ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

I

На широких плетеных из гаоляна циновках лежали кучи камбалы похожей на мокрые веревки угрей; толстые пласты наваги, сазан и зубатки. На чешуе рыб отражалось небо, камни домов, плавники хранили еще нежные цвета моря -- сапфирно-золотистые ярко-желтые и густо-оранжевые Китайцы безучастно, как на землю, глядели на груды мяса пронзительно, точно рожая, кричали
-- Тре-епенга-а!.. Капитана руска. Кра-аба!.. Трепанга-а!. Покупайло еси!.. А-а?. Пентефлий Знобов, избрызганный желтой грязью, пахнущий илом сидел в лодке у ступенек набережной и говорил неудовольствием
-- Орет китай, а всего только рыбу предлагат
-- Предлагай, парень, ты
-- Наше дело рушить все. Да. Рушь да рушь, надоело. Когд строить-то будем? Эх, кабы японца грамотного мне найти Матрос спустил ноги к воде, играя подошвами у бороды волны спросил
-- На што тебе японца У матроса была круглая, глядкая, как яйцо, голова и торчащи грязные уши. Весь он плескался, как море у лодки: рубаха широчайшие штаны, гибкие рукава, плескалось и плыло
-- Веселый человек, -- подумал Знобов. -- Японца я могу Найду. Японца здесь много.. Знобов вышел из лодки, наклонился к матросу и, глядя повер плеча на пеструю, как одеяло из лоскутьев, толпу, на звенящи вагоны трамваев и бесстрастные голубовато-желтые короткие кофт -- курмы китайцев, сказал шопотом
-- Японца надо особенного, не здешнего. Прокламацию пустит чтоб. Напечатать и расклеить по городу. Получай. Можно п войскам ихним Он представил себе желтый листик бумаги, упечатанны непонятными знаками, и ласково улыбнулся
-- Они поймут. Мы, парень, одного американца до слез проняли. Прямо чисто бак лопнул... плачет!.
-- Может и со страху плакать
-- Не сикельди. Главное разъяснить надо жизнь человеку. Бе разъяснения что с его спросишь, олово
-- Трудно такого японца найти
-- Я и то говорю. Не иначе, как только наткнешься Матрос привстал на цыпочки и глянул в толпу
-- Ишь, сколь народу. Может и есть здесь хороший японец, как его найдешь Знобов вздохнул
-- Найти трудно. Особенно мне. Совсем людей не вижу. У мен в голове-то сейчас совсем как в церкви клирос. Свои войдут поют, а остальная публика только слушай. Пелена в глазах
-- Таких теперь много..
-- Иначе нельзя. По тропке идешь, в одну точку смотри, а т закружится голова -- ухнешь в падь. Суши потом кости Опрятно одетые канадцы проходили с громким смехом; молчалив шли японцы, похожие на вырезанные из брюквы фигурки; пел шпорами серебро-галунные атамановцы В гранит устало упиралось море. Влажный, как пена, ветер пахнущий рыбой, трепал полосы. В бухте, как цветы, тканые н ситце, пестрели серо-лиловые корабли, белоголовые китайски шкуны, лодки рыбаков..
-- Бардак, а не Рассея Матрос подпрыгнул упруго и рассмеялся
-- Подожди, -- мы им холку натрем, белым-то
-- Пошли? -- спросил Знобов
-- Айда, посуда Они подымались в гору Пекинской улицей Из дверей домов пахло жареным мясом, чесноком и маслом Два китайца-разносчика, поправляя на плечах кипы материй туго перетянутых ремнями, глядя на русских, нагло хохотали Знобов сказал
-- Хохочут, черти. А у меня в брюхе-то как новый дом строют Да и ухнул он взял Матрос повел телом под скорлупой рубахи и кашлянул
-- Кому как
Похоже было -- огромный приморский город жил своей привычно жизнью Но уже томительная тоска поражений наложила язвы на лиц людей, на животных, дома и даже на море Видно было, как за блестящими стеклами кафе, затянутые в френчи офицеры за маленькими столиками пили торопливо коньяк точно укалывая себя стаканами. Плечи у них были устал искривлены и часто опускались на глаза тощие, точн задыхающиеся веки
Худые, как осиновый хворост, изморенные отступлениям лошади, расслабленно хромая, тащили наполненные грязным белье телеги. Его эвакуировали из Омска по ошибке, вместо снарядов орудий. И всем казалось, что белье это с трупов Ели глаза, как раствор мыла, пятна домов, полуразрушенных в время восстаний. Их было совсем немного, но все почему-т говорили: весь город развален снарядами И другое, инаколикое, чем всегда, плескалось море И по-иному, из-за далекой овиди -- тонкой и звенящей, ка стальная проволока, -- задевал крылом по городу зелены океанский ветер Матрос неторопливо и немного франтовато козырял
-- Не боишься шпиков-то? -- спросил он Знобова. -- Убьют Знобов думал о японцах и, вычесывая западающие глубок мысли, ответил немного торопливо
-- А нет! У меня другое на сердце-то. Сначалу боялся, потом привык. Теперь большевиков ждут, мести боятся знакомые-то и не выдают Он ухмыльнулся
-- Сколь мы страху человекам нагнали. В десять лет н изживут
-- И сами тоже хватили
-- Да-а... У вас арестов нету
-- Троих взяли
-- Да-а?.. Иди к нам в сопки
-- Камень, лес. Не люблю... скучно
-- Это верно. Домов из такого камню хороших можно набухать Прямо -- Америка. А валяться без толку, ни жрать, ни по голову. Мужику ничего, а мне тоже, скучно. Придется нам в горо итти
-- Надо

II

Начальник подпольного революционного комитета, товари Пеклеванов, маленький, веснущатый человек, в черепаховых очках очинял ножичком карандаш. На стеклах очков остро, как лезве ножичка, играло солнце, будто очиняло глаза, и они блестел по-новому
-- А вы часто приходите, товарищ Знобов, -- сказа Пеклеванов Знобов положил потрескавшуюся от ветра и воды руку на стол сказал
-- Народ робить хочет
-- Ну
-- А робить не дают. Объяростил народ, меня... гонют. Мне то неловко, будто невесту богатую уговариваю
-- Мы вас известим
-- Ждать надоело. Хуже рвоты. Стреляй по поездам, жги казаков бей..
-- Пройдет
-- Знаем. Кабы не прошло, за што умирать. Мост взорват хочет
-- Прекрасно
-- Снаряду надо и человека со снарядами тоже. Динамитног человека надо
-- Пошлем Помолчали. Пеклеванов сказал
-- Дисциплины в вас нет
-- Промеж себя
-- Нет, внутри
-- Ну-у, такой дисциплины-то теперь ни у кого нету Председатель ревкома поцарапал свой зачесавшийся остры локоть. Кожа у него на лице нездоровая, как будто не спал вс жизнь, но глубоко где-то хлещет радость и толчки ее жгут щек румяными пятнами Матрос протянул ему руку пожал, будто сок выжимая, и вышел Знобов придвинулся поближе и тихо спросил
-- Мужики все насчет восстанья, ка-ак?.. Случай чего -- тыщ три из деревни дадим сюда. Германского бою, стары солдаты План-то имеется Он раздвинул руки, как бы охватывая стол, и устало зашептал
-- А вы на японца-то прокламацию пустите. Чтоб ему сердце-т насквозь прожечь.. У Пеклеванова была впалая грудь, и он говорил слабы голосом
-- Как же, думаем... Меры принимаем Знобову вдруг стало его жалко "Хороший ты человек, а начальник... того", -- подумал он ему захотелось увидеть начальником здорового бритого человека почему-то с лысиной во всю голову На столе -- большая газета, а на ней хмурый черный хлеб мелко нарезанные кусочки колбасы. Поодаль на синем блюдечке - две картошки и подле блюдечка кожурка с колбасы "Птичья еда", -- подумал с неудовольствием Знобов Пеклеванов потирал плечом небритую щеку -- снизу вверх
-- В назначенный час восстанья на трамваях со всех концо города появляются восставшие рабочие и присоединившиеся к ни солдаты. Перерезают телеграфные провода и захватываю учреждения Пеклеванов говорил, точно читая телеграмму, и Знобову был радостно. Он потряс усами и заторопил
-- Ну-у?.
-- Все остальное сделает ревком. В дальнейшем он буде руководить операциями Знобов пустил на стол томящиеся силой руки и сказал
-- Все
-- Пока, да
-- А мало этого, товарищ Пальцы Пеклеванова побежали среди пуговиц пиджака веснущатое лицо покрылось пятнами. Он словно обиделся Знобов бормотал
-- Мужиков-то тоже так бросить нельзя. Надо позвать Выходит, мы в сопках-то зря сидели, как кура на испорченны яйцах. Нас, товарищ, многа... тысчи..
-- Японцев сорок
-- Это верна, как вшей могут сдавить. А только пойдет
-- Кто
-- Мир. Мужик хочет
-- Эс-эровщины в вас много, товарищ Знобов. Землей от ва несет
-- А от вас колбасой Пеклеванов захохотал каким-то пестрым смехом
-- Водкой поподчую, хотите? -- предложил он. -- Только долг не сидите и правительство не ругайте. Следят
-- Мы втихомолку -- ответил Знобов Выпив стакан водки, Знобов вспотел и, вытирая лиц полотенцем, сказал, хмельно икая
-- Ты, парень, не сердись -- прохлаждайся, а сначалу н понравился ты мне, что хошь
-- Прошло
-- Теперь ничего. Мы, брат, мост взорвем, а потом броневи там такой есть
-- Где Знобов распустил руки
-- По линии... ходит. Четырнадцать там, и еще цифры. Зовут Народу много погубил. Может, мильон народу срезал. Так м ево... тово..
-- В воду
-- Зачем в воду. Мы по справедливости. Добро казенное, м так возьмем
-- На нем орудия
-- Опять ничего не значит. Постольку, поскольку выходит и н какого чорта.. Знобов вяло качнул головой
-- Водка у тебя крепкая. Тело у меня, как земля -- не слуха человечьего говору. Свое прет Он поднял ногу на порог, сказал
-- Прощай. Предыдущий ты человек, ей-Богу Пеклеванов отрезал кусочек колбасы, выпил водки и, глядя н засиженную мухами стену, сказал
-- Да-а... предыдущий.. Он весело ухмыльнулся, достал лист бумаги и, сильно скрип пером, стал писать проект инструкции восставшим военным частям

III

На улице Знобов увидел у палисадника японского солдата фуражке с красным околышем и в желтых гетрах. Солдат не длинную эмалированную миску. У японца был жесткий маленький ро и редкие, как стрекозьи крылышки, усики
-- Обожди-ка! -- сказал Знобов, взяв его за рукав
Японец резко отдернул руку и строго спросил
-- Ню Знобов скривил лицо и передразнил
-- Хрю! Чушка ты, едрена вошь! К тебе с добром, а ты хрю-ю. В Бога веруешь Японец призакрыл глаза и из-под загнутых, как углы кры пагоды, ресниц, оглядел поперек Знобова -- от плеча к плечу потом оглядел сапоги и, заметив на них засохшую желтую грязь сморщил рот и хрипло сказал
-- Русика сюполочь! Ню?. И, прижимая к ребрам миску, неторопливо отошел Знобов поглядел ему вслед на задорно блестевшие бляшки пояс и сказал с сожалением
-- Дурак ты, я тебе скажу

Страница:  « назад   вперед »

Наверх