Адвокат
- Садитесь, Сергей Александрович, - Прохоренко показал рукой на стулья, стоящие вокруг, стола для рабочих совещаний. Сергей сел и молча уставился на прокурора.
- У меня к вам, Сергей Александрович, неприятный разговор, - сказал Прохоренко, расхаживая по кабинету. Сергей слабо пошевелился на стуле, но прокурор жестом руки остановил его движение.
- Это касается ваших родителей. Ваш отец Александр Владимирович Челищев директором деревообрабатывающего комбината? - Да, - у Сергея почему-то пересохло в горле, и он с усилием сглотнул.- Почему - был? Он и есть...
Я, правда, вижусь с родителями не очень часто... Прохоренко остановился у своего стола и взял с него бумажку. Посмотрев на Сергея как-то странно, он сказал: - Вот, по утренней сводке... Мужайтесь, Сергей Александрович. Сегодня в 8.15 ваши родители были обнаружены в собственной квартире с признаками насильственной смерти... Предположительно - разбой... Голос прокурора доносился до Сергея через звон, который шел в голову от бешеных ударов сердца. - И... маму? - Челищева трясло на стуле. Прохоренко опустил глаза и начал складывать бумагу, тщательно разглаживая сгибы. - Держитесь, Сергей Александрович... Сегодня среда. Полагаю, три дня отпуска вам просто необходимы... Мы, конечно, окажем всю возможную помощь... Сейчас поезжайте домой... В смысле - к родителям, - прокурор запнулся, как сказал какую-то неловкость. - Адрес, я полагаю, вы помните... Вторая мою машину, скажите Николаю, что я разрешил... Да он, в общем-то, в курсе. Поезжайте, заодно сразу с опознанием поможете... Ну и похищенное установить... общем, что мне вас учить... Там сейчас Свиридова работает с бригадой... И держитесь! А мы - все, что сможем... Челищев молча вышел из кабинета, выдавив из себя что-то вроде странно прозвучавшего в этот момент "спасибо". После ухода Челищева Прохоренко, вздохнув, открыл сейф, достал оттуда бутылку армянского коньяка фирменного ереванского зеленоватого стекла и наго в рюмку, извлеченную из сейфовых же недр. Медленно выпив, он выдохнул сквозь зубы, помассировал рукой виски и убрал бутылку с рюмкой обратно в сейф. в правую ноздрю, глубокомысленно уставился в лежавшие перед ним бумаги... Дорогу до дома Челищев помнил смутно. Николай, водитель Прохоренко, Что-то ему говорил, Сергей кивал, беспрестанно затягиваясь сигаретой... У подъезда стояли служебные машины, а обычно сидевших на лавочке старушек не было. Сергей поднялся по знакомой с детства лестнице, и на последнем пролете у него вдруг закололо сердце. У дверей квартиры его родителей, квартиры, которую он всего несколько лет назад перестал считать своим домом, стоял постовой, шагнувший Челищеву навстречу. Сергей машинально сунул ему служебное удостоверение и вошел... В каждой квартире есть свой особенный запах, который не меняется годами. Этот запах иногда остается единственным сохранившимся напоминанием детства, и каждый раз, приходя к родителям, Челищев с наслаждением вдыхал его, уплывая на мгновение в прошлое... Но сегодня его встретили чужие запахи, и именно в этот момент Сергей до конца осознал, что ничего уже не поправишь и не вернешь... В прихожей пахло свежей кровью, какими-то лекарствами и специфическим запахом казармы, который распространялся, судя по всему, от шаставшего по квартире немолодого старшего лейтенанта милиции. Он, похоже, был участковым. Старший лейтенант непрерывно вертел головой, цокал языком и, вздыхая, приговаривал:
- Вот люди живут, а... Вообще народу в квартире было полно. Что-то писала на журнальном столике дежурный следователь, с которой Челищев был смутно деловито работал кисточкой замухрышистого вида эксперт-криминалист, у которого на лице было явственно написано неудовольствие от затянувшегося дежурства, бестолково бродил по квартире фотограф...
В квартире действительно было на что посмотреть. Мебель ручной работы из карельской березы, картины, хрустальные люстры, моющиеся обои, тяжелые красные золотом шторы... Квартира всегда была маминым "заповедником". Она вылизывала ее до нежилой музейной чистоты. И сейчас отдельные сохранившиеся оазисы этой чистоты дико и страшно контрастировали с пятнами подсыхающей крови на стенах и полу в прихожей, на смятом постельном белье в спальне...
Работавшая в квартире бригада выбрала себе в качестве пепельницы большую глубокую тарелку из старого кухонного сервиза, сохранившегося только смятые разномастные окурки, которые полностью заглушили витавший когда-то в квартире легкий аромат дорогого трубочного голландского табака... В принципе, нельзя было сказать, что дежурная бригада вела себя как-то точно так же в других квартирах, осматривая место происшествия. В этом, наверное, и было дело: для работавшей бригады квартира была местом а для Сергея - местом беды. И нельзя было винить ребят за то, что они отгораживаются, закрываются от чужого горя - если каждый раз пускать его в можно очень быстро сойти с ума... Все это Челищев понимал рассудком, но все равно чувствовал раздражение и злость на чужих людей, равнодушно фиксировавших следы оборванных жизней... "Это же мои папа и мама, как вы можете так казенно..." - закричать, завыть Челищеву. Но он молчал. Участковый, разглядывая корешки старинных книг, в очередной раз вздохнул:
- Живут же люди... Вышедший из кухни хорошо знакомый Челищеву Гоша Субботин, старший опер "убойного отдела" главка, неприязненно посмотрел на старшего сказал:
- Уже не живут. Хватит тебе охать... Ты соседей опросил? - Нет еще, я вот только что...
- Ну вот и иди опрашивай, а то охаешь тут. Иди, работай! самой двери. Субботин подошел к Челищеву, застывшему у серванта, и положил руку ему на плечо. вещи были на своих местах... Челищев достал из потайного бара бутылку водки, фужеры и банку на кровать, налил себе почти до краев, выпил как воду и запил глотком - Будешь? - Челищев качнул бутылку в направлении Гоши. Тот неопределенно пожал плечами - мол, я на службе, но... Челищев налил столько же, сколько себе. Субботин выпил водку тяжело, видно, с утра она не шла...
- Как все случилось? рассказывать: Он, похоже, брился, щека одна в мыле осталась. Ну, его первого, похоже, ножом, снизу.
- А... маму?
- В спальне... Горло сзади перерезали...
Субботин вздохнул и добавил: - Хорошо, что ты их уже не застал, минут за десять до тебя в морг увезли. Незачем на родителей в таком виде смотреть. Челищев молчал, проклиная водку, которая только жгла желудок и никак не могла разжать сдавивших сердце тисков... - Серега,- сказал Субботин, вставая,- я все понимаю... Но ты соберись, походи по квартире, посмотри, что пропало...
Мы бы сразу в ориентировку включили. Ну, ты сам знаешь-понимаешь. Давай, Серега...- И Субботин вышел из комнаты, деликатно прикрыв дверь... Сергей тупо смотрел перед собой, пока дивана. На фотографии были запечатлены - он, Олег Званцев и Катя Шмелева, Катенька... Она стояла в центре, а Сергей и Олег по бокам - она обнимала их за плечи, а ребята придерживали ее за талию. И все трое были в стройотрядовских куртках, с довольными, смеющимися лицами. Эту фотографию сделал Александр Владимирович Челищев десять лет назад, когда их стройотряд "Фемида" Ленинград из-под Выборга, где они строили какой-то комбинат... Они втроем тогда завалились к Сергею домой, и Марина Ильинична, Сережина мама, устроила им торжественную встречу - как героям трудового фронта... Десять лет назад... Челищеву казалось, что это было только вчера... С Олегом они знали друг друга всю жизнь - с первого класса. И дома их что его всегда ругала мать. У Сергея они собирались очень редко, потому что на ребятишек давили чистота и порядок квартиры Челищевых. или просто сдвинуть с места, а за это Марина Ильинична обязательно отругала бы Сергея.
А то и отец мог под настроение подключиться и шлепнуть отпрыска грубой ладонью. Александр Владимирович был тогда начальником цеха деревообрабатывающего комбината и любил приговаривать: "Мы, пролетарии, грубый, без нежностев" и всегда при этом иронично улыбался, потому что на деле рабочих он не любил, хоть и легко ладил с ними. А потому собирались они всегда у Олежки, в его трехкомнатной квартире, где он жил вдвоем с бабушкой. Когда-то в этой же квартире жили и родители Олега, но они погибли в помнил. Отец Олега был геофизиком, и они нашли тогда на Енисее что-то очень важное для страны, потому что посмертно отца Олега наградили орденом Ленина, а мать - орденом Трудового Красного Знамени, и ордена эти Олежка часто доставал старого письменного стола, они с Сергеем подолгу их рассматривали и даже осторожно примеряли... В квартире у Олега всегда был уютный, беспорядок, а его бабушка Серафима Ивановна никогда не ругала ребят за то, что они слишком громко кричали или прыгали со шкафа на диван, играя в индейцев... А еще Серафима Ивановна умела жарить чудесную картошку, которую мальчишки называли "жареная на потому что на сковородке всегда оставалось много растопившегося сала... Сергей и Олег совсем не походили друг на друга характерами и часто шестом классе, когда они, разругавшись из-за кинофильма "Зорро", не разговаривали целую четверть. Результатом этой размолвки стало то, что они начали заниматься разными видами спорта - Сергей тогда попал в ДЮСШ в секцию дзюдо, а Олег почему-то выбрал волейбол. И как потом ни манил один другого Видеться они после уроков, естественно, могли теперь реже, потому что отнимали много времени, но, как ни странно, дружить стали крепче... А Катя Шмелева появилась в их жизни только в девятом классе. Ее родители развелись и разменяли квартиру, вот так и оказалась Катерина в их районе... Она была необычной девчонкой - во-первых, потому, что была красивая. А может быть, даже и не красивая, а такая, ну... Ну, для которой хотелось все И чтобы улыбнулась. Она занималась хореографией и танцевала в ансамбле ленинградец". Плюс ко всему она была совсем не дура, и над ее шуточками, хохотал весь класс... Она была такой девчонкой, к которой страшно было подойти хотелось... А сблизилась окончательно их троица в десятом классе, когда Сергей и Олег она возвращалась домой... И Катя стала для ребят другом. Да, именно другом, ничего сексуального. По для них "прекрасной дамой" и "своим парнем", и им было чувствовали себя сильными... А когда пришла пора думать о дальнейшей учебе, Сергей уговорил всю хотелось, а Олегу и Кате было по большому счету все равно, куда поступать, космонавтами, кстати, тоже... Поступили они все довольно легко, потому что Сергей и Олег, ставшие уже к тому времени кандидатами в мастера спорта, шли по так называемому "спорт-набору", а у Катиной мамы, вроде, был какой-то друг - большая КГБ... В общем, они поступили. И первый год все было почти так же, как в школе. Изменения в их отношениях начались после первого стройотряда, на втором курсе. ребят появился первый сексуальный опыт, который они приобрели у более старших девиц с филологического факультета, который однозначно считался общеуниверситетским "блядюшником". Соответственно, другими глазами смотреть и на Катерину. И друг на друга, потому что стали видеть друг в друге соперников. А Катя вроде бы стала как-то стесняться Олега и Сергея, начала капризничать и раздражаться и как-то странно шутить, говоря что-то вроде: "Хороши дружки-приятели, всех ухажеров у бедной девушки пораспугали, как собаки на сене". Казалось, она чего-то ждет от них, или от одного из Олег и Сергей только костенели и мрачнели в ее присутствии, да и без нее тоже что-то перестали клеиться у них разговоры... И видеться они стали после лекций совсем редко, бросая друг другу с искусственными улыбками: "Пока... Я на тренировку..."
- "А я - в музей"... "А у меня в библиотеке Но что-то зрело, и взрыв был неизбежен. Так и случилось. После того как благополучно сдали последний экзамен за второй курс, Катя неожиданно объявила из самых крупных питерских заводов, за члена горкома партии, за мальчишек...)! Катерина вываливала им эти подробности торопливо и с какой-то агрессивностью, когда они сидели на своем любимом месте, в сквере у то, что Катин муж должен был "уходить" в Москву - на повышение в Уезжала с ним и Катя, переводясь на юрфак МГУ... - На свадьбу-то хоть пригласишь? - с какой-то брезгливой улыбкой спросил Олег.
- Да, мы бы молодого "зацепили", - поддержал его Сергей. Вроде и особо обидного не сказали, а тоном, выражением лиц словно по щекам Катю отхлестали.
Она, естественно, разревелась и, обозвав друзей сопляками, Они пошли пить водку на Смоленское кладбище, и Сергей там чуть не свалился в котлован на прутья арматуры... А осенью Олег ушел с факультета, как его Сергей ни отговаривал. На все уговоры Олег отвечал: "Не хочу. И не могу. Мне развеяться надо". Он, естественно, попал в армию, потому что сам пошел в военкомат... После "учебки" Олег вместе со своим ДШБ (десантно-штурмовой в Афганистан. Письма Сергей получал редко, как, впрочем, и Серафима Ивановна, ставшая к этому времени совсем старенькой... А в начале четвертого курса получила Серафима Ивановна Андреевича был предан земле на месте гибели в окрестностях города Джелалабада Демократической Республики Афганистан..." Серафима Ивановна совсем сдала после этого известия. Сергей заходил к ней несколько раз, но потом она, плача, попросила его не делать этого, не ходить, потому что, глядя на Сергея, вспоминала Серафима Ивановна Олега... квартире Званцевых, прибежал домой, стал звонить по телефону, но, слушая гудки в трубке, так и не дождался ответа... ...Сергей очнулся от воспоминаний, словно вынырнул из глубины темного озера. У него начала болеть голова, а сжатые кулаки подрагивали и стали влажными. Это давала о себе знать вегетососудистая дистония, неприятная почти каждого "завязавшего" спортсмена... Челищев вышел из своей комнаты и стал бродить по квартире, натыкаясь на членов бригады, сочувственно смотревших на него, как на тяжело заболевшего человека, помочь которому они не факт, что смогут... Создавалось впечатление, что из квартиры ничего не пропало. Единственная вещь, которую Сергей не смог найти,- это двухкассетный Магнитофон обычно стоял на тумбочке у телевизора, и Александр Владимирович включать его по утрам - чтобы, как он говорил, поднять тонус перед работой... Может быть, "Филипс" сломался, и Челищев-старший просто отнес его в Но в ящике письменного стола отца, где хранились инструкции, схемы и описания всей аппаратуры, которая была в квартире, Сергей нашел техпаспорт магнитофона, стало быть, в ремонт его никто не сдавал. Челищев отдал паспорт Гоше Субботину. Тот кивнул, начал что-то записывать и механически спросил: - Особые приметы у магнитофона были? Сергей подумал и, пожав плечами, ответил:
- Корпус темно-красный, и внутри аккумуляторы всегда были, чтобы можно в машину брать, за город... А так - обычный магнитофон... Гоша кивнул и пошел к телефону. Челищев продолжал осматривать квартиру, пытаясь отключиться от того, что это - его дом. В прихожей внимание Сергея привлек охотничий карабин, гордость Челищева-старшего. Хоть и полагалось хранить такое оружие в специальном за кожаный ремень на два специальных крючка, которые он самолично посадил на дюбеля в стену прихожей. Сейчас карабин висел только на одном крюке, а второй был вырван из стенки и валялся на полу вместе с крошками цементной пыли. Челищев позвал Субботина и кивнул головой на карабин. - Обижаешь, старик, - невесело усмехнулся Гоша. - Уже отфиксировали. были? Угрозы какие-нибудь?.. Сергей неуверенно покачал головой. что ссорился с кем-то, - наверняка бывало, он человек резкий, вспыльчивый. Был...
Сергей замолчал, чувствуя, как опять сжимает сердце и перебивает дыхание:
"Господи, больно-то как... Папа, папочка, мама..." тарелку-пепельницу. Последние годы отношения между Челищевыми были довольно напряженными, они чаще ругались, чем говорили нормально, и сейчас Сергея жгла мысль, что помириться теперь уже не удастся никогда... А причины для ссор в семье Челищевых находились легко: политика, бизнес, телепередачи - все могло стать сначала предметом спора, а потом поводом для скандала... Ну а когда решил разводиться с Натальей - начался вообще кошмар. Челищевы-старшие любили Наталью, и по характеру она была ближе к ним, чем Сергей.
|
