V

Партизаны с хохотом, свистом, вскинули ружья на плечи Окорок закрутил курчавой рыжей головой, вдруг тонким, ка паутинка, голоском затянул

Я рассею грусть-тоску по зеленому лужку
Уродись моя тоска мелкой травкой-муравой
Ты не сохни, ты не блекни, цветами расцвети..

И какой-то быстрый и веселый голос ударил вслед за Васькой

Я рассеявши пошел, во зеленый сад вошел -
Много в саду вишенья, винограду, грушенья

И тут сотня хриплых, порывистых, похожих на морской ветер мужицких голосов рванула, подняла и понесла в тропы, в лес, горы

Я рассеявши пошел
Во зеленый сад вошел
-- Э-э-эх..
-- Сью-ю-ю!.

Партизаны, как на свадьбе, шли с ревом, гиканьем, свистом сопки Шестой день увядал Томительно и радостно пахли вечерние деревья

* ГЛАВА ТРЕТЬЯ *

I

Эта история длинная, как Син-Бин-У возненавидел японцев. Син-Бин-У была жена из фамилии Е, крепкая манза*2, в манз крашеный теплый кан*3 и за манзой желтые поля гаоляна чумизы*4
А в один день, когда гуси улетели на юг, все исчезло Только щека оказалась проколота штыком Син-Бин-У читал Ши-цзинь*5, плел цыновки в город, но броси Ши-цзинь в колодец, забыл цыновки и ушел с русскими по дорог Хуан-ци-цзе*6

*1 Россия -- республика, Китай -- республика, Америка - плохая республика, Японец -- совсем плох, надо красну республику
*2 Хижина
*3 Деревянные нары, заменяющие кровать
*4 Род китайского проса, употребляемого в пищу
*5 Книга стихов, чтение которой указывает на хорошу грамотность
*6 Дорога Красного Знамени, восстаний Син-Бин-У отдыхал на песке, у моря. Снизу тепло, сверх тепло, словно сквозь тело прожигает и калит песок солнце Ноги плещутся в море и когда теплая, как парное молоко волна лезет под рубаху и штаны, Син-Бин-У задирает ноги ругается
-- Цхау-неа!. Син-Бин-У не слушал, что говорит густоусый и высоконосы русский. Син-Бин-У убил трех японцев и пока китайцу ничего н надо, он доволен От солнца, от влажного ветра бороды мужико желтовато-зеленые, спутанные, как болотная тина, и пахну мужики скотом и травами У телег пулеметы со щитами, похожими на зеленые тарелки пулеметные ленты, винтовки На телеге с низким передком, прикрытый рваным брезентом метался раненый. Авдотья Сещенкова поила его из деревянно чашки и уговаривала
-- А ты не стони, пройдет Потная толпа плотно набилась между телег. И телеги казалось, тоже вспотели, стиснутые бушующим человечьим мясом Выросшие из бород мутно-красными полосками губы блестели н солнце слюной
-- О-о-о-у-у-у!. Вершинин с болью во всем теле, точно его подкидывал на штык этот бессловный рев, оглушая себя нутряным криком, орал
-- Не давай землю японсу-у!.. Все отымем! Не давай!. И никак не мог закрыть глотку. Все ему казалось мало. Ины слова не приходили
-- Не да-ва-й!. Толпа тянула за ним
-- А-а-а!. И вот, на мгновенье, стихла. Вздохнула Ветер отнес кислый запах пота Партизаны митинговали Лицо Васьки Окорока рыжее, как подсолнечник, буйно металос в толпе и потрескавшиеся от жары губы шептали
-- На-ароду-то... Народу-то, милены товарищи!. Высокий, мясистый, похожий на вздыбленную лошадь, Никит Вершинин орал с пня
-- Главна: не давай-й!.. Придет суда скора армия.. советска, а ты не давай... старик!. Как рыба, попавшая в невод, туго бросается в мотню, та кинулись все на одно слово
-- Не-е-да-а-авай!! И казалось, вот-вот обрушится слово, переломится и появитс что-то непонятное, злобное, как тайфун В это время корявый мужичонко в шелковой малиновой рубахе прижимая руки к животу, пронзительным голоском подтвердил
-- А верю, ведь, верна!.
-- Потому за нас Питер... ници... пал!.. и все чужие земли Бояться нечего... Японец -- что, японец -- легок... Кисея!.
-- Верна, парень, верна! -- визжал мужичонко Густая потная тысячная толпа топтала его визг
-- Верна-а..
-- Не да-а-ай!.
-- На-а!.
-- О-о-о-у-у-у!!
-- О-о!!
..............

II

После митинга Никита Вершинин выпил ковш самогонки и пошел морю. Он сел на камень подле китайца, сказал
-- Подбери ноги, штаны измочишь. Пошто на митингу не шел Сенька
-- Нисиво, -- проговорил китаец, -- мне ни нада... Мне та зынаю -- зынаю псе... шанго
-- Ноги-то подбери
-- Нисиво. Солнышко тепылу еси. Нисиво -- а!. Вершинин насупился и строго, глядя куда-то подле китайца, расстановкой сказал
-- Беспорядку много. Народу сколь тратится, а все в туман.. У меня, Сенька, душа пищит, как котенка на морозе бросили.. да-а... Мост вот взорвем, строить придется Вершинин подобрал живот, так что ребра натянулись по рубахой, как ивняк под засохшим илом и, наклонившись к китайцу с потемневшим лицом выпытывающе спросил
-- А ты... как думашь. А?.. Пошто эта, а?. Син-Бин-У, торопливо натягивая петли на деревянные пуговиц кофты, оробело отполз
-- Ни зынаю, Кита. Гори-гори!.. Ни зынаю!. Вершинин, склонившись над отползающим китайцем, глубок оседая в песке тяжелыми сапогами, как у идола, тоскливо и н надеясь на ответ, спрашивал
-- Зря, что ль, молчишь-то?.. Ну?. Китайцу показалось, что вставать никак нельзя, он залепетал
-- Нисиво!.. нисиво ни зынаю!. Вершинин почувствовал ослабление тела, сел на камень
-- Ну вас к чорту!.. Никто не знат, не понимат... Разбудили побежали, а дале что?. И осев плотно на камне, как леший, устало сказа подходившему Окороку
-- Не то народ умом оскудел, не то я..
-- Чего? -- спросил тот
-- На смерть лезет народ
-- Куда
-- Броневик-то брать. Миру побьют много. И то в смерть, ка снег в полынью, несет людей Окорок, свистнув, оттопырил нижнюю губу
-- Жалко тебе Подошел Знобов; под мышкой у него была прижата шапка бумагами
-- Подписать приказы Вершинин густо начертал на бумаге букву В, а подле не длинную жирную черту
-- Ране то пыхтел-потел, еле-еле фамилию напишешь, спасибо догать взяла, поставил одну букву с палкой и ладно... знают Окорок повторил
-- Жалко тебе
-- Чего? -- спросил Знобов
-- Люди мрут Знобов сунул бумажки в папку и сказал
-- Пустяковину все мелешь. Чего народу жалеть? Ново вырастет Вершинин сипло ответил
-- Кабы настоящи ключи были. А вдруг, паре, не теми ключьм двери-то открыть надо
-- Зачем идешь
-- Землю жалко. Японец отымет Окорок беспутно захохотал
-- Эх, вы, землехранители, ядрена-зелена
-- Чего ржешь? -- с тугой злостью проговорил Вершинин: - кому море, а кому земля. Земля-то, парень, тверже. Я са рыбацкого роду..
-- Ну, пророк
-- Рыбалку брошу теперь
-- Пошто
-- Зря я мучился, чтоб опять в море итти. Пахотой займусь Город-от только омманыват, пузырь мыльнай, в карман не сунешь Знобов вспомнил город, председателя ревкома, яркие пятна н пристани -- людей, трамвай, дома, -- и сказал неудовольствием
-- Земли твоей нам не надо. Мы, тюря, по всем планетам земл отымем и трудящимся массам -- расписывайся!. Окорок растянулся на песке рядом с китайцем и, взрыва ногами песок, сказал
-- Японскова мидако колды расстреливать будут, вот завизжи курва. Патеха а!.. Не ждет поди, а, Сенька? Как ты думашь Егорыч
-- Им виднее, -- нехотя ответил Вершинин Над песками -- берега-скалы, дальше горы. Дуб. Лиственница Высоко на скале человечек, в желтом -- как кусочек смолы н стволе сосны -- часовой Вершинин, грузно ступая, пошел между телегами Син-Бин-У сказал
-- Серысе похудел-похудел немынога... а
-- Пройдет, -- успокоил Окорок, закуривая папироску Син-Бин-У согласился
-- Нисиво

III

Корявый мужичонко в малиновой рубахе поймал Вершинина з полу пиджака и, отходя в сторону, таинственно зашептал
-- Я тебя понимаю. Ты полагашь, я балда-балдой. Ты им вбей голову, поверют и пойдут!.. Само главно в человека поверить.. А интернасынал-то Он подмигнул и еще тихо сказал
-- Я ведь знаю -- там ничего нету. За таким мудреным слово никогда доброго не найдешь. Слово должно быть простое, скаже -- пашня... Хорошее слово
-- Надоели мне хорошие слова
-- Брешешь. Только говорил, и говорить будешь. Ты вбей им голову. А потом лишнее спрятать можно... Это завсегда та делается. Ведь которому человеку агромаднейшая мера надобна такое племя... Он тебе вершком, стерва, мерить не хочет, верста. И пусь, пусь, мерят... Ты-то свою меру знашь.. Хе-хе-хе!. Мужичонко по-свойски хлопнул Вершинина в плечо Тело у Вершинина сжималось и горело. Лег под телегу пробовал уснуть и не мог Вскочил, туго перетянул живот ремнем, умылся из чугунног рукомойника согревшейся водой и пошел сбирать молодых парней
-- На ученье, айда. Жива-а!. Парни с зыбкими и неясными, как студень, лицами, сбиралис послушно Вершинин выстроил их в линию и скомандовал
-- Смирна-а!. И от крика этого почувствовал себя солдатом и подвластны машинкам, похожим на людей
-- Равнение на-право-о.. Вершинин до позднего вечера гонял парней Парни потели, злобно проделывая упражнения, посматривая н солнце
-- Полу-оборот на-алева-а!.. Смотри. К японцу пойдем Один из парней жалостно улыбнулся
-- Чего ты Парень, моргая выцветшими от морской соли ресницами, сказа робко
-- Где к японсу? Свово-б не упустить. У японса-то, бают мо-оря... А вода их горячая, хрисьянину пить нельзя
-- Таки же люди, колдобоина
-- А пошто они желты? С воды горячей, бают Парни захохотали Вершинин прошел по строю и строго скомандовал
-- Рота-а, пли-и!. Парни щелкнули затворами Лежавший под телегой мужик поднял голову и сказал
-- Учит. Обстоятельный мужик. Вершинин-то.. Другой ответил ему полусонно
-- Камень, скаля... Бальшим камиссаром будет
-- Он-то? Обязатильна

IV

Через три дня в плетеной из тростника траншпанке примчалс матрос из города Лицо у него горело, одна щека была покрыта ссадиной и н груди болтался красный бант
-- В городе, -- кричал матрос с траншпанки, -- восстанье товарищи... Броневик приказано капитану Незеласову туд пригнать на усмиренье. Мы его вам вручим. Кройте... А я милици организую..
И матрос уехал

Страница:  « назад   вперед »

Наверх