус и самодельные весла.
Бедный Гулливер потерял всякую надежду догнать корабль. Но тут, на
его счастье, ветер неожиданно упал, и корабль перестал убегать от лодки.
Не спуская глаз с корабля, Гулливер греб своими маленькими, жалкими
веслами. Лодка подвигалась вперед и вперед - однако же во сто раз мед-
леннее, чем хотелось Гулливеру.
И вдруг на мачте корабля взвился флаг. Грохнул пушечный выстрел. Лод-
ку заметили.
26 сентября, в шестом часу вечера, Гулливер поднялся на борт корабля,
настоящего, большого корабля, на котором плавали люди - такие же, как
сам Гулливер.
Это было английское торговое судно, возвращавшееся из Японии. Капитан
его, Джон Бидль из Дептфорда, оказался любезным человеком и прекрасным
моряком. Он приветливо встретил Гулливера и отвел ему удобную каюту.
Когда Гулливер отдохнул, капитан попросил его рассказать, где он был
и куда направляется.
Гулливер вкратце рассказал ему свои приключения.
Капитан только посмотрел на него и покачал головой. Гулливер понял,
что капитан не верит ему и считает его человеком, потерявшим рассудок.
Тогда Гулливер, ни слова не говоря, вытащил из своих карманов одну за
другой лилипутских коров и овец и поставил их на стол. Коровы и овцы
разбрелись по столу, как по лужайке.
Капитан долго не мог прийти в себя от изумления.
Теперь только он поверил, что Гулливер сказал ему чистую правду.
- Это самая замечательная история на свете! - воскликнул капитан.
Все остальное путешествие Гулливера было вполне благополучно, если не
считать одной только неудачи: корабельные крысы утащили у него овцу из
блефускуанского стада. В щели своей каюты Гулливер нашел ее косточки,
начисто обглоданные.
Все другие овцы и коровы остались целы и невредимы. Они отлично пере-
несли долгое плавание. В пути Гулливер кормил их сухарями, растертыми в
порошок и размоченными в воде. Зерна и сена им хватило только на неделю.
Корабль шел к берегам Англии на всех парусах.
13 апреля 1702 года Гулливер сошел по трапу на родной берег и скоро
обнял свою жену, дочь Бетти и сына Джонни.
Так счастливо окончились чудесные приключения корабельного врача Гул-
ливера в стране лилипутов и на острове Блефуску.
Часть 2
Путешествие в Бробдингнег
ГУЛЛИВЕР прожил дома недолго.
Не успел он хорошенько отдохнуть, как его снова потянуло в плавание.
"Должно быть, уж таков я по природе, - думал он. - Беспокойная жизнь
морского бродяги мне больше по сердцу, чем мирное житье моих сухопутных
друзей".
Одним словом, через два месяца после своего возвращения на родину он
уже снова числился врачом на корабле "Адвенчер", отправлявшемся в
дальнее плавание под командой капитана Джона Николса.
20 июня 1702 года "Адвенчер" вышел в открытое море.
Ветер был попутный. Корабль шел на всех парусах до самого мыса Доброй
Надежды. Здесь капитан приказал бросить якорь и запастись свежей водой.
После двухдневной стоянки "Адвенчер" должен был снова пуститься в плава-
ние.
Но неожиданно на корабле открылась течь. Пришлось выгрузить товары и
заняться починкой. А тут еще капитан Николс заболел жестокой лихорадкой.
Корабельный врач Гулливер заботливо осмотрел больного капитана и ре-
шил, что ему нельзя продолжать плавание, прежде чем он совсем не попра-
вится.
Так "Адвенчер" и зазимовал у мыса Доброй Надежды.
Только в марте 1703 года на корабле опять были поставлены паруса, и
он благополучно совершил переход до Мадагаскарского пролива.
19 апреля, когда корабль был уже недалеко от острова Мадагаскар, лег-
кий западный ветер сменился жестоким ураганом.
Двадцать дней корабль гнало на восток. Вся команда измучилась и меч-
тала только о том, чтобы этот ураган наконец утих.
И вот наступил полный штиль. Целый день в море было тихо, и люди уже
стали надеяться, что им удастся отдохнуть. Но капитан Николс, бывалый
моряк, не раз плававший в этих местах, с недоверием посмотрел на притих-
шее море и приказал покрепче привязать пушки.
- Надвигается шторм! - сказал он.
И в самом деле, на другой же день поднялся сильный, порывистый ветер.
С каждой минутой он становился все сильнее, и наконец разразилась такая
буря, какой еще не видывал ни Гулливер, ни матросы, ни сам капитан Джон
Николс.
Ураган бушевал много дней. Много дней боролся "Адвенчер" с волнами и
ветром. Умело маневрируя, капитан приказывал то поднять паруса, то спус-
тить их, то идти по ветру, то лечь в дрейф.
В конце концов "Адвенчер" вышел победителем из этой борьбы. Корабль
был в хорошем состоянии, провианта вдоволь, команда здоровая, выносливая
и умелая. Одно только было плохо: на корабле кончались запасы пресной
воды. Надо было во что бы то ни стало пополнить их. Но как? Где? Во вре-
мя бури корабль так далеко отнесло на восток, что даже самые старые и
бывалые матросы не могли сказать, в какую часть света их забросило и
есть ли поблизости земля.
Все были не на шутку встревожены и с беспокойством посматривали на
капитана.
Но вот наконец юнга, который стоял на мачте, увидел вдали землю.
Никто не знал, что это такое - большая земля или остров. Пустынные
скалистые берега были незнакомы даже капитану Николсу.
На другой день корабль подошел так близко к земле, что Гулливер и все
моряки могли ясно разглядеть с палубы длинную песчаную косу и бухту. Но
была ли она достаточно глубока для того, чтобы в нее мог войти такой
большой корабль, как "Адвенчер"?
Осторожный капитан Николс не решился без лоцмана вводить свой корабль
в не известную никому бухту. Он приказал бросить якорь и послал к берегу
баркас с десятью хорошо вооруженными матросами. Матросам дали с собой
несколько пустых бочонков и поручили привезти побольше пресной воды, ес-
ли только им удастся разыскать где-нибудь недалеко от берега озеро, реч-
ку или ручей.
Гулливер попросил капитана отпустить его на берег вместе с матросами.
Капитан прекрасно знал, что его ученый спутник для того и отправился
в далекое путешествие, чтобы повидать чужие края, и охотно отпустил его.
Скоро баркас причалил к берегу, и Гулливер первым выскочил на мокрые
камни. Вокруг было совсем пусто и тихо. Ни лодки, ни рыбачьей хижины, ни
рощицы вдали.
В поисках пресной воды матросы разбрелись по берегу, и Гулливер ос-
тался один. Он побрел наугад, с любопытством оглядывая новые места, но
не увидел ровно ничего интересного. Всюду - направо и налево - тянулась
бесплодная, скалистая пустыня.
Усталый и недовольный, Гулливер медленно зашагал назад, к бухте.
Море расстилалось перед ним суровое, серое, неприветливое. Гулливер
обогнул какой-то огромный камень и вдруг остановился, испуганный и удив-
ленный.
Что такое? Матросы уже сели в баркас и что есть силы гребут к судну.
Как же это они оставили его одного на берегу? Что случилось?
Гулливер хотел громко закричать, окликнуть матросов, но язык у него
во рту словно окаменел.
И не мудрено. Из-за прибрежной скалы внезапно вышел человек огромного
роста - сам не меньше этой скалы - и погнался за лодкой. Море едва дохо-
дило ему до колен. Он делал громадные шаги. Еще два-три таких шага, и он
бы схватил баркас за корму. Но, видно, острые камни на дне мешали ему
идти. Он остановился, махнул рукой и повернул к берегу.
У Гулливера от ужаса закружилась голова. Он упал на землю, пополз меж
камней, а потом поднялся на ноги и сломя голову побежал, сам не зная ку-
да.
Он думал только о том, где бы ему укрыться от этого страшного, огром-
ного человека.
Наконец прибрежные пески и камни остались далеко позади.
Гулливер, задыхаясь, взбежал по склону крутого холма и огляделся.
Вокруг все было зелено. Со всех сторон его обступали рощи и леса.
Он спустился с холма и пошел по широкой дороге. Справа и слева сплош-
ной стеной стоял густой лес - гладкие голые стволы, прямые, как у сосен.
Гулливер закинул назад голову, чтобы поглядеть на верхушки деревьев,
да так и ахнул. Это были не сосны, а колосья ячменя вышиной с деревья!
Должно быть, время жатвы уже подошло. Спелые зерна величиной с круп-
ную еловую шишку то и дело больно щелкали Гулливера по спине, по плечам,
по голове. Гулливер прибавил шагу.
Он шел, шел и наконец добрался до высокой ограды. Ограда была раза в
три выше, чем самые высокие колосья, и Гулливер едва-едва мог разглядеть
ее верхний край. Попасть с этого поля на соседнее было не так-то легко.
Для этого нужно было подняться по каменным замшелым ступеням, а потом
перелезть через большой, вросший в землю камень.
Ступеней было всего четыре, но зато каждая из них много выше Гулливе-
ра. Только став на цыпочки и высоко подняв руку, он мог с трудом дотя-
нуться до края нижней ступени.
Нечего было и думать подняться по такой лестнице.
Гулливер стал внимательно осматривать ограду: нет ли в ней хоть ка-
кой-нибудь щелочки или лазейки, через которую можно было бы выбраться
отсюда?
Лазейки не было.
И вдруг на верхней ступеньке лестницы появился огромный человек - еще
больше того, который гнался за баркасом. Он был ростом по крайней мере с
пожарную каланчу!
Гулливер в ужасе кинулся в ячменную чащу и притаился, спрятавшись за
толстый колос.
Из своей засады он увидел, как великан помахал рукой и, обернувшись,
что-то громко закричал. Должно быть, он просто звал кого-то, но Гулливе-
ру показалось, будто гром грянул в ясном небе.
Вдалеке прозвучало несколько таких же раскатов, и через минуту рядом
с великаном оказалось еще семеро парней такого же роста. Наверно, это
были работники. Они были одеты проще и беднее первого великана, и в ру-
ках у них были серпы. Да какие серпы! Если шесть наших кос разложить на
земле полумесяцем, вряд ли получился бы такой серп.
Выслушав своего хозяина, великаны один за другим спустились на поле,
где притаился Гулливер, и принялись жать ячмень.
Гулливер, не помня себя от страха, кинулся назад, в чащу колосьев.
Ячмень рос густо. Гулливер еле-еле пробирался между высокими, прямыми
стволами. Целый дождь тяжелых зерен сыпался на него сверху, но он уже не
обращал на это никакого внимания.
И вдруг дорогу ему загородил прибитый к земле ветром и дождем стебель
ячменя. Гулливер перелез через толстый, гладкий ствол и наткнулся на
другой, еще толще. Дальше - целый десяток пригнувшихся к земле колосьев.
Стволы тесно переплелись между собой, а крепкие, острые усы ячменя, вер-
нее сказать - усищи торчали, словно копья. Они прокалывали платье Гулли-
вера и впивались в кожу. Гулливер повернул налево, направо... И там те
же толстые стволы и страшные острые копья!
Что же теперь делать? Гулливер понял, что ему ни за что не выбраться
из этой чащи. Силы оставили его. Он лег в борозду и уткнулся лицом в
землю. Слезы так и потекли у него из глаз.
Он невольно вспомнил, что еще совсем недавно, в стране лилипутов он
сам чувствовал себя великаном. Там он мог опустить к себе в карман всад-
ника с лошадью, мог одной рукой тянуть за собой целый неприятельский
флот, а теперь он - лилипут среди великанов, и его, Человека-Гору, могу-
чего Куинбуса Флестрина, того и гляди, упрячут в карман. И это еще не
самое плохое. Его могут раздавить, как лягушонка, могут свернуть ему го-
лову, как воробью! Все бывает на свете...
В эту самую минуту Гулливер вдруг увидел, что какая-то широкая, тем-
ная плита поднялась над ним и вот-вот опустится. Что это? Неужели подош-
ва огромного башмака? Так и есть! Один из жнецов незаметно подошел к
Гулливеру и остановился над самой его головой. Стоит ему опустить ногу,
и он растопчет Гулливера, как жука или кузнечика.
Гулливер вскрикнул, и великан услышал его крик. Он нагнулся и стал
внимательно осматривать землю и даже шарить по ней руками.
И вот, сдвинув в сторону несколько колосьев, он увидел что-то живое.
С минуту он опасливо рассматривал Гулливера, как рассматривают неви-
данных зверьков или насекомых. Видно было, что он соображает, как бы ему
схватить удивительного зверька, чтобы тот не успел его оцарапать или
укусить.
Наконец он решился - ухватил Гулливера двумя пальцами за бока и под-
нес к самым глазам, чтобы получше разглядеть.
Гулливеру показалось, что какой-то вихрь поднял его и понес прямо в
небо. Сердце у него оборвалось. "А что, если он с размаху швырнет меня
на землю, как мы бросаем жуков или тараканов?" - с ужасом подумал он, и,
как только перед ним засветились два огромных удивленных глаза, он умо-
ляюще сложил руки и сказал вежливо и спокойно, хотя голос у него дрожал,
а язык прилипал к небу:
- Умоляю вас, дорогой великан, пощадите меня! Я не сделаю вам ничего
дурного.
Конечно, великан не понял, что говорит ему Гулливер, но Гулливер на
это и не рассчитывал. Он хотел только одного: пусть великан заметит, что
он, Гулливер, не квакает, не чирикает, не жужжит, а разговаривает, как
люди.
И великан это заметил. Он вздрогнул, внимательно посмотрел на Гулли-
вера и ухватил его покрепче, чтобы не уронить. Пальцы его, словно огром-
ные клещи, сжали ребра Гулливера, и тот невольно вскрикнул от боли.
"Конец! - мелькнуло у него в голове. - Если это чудовище не уронит
меня и не разобьет вдребезги, так уж наверно раздавит или задушит!"
Но великан вовсе не собирался душить Гулливера. Должно быть, говоря-
щий кузнечик ему понравился. Он приподнял полу кафтана и, осторожно по-
ложив в нее свою находку, побежал на другой конец поля.
"Несет к хозяину", - догадался Гулливер.
И в самом деле, через минуту Гулливер был уже в руках того великана,
который раньше всех других появился на ячменном поле.
Увидев такого маленького человечка, хозяин удивился еще больше, чем
работник. Он долго рассматривал его, поворачивая то направо, то налево.
Потом взял соломинку толщиной с трость и стал поднимать ею полы Гулливе-
рова кафтана. Должно быть, он думал, что это что-то вроде надкрылий
майского жука.
Все работники собрались вокруг и, вытянув шеи, молча глядели на уди-
вительную находку.
Чтобы лучше разглядеть лицо Гулливера, хозяин снял с него шляпу и ле-
гонько подул ему на волосы. Волосы у Гулливера поднялись, как от сильно-
го ветра. Потом великан, осторожно опустил его на землю и поставил на
четвереньки. Наверно, ему хотелось поглядеть, как бегает диковинный зве-
рек.
Но Гулливер сейчас же поднялся на ноги и стал гордо разгуливать перед
великанами, стараясь показать им, что он не майский жук, не кузнечик, а
такой же человек, как они, и вовсе не собирается убежать от них и спря-
таться среди стеблей.
Он взмахнул шляпой и отвесил своему новому хозяину поклон. Высоко
подняв голову, он произнес громко и раздельно приветствие на четырех
языках.
Великаны переглянулись и удивленно покачали головами, но Гулливер яс-
но видел, что они его не поняли. Тогда он вынул из кармана кошелек с зо-
лотом и положил его на ладонь хозяина. Тот низко наклонился, прищурил
один глаз и, сморщив нос, стал разглядывать странную вещицу. Он даже вы-
тащил откуда-то из рукава булавку и потыкал острием в кошелек, очевидно
не догадываясь, что это такое.
Тогда Гулливер сам открыл кошелек и высыпал на ладонь великана все
свое золото - тридцать шесть испанских червонцев.
Великан послюнил кончик пальца и приподнял один испанский золотой,
потом другой...
|
