Записки заключенного
Койку мне выделили рядом с Владимиром Кузюкиным, бывшим офицеро
советской группы войск в Германии, осужденного, по его словам, якобы з
антисоветскую литературу и работавшего на теплом месте мастера по ремонт
швейных машинок. Доверенные ему мои записи оказались в КГБ, хотя о
утверждал, что сжег их. Впоследствии он был обвинен в стукачестве и
кажется, освободился досрочно
Подружился я и со Славой Петровым. Он проходил по параллельному с наши
делу Георгия Давыдова в Ленинграде. Это был простой рабочий, помогавши
Георгию в размножении литературы. Он получил самый маленький срок - 3 года
Самого Давыдова отправили в Пермский концлагерь. Слава рассказал, что к нем
применяли психотропные препараты, вызывающие болтливость. Однако, судя п
его приговору, много им узнать не удалось. Возможно, многого он и не знал
В его приговоре к своему великому изумлению в числе свидетелей
встретил и себя, хотя до этого я его вообще не знал, а когда меня спросил
на их суде (его судили вместе с Георгием Давыдовым), то заявил, что виж
Петрова впервые. Я написал резкий протест в Верховный Суд РСФСР, где обвини
их в фабрикации и потребовал вычеркнуть меня из числа свидетелей, поскольк
"я не хочу вместе с судьями сидеть на Нюренбергской скамье подсудимых дл
фашистских преступников". Никакого ответа я не получил
Слава не унывал в самых трудных ситуациях. Помню (по согласованию
нами) он подал заявление начальнику отряда Пятаченко, что хочет вступить
СВП (Секция внутреннего порядка -холуйская организация, созданна
администрацией для террора и стукачества). КГБ и руководство концлагеря был
в растерянности, допустить явного антисоветчика слушать инструкции стукачам
было невозможно. Ему вежливо отказали, как не доказавшему своег
исправления
Концлагерь сильно подорвал его здоровье и в 1989г Слава скончался
оставив парализованную мать
Граур Валера был участником группы, требовавшей возрата Молдови
Румынии. Они связались с румынским руководством. Два года те выжидали,
затем выдали их советскому КГБ
6. КОНЦЛАГЕРНАЯ БОЛЬНИЦА
Через пару месяцев ввиду резкого ухудшения здоровья меня отправили
концлагерную больницу в Барашево, где я пробыл до ноября 1974г. Больниц
была важным узловым пунктом, куда временно привозили больны
политзаключенных со всех Мордовских и даже Пермских политически
концлагерей. Здесь мне пришлось близко познакомиться с такими замечательным
людьми как организатор знаменитого самолетного побега Эдик Кузнецов
руководитель "Всеросийского Христианско - Демократического Союза" Игор
Огурцов, украинский поэт Василий Стус и др
Во время пребывания на больнице проводил большую координационную работ
по организации одновременных голодовок и протестов по всем концлагерям, п
обмену информацией, обучению политзаключенных методам тайнописи, шифрования
связи и передачи информации на волю. Наиболее важной акцией была организаци
впервые Дня Советского Политзаключенного и одновременной голодовки в связи
этим днем во всех политических концлагерях СССР. Где-то в сентябре 1974г
больницу на короткое время привезли с особого (тюремного) режима (Сосновка
ЖХ-389/1-6) Эдика Кузнецова. Держали его в камере, лишь на короткое врем
выпуская раз в день на прогулку. И хотя кругом была масса стукачей,
встретился с ним, обсудил эту идею и в качестве Дня Советског
Политзаключенного он предложил 30 октября. Об этом я сообщил по все
концлагерям. Было передано сообщение также на волю. Эта дата была объявлен
академиком Сахаровым и зарубежными радиостанциями. Голодовки, обсуждения
требования статуса политзаключенного состоялись во всех политически
концлагерях
Познакомился я на больнице со многими политзаключенными. С украинце
Матвиюк Кузьма, а также молодым парнем, бывшим студентом университет
Попадюк Зарян. Были здесь на лечении и политзэки с особого режима ка
Осадчий Михаил, много рассказывавший о кровавом подавлении восстани
заключенных на Колыме
Естественно такая акция как организация Дня пз/к, а также активизаци
жизни политзаключенных, утечка информации о положении в концлагерях, н
могли пройти бесследно. В ноябре по приказу начальника КГБ при Мордовски
политлагерях Владимира Дротенко, меня схватили, перебросили в концлагер
ЖХ-389/19 в п.Лесной и началось бесконечное мотание по карцерам (ШИЗо) и та
называемым ПКТ (внутрилагерные тюрьмы особого режима). Формально для этог
использовали мой отказ грузить трупы из морга. Что только я не нашел
рапорте на эту тему. Оказывается администрация постоянно заботилась обо мне
поместив меня в больницу и заодно заставив работать кочегаром в тюремно
бане, проводила со мной большую политике - воспитательную работу, объясня
блага коммунизма, а я, неблагодарный, не только не встал на пут
исправления, но и отказался грузить трупы на телегу
Кое-что мне удалось сделать на больнице для пз/к и в чисто бытово
отношении - отремонтировать и прочистить отопительную систему бани, котора
не ремонтировалась и не чистилась неверно несколько десятилетий и в бане бы
дикий холод
Тяжело было видеть как страдают и мучаются люди в больнице, гд
все "лечение" носило формальный характер. Особенно я перeживал з
украинского поэта Василия Стус, с которым мы стали близкими друзьями
Он имел развитую язву желудка, испытывал постоянные боли, очень мучался
нуждался в лекарствах. Ему отвечали, что нужных лекарств нет и в то же врем
отказывались передать медикаменты, которые ему присылали или привозила жена
даже такие болеутоляющие как викалин
8. КОНЦЛАГЕРЬ ЖХ-389/19
Концлагерь ЖХ-389/19 в п.Лесном был в несколько раз больше, че
ЖХ-389/17а. В основном здесь производились деревянные корпуса для часов
ходиков образца прошлого века. Я их давно не видел даже в СССР и удивлялс
кому нужны эти древности в наш электронный век
Здесь я познакомился со многими замечательными людьми ставшими моим
друзьями как Паруир Айрикян, Сергей Солдатов, Владимир Осипов и многи
другие
С Паруиром Айрикяном мы провели многие дни и месяцы вместе в камера
ШИЗо (по официальной терминологии штрафной изолятор, а проще говоря
кaрцер) и ПКТ (официально - помещение камерного типа, а по сут
внутрилагерная тюрьма особого режима) и стали большими друзьями. Он поража
меня своей стойкостью, мужеством и беззаветной любовью к Армении. Ег
авторитет безоговорочно признавали все политзаключенные - армяне. Этог
человека не могли сломить ни пытки, ни издевательства кагебистов. Его знал
вся Армения и многие выдающиеся деятели культуры Армении, рискуя свое
карьерой, писали ему письма
Сергей Солдатов был основателем Демократического Движения в Эстонии
брежневские времена. Я подозреваю даже, что он был автором или соавторо
"Программы Демократического Движения Советского Союза" - документа
размножение и распространение которого было вменено и нашей группе
повидимому, он был участником издания подпольного журнала "Луч Свободы",
также многих других основополагающих документов, как, например, "Меморанду
Демократов Верховному Совету СССР", распространение которого фигурировало
нашем приговоре. Это был глубоко эрудированный человек, имевший обширны
знания в политике и истории, идеолог по складу мышления
Володя Осипов отбывал срок за издание журнала "Вече", размножени
которого входило также и в наше обвинение. Это истинно русский, глубок
религиозный человек, отстаивавший идеи славянофилов, русского самосознания
близкий по своим убеждениям к идеям А.И.Солженицына и постоянно выступавши
в защиту последнего в своих статьях
В концлагере было много евреев, требовавших выезда в Израиль, например
известный писатель Михаил Хейфиц, участник ленинградского самолетного дел
Каминский Лассаль, участники Демократического Движения (как, увезенный
другой концлагерь незадолго до моего прибытия, Кронид Любарский , о которо
ходили целые легенды), участники освободительных движений Украины
Прибалтики, националисты почти всех республик СССР. В политическо
концлагере, как в калейдоскопе, были представлены почти все типы подпольны
течений и брожений в Советском Союзе от монархистов до "истинных
коммунистов и коммунистов - "ленинцев"
К сожалению, малый объем брошюры не позволяет остановиться на них
даже просто перечислить имена многих прекрасных людей, с которыми пришлос
встречаться. Большинство из них были ярыми противниками существующег
режима. В трудных условиях концлагеря и кагебисткого террора многие дружил
и всячески помогали друг другу, проводили совместные акции, выступали
защиту преследуемых, объявляли голодовки, когда кого-то начинали терзат
особенно беспощадно
Я вспоминаю как было приятно, когда после очередного 15-суточног
голодного пребывания в холодном карцере меня выпускали на короткое время
жилой барак и друзья, которые в это время работали в производственной зоне
оставляли мне продукты и открытки с теплыми словами
Кроме политических в Мордовских лагерях отбывали свой бесконечный сро
много полицаев, сотрудничавших с немцами во время войны, лица, обвинявшиес
в измене родины (например, Юрий Храмцев), дипломаты- перебежчики (Сорокин
Петров) вернувшиеся под "твердое" обещание советского правительства, что и
ничего не будет, рeлигиозники (Евгeний Пaшнин) и уголовники, поверившие
легенду о чудесных условиях в политическом концлагере, ставши
"политическими", обматерив советскую власть, и переведенных из уголовны
лагерей
Многие из них быстро становились стукачами КГБ. Из политических никто
ними не общался и единственное, что они могли доносить, кто что делает, и
кем встречается
Дело доходило до того, что когда я шел ночью в туалет (все "удобства"
конечно, располагались вне барака, во дворе), то кто-то из стукачей такж
поднимался
Уголовники же ставшие "политическими" быстро убеждались, что условия
политическом концлагере много хуже, чем в уголовном, поскольку он бы
полностью изолирован от внешнего мира и администрация настолько был
запугана КГБ, что отказывалась вступать с уголовниками в обычные бытовы
махинации
Даже начальник моего отряда, разговаривая со мной в своем кабинете
как-то обронил: "Я надеюсь, что в моем кабинете нет микрофонов КГБ"
Мои письма родным и друзьям постоянно конфисковывали ка
клеветнические. Иногда по полгода я не мог отправить ни одного письма.
тогда я проделал такой эксперимент. В скудной лагерной библиотеке был
полное собрание сочинений Ленина. По мысли КГБ труды создателя КПСС могл
помочь политзаключенным понять как прекрасна коммунистическая власть и ка
глубоко они заблуждались. Я взял том переписки Ленина, стал переписывать ег
письма к Горькому, Крупской, Арманд и др. деятелям и подавать в цензуру ка
СВОИ. В этих письмах не было изменено ни слова. Некоторое длинные письм
были только сокращены или опущены имена. И ни одно письмо Ленина не был
пропущено цензурой. Все они были конфискованы как "антисоветские"
"клеветнические", "циничные". В итоге меня потащили к психиатру, т.к. п
мнению КГБ такие письма мог написать только псих. От заключени
"невменяемый" меня спасло признание, что все мои отправления - копии писе
незабвенного Ильича
Иногда из союзных республик присылали воспитательные делегации, дл
рассказов о замечательной жизни советских народов. Айрикян так разагитирова
свою делегацию, что к нему перестали их больше посылать. Ко мне прислал
однажды агитатора из Московского горкома КПСС. Для создания "задушевной
обстановки он явился с угощением. Я знал, что на угощение каждого политзэк
агитаторам каждый раз выдается около 3 рублей. Подсчитав стоимост
принесенного, я спросил, а где же остальные 2 рубля, чем привел этог
коммуниста в большое смущение. Задушевной беседы с любителем поживится, даж
за счет голодного зэка, не получилось
Мой приговор по объему (около 20 стр. плотного текста) был самы
большим из всех приговоров политзаключенных, находившихся в то время
Мордовских концлагерях, даже больше, чем у десятка других произвольно взяты
пз/к. Он включал более 40 пунктов обвинения, причем в каждом пункт
перечислялось иногда до 5 названий написанных, размноженных или хранившихс
документов и сотни размноженных экземпляров. Мне удалось вывезти его и
Лефортовской тюрьмы КГБ и познакомить с ним многих политзэков. Удалос
вынести этот уникальный документ и при освобождении. Сейчас он передан
одну из американских библиотек
Было много интересных инакомыслящих и прекрасных людей в этом большо
Мордовском политическом лагере. Это Федор Коровин, Артем Юшкевич,Герма
Ушаков, Азат Аршакян, украинцы Василь Овсиенко, Василь Лисовой, молодо
стойкий парень Равиньш Майгонис и др. Были интересные люди и среди беглецов
"изменников", участников освободительных движений, "власовцев"
религиозников. К сожалению, в этих кратких заметках нет возможност
остановиться даже коротко на тяжелой судьбе этих людей, перенесших стольк
страданий и мук за свое инакомыслие, нежелание жить в коммунистическом раю
религию или борьбу за свободу своих республик
9. ШИЗо и ПКТ
Политические акции, выступления, протесты, голодовки следовали друг з
другом. С многих из них становилось известно в тот же ден
не только диссидентам, оставшимся на воле, но и зарубежны
радиостанциям. КГБ получало очередную взбучку от ЦК и начинало метаться
поисках информаторов, изолировать подозреваемых. В общей сложности мен
продержали в ШИЗо 110 суток и в ПКТ 9 месяцев
Карцер по сути дела представлял собой камеру пыток, где заключенный н
столько страдал от голода (хотя дело и доходило до полного истощения
голодных галлюцинаций), сколько от холода. Дело в том, что сажали туда
тонкой хлопчато - бумажной арестанской одежонке, разумеется без постели
топили так, чтобы держать температуру пониже. Деревянные нары отстегивали о
стены только на 8-мь ночных часов. Озноб изводил источенный организм зэка
Особенно тяжело было ночью. Приходилось вскакивать по 5-Ю раз, делат
упражнения, чтобы хоть немного согреться. Уснуть на жестких сучковатых нара
с железными болтами, даже в тепле было бы трудно. Все питание состояло и
450 гр. черного непропеченного хлеба. Веками не мытая огромная железна
параша издавала "ароматы", из-за которых было трудно дышать
В ПКТ было несколько лучше. На 8 ночных часов там выдавали постель, а
обед миску жидкой баланды. Работа заключалась в ручном шлифовании деревянны
футляров для часов - ходиков и давала администрации повод наказать Вас
любое время за "невыполнение нормы". Ваши футляры не засчитывали как якоб
отшлифованные недостаточно тщательно
Одним из поводов для очередной отправки в карцер послужил отказ дат
КГБ "нужные" показания на Андрея Твердохлебова. Более того с приехавшим п
его делу следователем, я повел себя дерзко, после долгих препирательст
настоял, чтобы показания я писал собственноручно и написал в них како
замечательный человек Андрей, что дело его сфабриковано КГБ, что м
политзэки очень благодарны ему за его правозащитную деятельность, что в ССС
попираются Права Человека и т.п
После таких "показаний" меня сразу же поволокли в ШИЗо. Как я узна
позднее они так и не были включены в дело Твердохлебова, в которо
следователь указал, что я якобы отказался дать показания
Вообще я был единственным доктором наук в Мордовских политически
лагерях в те времена и приезжавшее начальство водили в ШИЗо как в зоопар
показывать меня как некого диковинного зверя. Помню одного генерала и
Министерства Внутренних Дел, который никак не мог понять чего же мне н
хватало при советской власти и с которым я сцепился (словесно, разумеется)
себя в камере; полковника из МВД, специалиста по замкам, после посещени
которого на мою камеру повесили шестой замок
Не раз появлялся и республиканский прокурор, один раз даже
претензией: "В прошлом году из Мордовских ИТК поступило около 650 жалоб. И
них 440 написали Вы, 168 Айрикян и 42 остальные заключенные. В чем дело?
меня не хватает сотрудников писать Вам ответы".
Конечно все эти жалобы на безобразия администрации концлагеря был
бесполезны, как и требования соблюдения хотя бы куцей советской законности
Лишь однажды нам удалось добиться небольшого успеха. В караульном помещени
ПКТ я увидел на стене "Нормы питания заключенных", в которых было указано
что нам якобы ежедневно выдается 30 грамм мяса. Вывешено это было дл
разного рода комиссий. Я стал писать во все инстанции спрашивая, где же эт
мясо? Какие только идиотские ответы не приходили, что мясо с костями, чт
оно уваривается на 60%. В конечном счете начальство плюнуло и скрипя сердце
стало выдавать зэкам в ПКТ мизерный кусочек с кончик пальца (как он
утверждали 16 грамм после "уварки"), который не хватило бы и мышке. Но есл
Вы истощены до предела и не видели мяса много лет, то и такой кусоче
способен доставить вам минуту наслаждения. Последующие поколения узников ПК
были благодарны нам за эту маленькую победу
Конечно много было и таких политзаключенных, которые считали, что лучш
сидеть тихо, не раздражать КГБ, не попадать в ШИЗо и ПКТ, не подвергать те
самым себя мучениям, сохранить здоровье. В большинстве своем это были люди
ставшие "политическими" случайно за неосторожную критику режима, чтени
"пикантной" литературы, а то и просто за разногласия с начальством. КГБ
оправдывая свое существование,давало "вал", хватая порой кого попало. Но
думаю, что борьба истинных политзаключенных имела большой смысл. В конечно
счете, творимые в политических концлагерях безобразия и пытки предавалис
гласности и будоражили мировое (а через зарубежные радиостанции и советское
общественное мнение. Недаром в концлагере все вертелось вокруг одног
вопроса. КГБ стремилось полностью изолировать нас, а мы довести информаци
до воли
В политических концлагерях была не только интеллигенция. В ПКТ мн
приелось долгое время сидеть с рабочим Петром Сартаковым. Он описал сво
пребывание в сталинских концлагерях и пытался передать его американцам. З
что и получил свой срок. Он тянулся к знающим людям, стремился расширит
свой кругозор, пополнить образование
КОНЦЛАГЕРЬ В БАРАШЕВО
В конце 1975г во время короткого пребывания в лагерной зоне патрул
поймал меня за составлением перечня махинаций, хищений и воровств
администрации концлагеря. Руководство встревожилось не на шутку. Ведь эт
уже касалось их собственной шкуры. Врач Сяксясов, встретившийся мне в то
вечер с двумя битонами краски, воскликнул: "Не хватало только, чтобы и
попал в ваш список". На следующий день в присуствии надзирателей мне дали
минут на сборы, тщательно обыскали и отправили в концлагерь Барашево. Здес
среди огромных уголовных концлагерей была небольшая политическая зона, гд
держали особо опасных политических преступников
Из политических зaключeнныx этого концлагеря наибольшее впечатлени
производил Вячеслав Черновол
Мы много беседовали о положении обсуждали разные мероприятия, принимал
участие в совместных акциях, делились куском хлеба. Как бывший журналист о
хорошо знал жизнь, историю и культуру Украины, любил ее и был прирожденны
политиком с широким кругозором и глубоким пониманием исторических процессов
Не сосчитать сколько часов мы провели в беседах, кружа по внутреннем
периметру колючей проволоки. Я не слышал ни об одном случае побега и
советского политического концлагеря, но всегда удивлялся той огромно
сложной и дорогостоящей системе охраны советских концлагерей. Сначала шл
два ряда колючей проволоки, снабженной сигнализацией. Затем вспаханна
полосе. Потом высокий сплошной забор с колючей проволкой наверху. Затем ещ
один такой же забор. Между заборами убивающая система высокого напряжения
вышки с автоматчиками. Затем снова колючая проволока "путанка", чтобы нельз
было подойти к концлагерю и снаружи
Слава рассказал случай, когда КГБ пыталось подслушать его разговоры с
Стусом, который ранее также был в этой зоне. Стуса вызвали на вахту
предупредили, чтобы он готовился завтра на этап. У него отобрали телогрейк
якобы для обыска, а взамен временно выдали другую. Естественно, в тот ж
день они стали обсуждать со Славой свои и общественные планы, передават
линии коммуникаций, договариваться о способах связи. Слава выразил удивлени
по поводу замены телогрейки, стал ее прощупывать и обнаружил в не
микропередатчики с горошину величиной. Они тут же их повыдирали и закопали
землю. Спустя несколько минут примчались кагебисты и отобрали телогрейку. О
показал мне и место захоронения микрофонов
В этом концлагере нам со Славой удалось услышать суд над двумя бывшим
кагебистами Браверман и Пачулия. Браверман был начальником следственног
отдела КГБ Ленинграда и Ленинградской области. Пачулия начальником КГ
Абхазии. Оба были ближайшими сподвижниками Берия. Причем Браверма
представлен к званию генерала. Когда Берия был объявлен "империалистически
шпионом" и врагом народа, во время хрущевского разоблачения "культ
личности", оба были осуждены за пытки и убийства подследственных
В концлагере оба стали стукачами и заняли теплые места. Пачулия ста
библиотекарем, Браверман - служащим в конторе. Поскольку даже полица
презирали с ними общаться, не говоря уже о политических, они вынуждены был
общаться только друг с другом и усердно строчили друг на друга доносы
утверждая, что тот другой неверно понимает очередное постановление ЦК КПСС
Суд приехал для пересмотра дел, главным образом кагебистов. Мы с
Славой, конечно, уселись в первом ряду. Начальство нас выгнало сколько мы н
протестовали, доказывая, что на "открытом" суде могут присуствовать вс
желающие
К счастью, коптерка для кипятка, примыкавшая к бараку, была отделена о
зала суда только фанерной перегородкой и пробравшись туда, мы могли слышат
все происходящее
Волосы становились дыбом, когда мы слышали, что же творили эти "страж
законности". Пачулия додумался даже до того, что людей бросали в ямы н
съедение крысам. И судили их не за фабрикацию дел и пытки, а за убийств
подследственных. Причем Пачулия оправдывался тем, что строил дорогу на дач
Сталина, на которую тот так ни разу и не приехал
Браверману скостили срок за "исправление" и "хорошее поведение"
Пачулия, несмотря на блестящие характеристики администрации концлагеря
уменьшить срок отказались только по личному требованию Георгадзе (секретар
Верховного Совета СССР), поскольку он замучил его близких родственников
11. ПУТЬ В ССЫЛКУ
По заведенному КГБ порядку за полгода до освобождения меня внов
бросили во внутрилагерную тюрьму в ЖХ-385/19. Делалось это для того, чтоб
свежие концлагерные новости не выходили за колючую проволоку и применялос
КГБ по отношению к тем, кого они считали особенно опасными
В день вывоза побросали работу и собрались у щелей внутрилагерног
забора, отделявшего ПКТ от производственной зоны много политзаключенных
Каждый старался крикнуть на прощание добрые пожелания, просьбы, новости.
узнал голоса Сергея Солдатова, Володи Осипова, Артема Юшкевича и др
Но отбыв концлагерный срок я шел не на свободу. Впереди был тяжелы
месячный этап в Сибирь по пересыльным тюрьмам чуть ли не всего Союза. Даж
место ссылки держалось в секрете. Мне было заявлено, что везут меня
Иркутск и только по прибытии выяснилось, что привезли в Бурятию
Весь этот этап вспоминается как сплошной кошмар. Перебрасывали от одно
пересыльной тюрьмы к другой. Потьма, Челябинск, Новосибирск, Иркутск
Улан-Удэ. Везли в столыпинских вагонах медленной скоростью по 2-4 дня н
каждом перегоне. В купе без окон, отгороженном от коридора железной решетко
и рассчитанном в нормальных вагонах на 4-х пассажиров, набивали по 20-2
человек. В дороге не кормили по двое - четверо суток. Перед этапом выдавал
кусок хлеба, селедку и чайную ложечку сахара. Выдавали воду или выводили
туалет в лучшем случае раз в сутки, причем не когда хочется, а п
расписанию. Из-за тесноты спать часто приходилось сидя, поскольку вс
лежащие места занимали блатные
Мат, вонь, обыски, грабеж уголовников и охраны сопровождали кажды
перегон
Впрочeм и в самых пересыльных тюрьмах было не сладко. При перевозке о
станции к тюрьме и обратно в черные воронки набивали заключенных буквальн
битком по 20-30 человек. Если учесть, что 2/3 внутреннего кузова отгорожен
для автоматчиков и 2-х одиночных камер, то приходится удивляться как можн
поместить столько народа (с котомками) в глухой железный ящик площадью 4 кв
метра. Этот ящик был без единой щели и в него почему-то всегда проникал
выхлопные газы двигателя. К тому же некоторые молодые уголовники и блатны
начинали курить махорку. Я обычно уже через минуту задыхался, меня начинал
рвать и я часто терял сознание. Путь в воронке иногда длился по нескольк
часов, не считая часов, которые уходили на перeдачу заключенных от поездно
охраны -охране воронка и затем охраной воронка - тюремной администрации
Каждого выкликали по одиночке, спрашивали имя, отчество, статью, срок
сверяли с фото на запечатанном сопровождающем деле, делали обыск
В одной из пeрeсыльных тюрем после приема меня заперли в маленьки
стоячий бокс, стены которого были обиты железом, напоминавшем крупную терку
После тяжелого этапа я еле держался на ногах. Но должен был стоять строг
вертикально, ибо при малейшем отклонении острые шипы впивались в тело
Невозможно было даже постучать в дверь, ибо она была также обита таки
железом. Всю ночь дикие вопли, звон разбиваемого стекла, неслись из соседне
камеры, там охранники избивали заключенного, перед рассветом он сошел с ума
Только утром почти в бессознательном состоянии меня выпускали и
камеры, надзиратели хохотали ("Ты у нас как Ленин") и отвели в камеру. Н
мой вопрос начальнику, почему это не сделали вчера, как с другими, о
ответил: "Забыли"
В другой раз меня поместили в одиночку ШИЗо с выбитыми стеклами. Сне
задувало прямо в камеру и я чуть не замерз совсем
В одной общей камере туалет был сделан в виде трубы под потолок
забираться туда надо было по лестнице и во время оправки все остальные могл
не только "наслаждаться" запахом, но и наблюдать снизу всю процедуру.
таких мелочах как раздевание до гола перед сотрудницами тюрьмы на предае
обыска или поиска свежих наколок я уже и не говорю
|
