Гулливер прекрасно чувствовал себя в своем дорожном ящике. Гамак, за- менявший ему постель, был подвешен на шелковых веревках к четырем углам потолка. Он плавно покачивался даже тогда, когда верховой, к поясу кото- рого был пристегнут ящик Гулливера, ехал самой крупной и тряской рысью. В крышке ящика, над самым гамаком, Гулливер попросил проделать ма- ленькое окошечко, в ладонь шириной, которое он мог сам открывать и зак- рывать, когда ему вздумается.
В жаркие часы он открывал и верхнее и боковые окошки и безмятежно дремал в своем гамаке, овеваемый легким ветерком. Но, должно быть, этот сон на сквозняке был не так уж полезен. Когда король с королевой и со своей свитой прибыли в свой летний дво- рец, который находился всего в восемнадцати милях от берега, подле горо- да Фленфласника, Гулливер чувствовал себя совсем нехорошо. Он сильно простудился и был очень утомлен. А бедная Глюмдальклич, та совсем заболела дорогой. Ей пришлось лечь в постель и принимать горькие лекарства. Между тем Гулливеру хотелось как можно скорее побывать у моря. Он просто не мог дождаться минуты, когда опять ступит на прибрежный песок. Чтобы приблизить эту минуту, Гулливер стал просить свою милую нянюшку отпустить его на берег одного.
- Соленый морской воздух вылечит меня лучше всякого лекарства, - пов- торял он. Но нянюшке почему-то не хотелось отпускать Гулливера. Она всячески отговаривала его от этой прогулки и отпустила только после долгих просьб и споров, скрепя сердце, со слезами на глазах. Одному из королевских пажей она поручила снести Грильдрига на берег и смотреть за ним в оба. Мальчик нес ящик с Гулливером добрых полчаса. Все это время Гулливер не отходил от окошка. Он чувствовал, что берег уже близко. И вот наконец он увидел темные от прилива камни и полосу влажных пес- ков со следами морской пены. Он попросил мальчика поставить ящик на какойнибудь камень и, опустив- шись на стул перед окошком, стал печально вглядываться в пустынную даль океана. Как хотелось ему увидеть там, на горизонте, треугольник паруса! Хоть издали, хоть на мгновение... Мальчик, насвистывая какую-то песенку, бросал в воду камешки величи- ной с небольшую рыбачью хижину, и этот шум и плеск мешали Гулливеру ду- мать. Он сказал пажу, что устал и хочет вздремнуть. Паж очень обрадовал- ся. Прикрыв поплотнев окошко в крышке ящика, он пожелал Гулливеру добро- го сна и бегом побежал к скалам - разыскивать в расселинах птичьи гнез- да. А Гулливер и в самом деле лег в свой гамак и закрыл глаза. Усталость от долгой дороги и свежий морской воздух сделали свое дело. Он крепко уснул. И вдруг сильный толчок разбудил его. Он почувствовал, что кто-то дер- нул за кольцо, ввинченное в крышку ящика. Ящик качнулся и стал стреми- тельно подниматься вверх. Гулливер едва не вылетел из своего гамака, но тут движение стало ровное, и он без труда соскочил на пол и подбежал к окошку. Голова у него закружилась. Со всех трех сторон он видел только облака и небо. Что же случилось? Гулливер прислушался - и все понял. В шуме ветра он ясно различил взмахи широких могучих крыльев.
Должно быть, какая-нибудь огромная птица высмотрела домик Гулливера и, ухватив его за кольцо, несет неизвестно куда. И зачем ей понадобился деревянный ящик?
Наверно, она хочет бросить его на скалы, как орлы бросают черепах, чтобы расколоть их панцирь и достать из-под него нежное черепашье мясо. Гулливер закрыл лицо руками. Кажется, еще никогда смерть не подходила к нему так близко. В эту минуту ящик его опять сильно качнулся. Еще, еще раз... Он услы- шал орлиный клекот и такой шум, словно все морские ветры сшиблись у него над головой. Нет сомнения, это другой орел напал на того, который похи- тил Гулливера. Пират хочет отнять добычу у пирата. Толчок следовал за толчком, удар - за ударом. Ящик раскачивался нап- раво и налево, как вывеска под сильным ветром. А Гулливер перекатывался с места на место и, закрыв глаза, ждал смерти. И вдруг ящик как-то странно дрогнул и полетел вниз, вниз, вниз... "Конец!" - подумал Гулливер. Страшный всплеск оглушил Гулливера, и домик на минуту погрузился в полную тьму.
Потом, чуть покачиваясь, он поднялся наверх, и дневной свет понемногу пробился в комнату. По стенам, змеясь, побежали светлые тени. Такие тени дрожат на стен- ках каюты, когда иллюминаторы заливает водой. Гулливер встал на ноги и осмотрелся. Да, он был в море. Домик, обитый снизу железными пластинками, не потерял в воздухе равновесия и упал не перевернувшись. Но он был такой тяжелый, что глубоко осел в воде. Волны доходили по меньшей мере до половины окон. Что будет, если их могучие удары разобьют стекла? Ведь они защищены всего только легкими железными решетками. Но нет, пока еще они выдерживают напор воды.
Гулливер внимательно осмотрел свое плавучее жилище. К счастью, двери в домике были выдвижные, а не створчатые, на петлях. Они не пропускали воды. Но все же вода мало-помалу просачивалась в ящик сквозь какие-то еле заметные щелки в стенах. Гулливер порылся у себя в комоде, разорвал на полосы простыню и, как мог, законопатил щели. Потом вскочил на стул и открыл окошечко в потол- ке.
Это было сделано вовремя: в ящике стало так душно, что Гулливер едва не задохся. Свежий воздух проник в домик, и Гулливер вздохнул с облегчением. Мыс- ли его прояснились. Он сtл и задумался. Ну вот, он наконец на свободе! Никогда уже ему не вернуться в Броб- дингнег. Ах, бедная, милая Глюмдальклич! Что-то с нею будет? Королева разгневается на нее, отошлет обратно в деревню... Нелегко ей придется. А что будет с ним, слабым, маленьким человечком, одиноко плавающим по оке- ану без мачт и без руля в неуклюжем деревянном ящике? Скорее всего, пер- вая же большая волна перевернет и зальет игрушечный домик или разобьет его о скалы.
А может быть, ветер будет гонять его по океану до тех пор, пока Гул- ливер не умрет с голоду. Ох, только бы не это! Если уж умирать, так уми- рать поскорее! А минуты тянулись медленно-медленно. С тех пор как Гулливер попал в море, прошло четыре часа. Но эти часы показались ему длиннее суток. Ни- чего, кроме мерного плеска волн, ударявшихся о стены домика, Гулливер не слышал. И вдруг ему почудился какой-то странный звук: что-то словно царапнуло по глухой стороне ящика, там, где были приделаны железные пряжки. После этого ящик поплыл как будто скорее и в одном направлении. Иногда его резко дергало или поворачивало, и тогда домик нырял глуб- же, а волны взлетали выше, совсем захлестывая домик. Вода ливнем обруши- валась на крышу, и тяжелые брызги попадали через окошечко в комнату Гул- ливера.
"Неужели кто-то взял меня на буксир?" - подумал Гулливер. Он влез на стол, который был привинчен посередине комнаты, под самым окошком в потолке, и стал громко звать па помощь. Он кричал на всех язы- ках, какие знал: по-английски, по-испански, по-голландски, по-итальянс- ки, по-турецки, по-лилипутски, побробдингнежски, - но никто не отзывал- ся. Тогда он взял палку, привязал к ней большой платок и, просунув палку в окошко, стал размахивать платком. Но и этот сигнал остался без ответа.
Однако же Гулливер ясно чувствовал, что его домик быстро подвигается вперед. И вдруг стенка с пряжками ударилась обо что-то твердое. Домик резко качнуло раз, другой, и он остановился. Кольцо на крыше звякнуло. Потом заскрипел канат, как будто его продевали в кольцо. Гулливеру показалось, что домик стал понемногу подниматься из воды. Да, так оно и есть! В комнате сделалось гораздо светлее. Гулливер снова выставил палку и замахал платком. Над головой у него застучало, и кто-то громко закричал по-английски:
- Эй вы там, в ящике! Отзовитесь! Вас слушают! Гулливер, задыхаясь от волнения, отвечал, что он злополучный путе- шественник, испытавший во время своих странствований жесточайшие невзго- ды и опасности. Он счастлив, что встретил наконец своих соотечественни- ков, и умоляет их спасти его.
- Будьте совершенно спокойны! - ответили ему сверху. - Ваш ящик при- вязан к борту английского корабля, и сейчас наш плотник пропилит в его крышке отверстие. Мы спустим вам трап, и вы сможете выбраться из вашей плавучей тюрьмы.
- Не стоит даром тратить время, - ответил Гулливер. - Гораздо проще просунуть в кольцо палец и поднять ящик на борт корабля. Люди наверху засмеялись, шумно заговорили, но никто ничего не ответил Гулливеру. Потом он услышал тонкий свист пилы, и через несколько минут в потолке его комнаты засветилась большая четырехугольная дыра. Гулливеру спустили трап. Он поднялся сначала на крышу своего домика, а потом - на корабль. Матросы окружили Гулливера и наперебой стали спрашивать его, кто он, откуда, давно ли плавает по морю в своем плавучем доме и за что его туда посадили. Но Гулливер только растерянно смотрел на них. "Что за крошечные человечки! - думал он. - Неужели я опять попал к лилипутам?" Капитан судна, мистер Томас Вилькокс, заметил, что Гулливер едва сто- ит на ногах от усталости, потрясения и растерянности. Он отвел его в свою каюту, уложил в постель и посоветовал как следует отдохнуть. Гулливер и сам чувствовал, что это ему необходимо. Но, прежде чем ус- нуть, он успел сказать капитану, что у него в ящике осталось много прек- расных вещей - шелковый гамак, стол, стулья, комод, ковры, занавески и много замечательных безделушек.
- Если вы прикажете принести мой домик в эту каюту, я с удовольствием покажу вам свою коллекцию редкостей, - сказал он. Капитан с удивлением и жалостью посмотрел на него и молча вышел из каюты. Он подумал, что гость его сошел с ума от пережитых бедствий, а Гулливер просто не успел еще привыкнуть к мысли, что вокруг него такие же люди, как он, и что никто уже не может поднять его домик одним пальцем. Однако же, когда он проснулся, все его вещи уже были на борту кораб- ля. Капитан послал матросов вытащить их из ящика, и матросы самым добро- совестным образом исполнили это приказание. К сожалению, Гулливер позабыл сказать капитану, что стол, стулья и комод в его комнате привинчены к полу. Матросы этого, конечно, не знали и сильно попортили мебель, отрывая ее от пола. Мало того: во время работы они повредили и самый домик. В стенах и в полу образовались отверстия, и вода ручьями стала просачиваться в комна- ту. Матросы едва успели содрать с ящика несколько досок, которые могли пригодиться на корабле, - и он пошел ко дну. Гулливер был рад, что не видел этого. Грустно видеть, как идет ко дну дом, в котором ты прожил много дней и ночей, хотя бы и невеселых. Эти несколько часов в каюте капитана Гулливер проспал крепко, но бес- покойно: ему снились то огромные осы из страны великанов, то плачущая Глюмдальклич, то орлы, которые дерутся у него над головой. Но все-таки сон освежил его, и он охотно согласился поужинать вместе с капитаном. Капитан был гостеприимным хозяином. Он радушно угощал Гулливера, и Гулливер ел с удовольствием, но при этом его очень смешили крошечные та- релочки, блюда, графины и стаканы, стоявшие на столе. Он часто брал их в руки и рассматривал, покачивая головой и улыбаясь. Капитан заметил это. Участливо поглядев на Гулливера, он спросил его, вполне ли он здоров и не поврежден ли его рассудок усталостью и нес- частьями.
- Нет, - сказал Гулливер, - я вполне здоров. Но я давно уже не видел таких маленьких людей и таких маленьких вещей. И он подробно рассказал капитану о том, как он жил в стране велика- нов. Сначала капитан слушал этот рассказ с недоверием, но чем дальше рассказывал Гулливер, тем внимательнее становился капитан. С каждой ми- нутой он все больше убеждался в том, что Гулливер серьезный, правдивый и скромный человек, вовсе не склонный выдумывать и преувеличивать. В заключение Гулливер достал из кармана ключ и открыл свой комод. Он показал капитану два гребня: у одного была деревянная спинка, у другого роговая. Роговую спинку Гулливер сделал из обрезка ногтя его бробдинг- нежского величества.
- А из чего сделаны зубья? - спросил капитан.
- Из волос королевской бороды! Капитан только развел руками. Затем Гулливер достал несколько иголок и булавок - в пол-аршина, в аршин и больше. Он размотал перед удивленным капитаном четыре волоса ко- ролевы и подал ему обеими руками золотое кольцо, полученное от нее в по- дарок. Это кольцо королева носила на мизинце, а Гулливер - на шее, как ожерелье. Но более всего поразил капитана зуб. Этот зуб по ошибке был вырван у одного из королевских пажей. Зуб оказался совершенно здоровым, и Гулли- вер вычистил его и спрятал к себе в комод. Заметив, что капитан не может отвести глаз от великанского зуба, Гулливер попросил его принять эту безделушку в подарок. Растроганный капитан освободил в своем шкафу одну полку и бережно по- ложил на нее странный предмет, по виду похожий на зуб, а по величине - на увесистый булыжник. Он взял с Гулливера слово, что, возвратившись на родину, тот непре- менно напишет книгу о своих путешествиях... Гулливер был честным человеком и сдержал слово.
Так появилась на свет книга о стране лилипутов и о стране великанов. 3 июня 1706 года корабль, который принял на свой борт Гулливера, по- дошел к берегам Англии. Несколько месяцев он был в пути и три-четыре раза заходил в порты, чтобы запастись провизией и свежей водой, но Гулливер, утомленный прик- лючениями, ни разу не покинул своей каюты. И вот путешествие его окончилось. Он дружески распростился с капита- ном, который снабдил его на дорогу деньгами, и, наняв лошадь, отправился домой.
Все, что он видел на знакомых с детства дорогах, удивляло его. Де- ревья казались ему мелким кустарником, дома и башни - карточными домика- ми, а люди - лилипутами. Он боялся раздавить прохожих и громко кричал им, чтобы они посторони- лись. На это ему отвечали бранью и насмешками. А какой-то сердитый фермер чуть не поколотил его палкой. Наконец дороги и улицы остались позади. Гулливер подъехал к воротам своего дома. Старый слуга открыл ему две- ри, и Гулливер, нагнувшись, переступил через порог: он боялся стукнуться головой о притолоку, которая показалась ему на этот раз очень низкой. Жена и дочь выбежали ему навстречу, но он не сразу увидел их, потому что, по привычке, смотрел вверх. Все родные, друзья и соседи казались ему маленькими, беспомощными и хрупкими, как мотыльки.
- Должно быть, вам очень плохо жилось без меня, - говорил он с жа- лостью. - Вы так похудели и уменьшились в росте, что вас и не разгля- дишь! А друзья, родные и соседи, в свою очередь, жалели Гулливера и счита- ли, что бедняга сошел с ума... Так прошла педеля, другая, третья... Гулливер понемногу стал снова привыкать к своему дому, к родному го- роду и знакомым вещам. С каждым днем он все меньше удивлялся, видя вок- руг себя простых, обыкновенных людей обыкновенного роста. В конце концов он опять научился смотреть на них, как на равных, а не снизу вверх и не сверху вниз. Смотреть на людей таким образом гораздо удобнее и приятнее, потому что при этом не приходится задирать голову и не надо сгибаться в три по- гибели.

Страница:  « назад

Наверх