...Минус 078 Счет продолжается...

Через задний двор, через рваную дыру в проволочном заборе, отделяющемодну асфальтовую пустыню от другой; переждать в глубокой тени, пока мимос ревом проносится банда мотоциклистов, их фары сияют в темноте, какбезумные глаза ночных оборотней. Потом - через последний забор (однарука порезана), и вот он стучится в заднюю дверь Моли Джернигана - онаже и есть главный вход. Моли был владельцем ссудной кассы на Док Стрит, где - будь у тебядостаточно баксов, чтобы швыряться ими, - каждый мог купить специальнуюполицейскую дубинку, автомат с полным запасом патронов, противотанковоеружье, героин, Пуш, кокаин, маскировочные средства, искусственную бабуиз стирофлекса или настоящую шлюху, если ты слишком измотан, чтобыпользоваться стирофлексовой, адреса нескольких подпольных казино, адресКлуба Извращений и еще сотню других запрещенных вещей. Если у Моли небыло нужной вещи, он заказывал ее для тебя. В том числе фальшивыедокументы. Когда он открыл глазок и увидел стоящего за дверью, онулыбнулся широкой улыбкой: - Почему бы тебе не убраться, дружок? Я тебя не видел. - Нью-доллары, - произнес Ричардс, обращаясь в воздух. Последовалапауза. Ричардс изучал манжету своей рубашки, как будто впервые ее видел. Затем затворы и замки отворились поспешно, как будто Моли боялся, чтоРичардс изменит решение. Ричардс вошел. Они стояли в подсобке магазина,которая представляла собой крысиный заповедник полный старых журналов,краденых музыкальных инструментов, краденых фотоаппаратов и товаровчерного рынка. Моли был по необходимости Робен Гудом; ростовщик к югу отКанала недолго продержался бы на плаву, будь он слишком жадным. Молидрал три шкуры с богатых вонючек из Города, а в своих кварталах продавалпочти по закупочным ценам - иногда даже ниже, если кого-то сильноприпекало. Поэтому он пользовался превосходной репутацией в Ко-Оп Сити ипервоклассной защитой. Если полицейский расспрашивал стукача из ЮжногоГорода (а их были сотни) о Моли Джернигане, информатор сообщал, что Моли- слегка слабоумный старик, приторговывавший по мелочам левым товаром.Любая шишка из Города с порочными сексуальными наклонностями могла бымного чего порассказать, но время чисток Полиции нравов прошло. Все понимали, что порок создаетнеблагоприятную среду для революционных настроений. Тот факт, что Молитакже занимался торговлей поддельными документами, приносящей емуумеренный доход, строго для местных клиентов, был в Городе неизвестен.Все же Ричардс знал, что изготовление документов для такого жареногоклиента, как он, было крайне опасным. - Какие бумаги? - Моли глубоко вздохнул и зажег старинную настольнуюлампу с выгнутой шеей, которая залила ярким белым светом рабочуюповерхность его письменного стола. Он был стар, почти семидесяти пятилет, и под льющимся светом его волосы были похожи на серебрянуюканитель. - Водительское удостоверение. Военный билет. Уличное удостоверениеличности. Карточка полицейского учета. Пенсионное удостоверение. - Просто. Работа стоит шестьдесят баксов для любого, кроме тебя,Бенни. - Сделаешь? - Я сделаю это для твоей жены, не для тебя. Для тебя -нет. Я не суюголову в петлю ради чокнутого сукина сына, вроде Бенни Ричардса. - Сколько это займет времени? Глаза Моли сардонически вспыхнули. - Зная твое положение, я потороплюсь. Час на каждую. - Боже, пять часов... Можно мне пойти... - Нет, нельзя. Ты сбрендил, Бенни? На прошлой неделе к твоей хозяйкеприехал полицейский с конвертом. Он прибыл на черной тачке с ещешестерыми ребятами, флэппер Донниган и Джерри Ханрахан точили зубы науглу, когда они проезжали. Флэппер мне все рассказал. Парень не камень,сам знаешь. - Я знаю, что Флэппер не камень, - нетерпеливо перебил, Ричардс. - Япослал деньги. Она... - Кто знает? Кто видел? - Моли пожал плечами и закатил глаза, кладяручки и незаполненные бумаги в центр освещенного лампой пространства. -Они землю носом роют вокруг твоего дома, Бенни. Любой, кто выразит своесочувствие, закончит в камере среди резиновых дубинок. Даже хорошимдрузьям не нужно это, даже с бабками твоей хозяйки. Хочешь какое-нибудьопределенное имя? - Все равно, только англосаксонское. Боже, Моли, ей нужно выходить запродуктами. И врач... - Она послала парнишку Баджи О`Санчеса. Как там его? - Уолт. - Да, вот именно. Не могу больше удержать концов. Выживаю из ума,Бенни. Пора на покой. Он вдруг вскинул глаза на Ричардса. - Я помню тевремена, когда был знаменит Мик Джеггер. Ты ведь даже не знаешь, ктоэто, а? - Я знаю, кто это, - рассеянно ответил Ричардс. Он повернулся к окну,выходившему на уровень тротуара, он был испуган. Все оказалось хуже, чемон думал. Шейла и Кэти тоже были в клетке. По крайней мере до тех пор,пока... - С ними все в порядке, Бенни, - ласково сказал Моли. - Держисьтолько подальше. Ты для них теперь смерть. Чуешь? - Да, - ответил Ричардс. Его неожиданно охватило отчаяние, глухое истрашное. Я хочу домой, подумал он с изумлением, и более того, хужетого. Вещи вырвались из-под контроля, казались нереальными. Сама материябытия трещала по швам. Водоворот лиц: Лоулин, Берне, Киллиэн, Джански,Моли, Кэти, Шейла... Содрогнувшись, он заглянул в черноту. Моли погрузился в работу,мурлыкая какую-то забытую песню из своего далекого прошлого, что-то оглазах Бет Дэвис, кто бы, черт возьми, это мог быть? - Он был ударник, - вдруг произнес Ричардс. - Ударник в английскойгруппе "Битлс". Мик Маккартни. - Эх, молодежь, - пробормотал Моли, согнувшись над своей работой. -Вот и все, что вы, молодежь, знаете. ...Минус 077 Счет продолжается... Он ушел от Моли в десять минут первого, облегчившись на тысячу двестидолларов. Ростовщик продал ему скудный, но достаточно надежныймаскарадный набор: седой парик, очки, ватные шарики за щеки,пластмассовые накладные зубы, изменившие линию его рта. - Попробуй немного хромать, - посоветовал Моли. - Не слишком, чтобыне привлекать внимания. Чуть-чуть. Помни, что ты обладаешь силойтуманить людям рассудок, если захочешь. Не помнишь эту строчку, а?Ричардс не помнил. Согласно новым документам в его бумажнике, он был Джон ГриффенСпрингер, продавец из Хардинга. Вдовец сорока трех лет. Без статусатехника, но это и лучше. У техников был свой язык. Ричардс вновь вышел на Робард Стрит в 12.30, подходящий час, чтобыбыть скрученным, ограбленным или убитым, но не самый подходящий час длятого, чтобы скрыться незамеченным. И все же он прожил к югу от Каналавсю свою жизнь. Он пересек Канал двумя милями дальше к западу, почти на краю озера.Он встретил компанию подвыпивших пьянчуг, сидящих вокруг чахлого костра,несколько крыс, но ни одного полицейского. В час пятнадцать ночи онпересек дальний край ничейной земли среди складов, дешевых кабаков икорабельных контор на северной стороне Канала. В час тридцать вокругнего было достаточно жителей Города, чтобы благополучно остановитьтакси. На этот раз водитель даже не взглянул на него. - Джетпорт, - сказал Ричардс. - В твоем распоряжении, приятель. Движение на магистрали поглотило их. В аэропорту они были в часпятьдесят. Ричардс прошел хромающей походкой мимо нескольких полицейскихи агентов службы безопасности, не проявивших к нему никакого интереса.Он купил билет в Нью-Йорк, потому что это первым пришло ему в голову.Проверка удостоверения личности была чисто формальной и ничем непримечательной. Он взошел на скоростной "Шаттл", вылетавший в Нью-Йорк в2.20. На борту было всего около сорока пассажиров, в основном дремавшихбизнесменов и студентов. Полицейский в кабине клевал носом на протяжениивсего полета. Через некоторое время Ричардс тоже задремал. Они коснулись земли в 3.06, Ричардс сошел с самолета и безприключений покинул аэропорт. В 3.15 его такси спустилось по спирали Линдсей Овервей. Они пересеклипо диагонали Центральный Парк, и в 3.20 Бен Ричардс растворился ввеличайшем городе земли. ...Минус 076 Счет продолжается... Он вынырнул в "Брант-Отеле", средней руки заведении на Ист Сайд. Этачасть города постепенно вступала в новую эру шика. Однако "Брант"находился на расстоянии меньше мили от внутренних трущоб Манхэттена -также величайших в мире. Зарегистрировавшись, он вновь вспомнилпрощальные слова Бена Киллиэна: "Держитесь поближе к своим". Выйдя из такси, он отправился на Тайме Сквер, не желая поселяться вгостинице в столь ранний час. Он провел пять с половиной часов с 3.30 до9.00 в ночном порношоу. Он отчаянно хотел спать, но, задремав дважды,каждый раз резко просыпался, разбуженный прикосновением легких пальцев усебя меж ног. - На сколько вы остановитесь, сэр? - спросил служащий отеля,посмотрев на удостоверение Джона Г. Спрингера. - Не знаю, - Ричардс пытался придать себе скромное и любезноевыражение. - Видите ли, все зависит от клиентов. Он заплатил шестьдесят нью-долларовза комнату на два дня и поднялсяна лифте на двадцать четвертый этаж. Из комнаты открывался мрачный видна грязные берега Ист Ривер. В Нью-Йорке тоже шел дождь. Комната была чистой, но скучной; к ней примыкала ванная комната, гдеунитаз издавал постоянные зловещие звуки, которые Ричардс не смогустранить, даже подергав клапан в бачке. Он заказал завтрак в номер - вареное яйцо с поджаренным хлебом,апельсиновый напиток и кофе. Когда мальчик с подносом появился, он далему на чай мелкую монету. Покончив с завтраком, он вынул видеокамеру и стал ее рассматривать.Маленькая металлическая пластинка с надписью "Инструкция" крепиласьпрямо под объективом. Ричардс прочитал: 1. Поместите кассету с пленкой в прорезь А и подождите щелчка. 2. Установите объектив с помощью видоискателей на нужном объекте. 3. Нажмите кнопку Б для записи изображения и звука. 4. После сигнала об окончании кассета с пленкой выбрасываетсяавтоматически. Время записи 10 минут. Хорошо, подумал Ричардс, пусть смотрят, как я сплю. Он установилкамеру на стол рядом с гидеоновой Библией и сфокусировал объектив накровать. Стена за ней была неопределенного вида и пустой; он не думал,что можно определить его местонахождение по кровати или стене. Уличныйшум был на этой высоте еле различим, но на всякий случай он включил душ. Даже продумав все заранее, он едва не нажал кнопку и не встал в полезрения камеры во всем своем гриме. Часть его можно было убрать, но седойпарик приходилось оставить. Он натянул на голову наволочку. Затем оннажал на кнопку, подошел к кровати и сел лицом к камере. - Ку-ку, - глухим голосом сказал Бен Ричардс всей гигантскойаудитории, которая будет слушать и смотреть его вечером с любопытством иужасом. - Вам не видно но я смеюсь над вами, говноеды. Он лег, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Когда записаннаякассета выскочила через десять минут, он крепко спал. ...Минус 075 Счет продолжается... Он проснулся в начале пятого - следовательно, охота уже началась.Учитывая разницу во времени, она шла уже три часа. От этой мысли у негопохолодело внутри. Он поставил новую кассету в камеру, взял гидеонову Библию и прочиталДесять Заповедей снова и снова, пока, не прошло десять минут, снаволочкой на голове. В ящике стола лежали конверты, но на них было название и адрес отеля.Сначала он не мог решиться, но понял, что это неважно. Приходилосьпринять на веру слова Киллиэна, что его местопребывание, определяемое помаркам и обратному адресу, не сообщат Маккоуну и его ястребам. Онвынужден был пользоваться почтой. Ему не выдали почтовых голубей. Ящики для почты стояли у лифтов, и Ричардс бросил кассеты в щель длямеждугородной корреспонденции, полный дурных предчувствий. Хотя почтовоеведомство не получало никаких денег от Администрации Игр за сообщения оместонахождении конкурсантов, это все равно казалось страшнорискованным. Но единственной альтернативой была приостановка платежа, ана это он пойти не мог. Он вернулся в свою комнату, перекрыл кран (в ванной стоял пар, как втропических джунглях) и лег на кровать, чтобы подумать. Как бежать? Чтолучше всего делать? Он попытался поставить себя на место среднегоконкурсанта. Первым импульсом, разумеется, было чисто животное желание:уйти в землю. Вырыть берлогу и забиться в нее. Так он и сделал."Брант-Отель". Ждут ли этого Охотники? Да. Они будут искать совсем небегущего. Они будут искать прячущегося. Смогут ли найти его в егоберлоге? Ему смертельно хотелось ответить нет, но он не мог. Егомаскарад был хорош, но составлен слишком поспешно. Наблюдательных людейнемного, но они всегда найдутся. Может быть, его уже засекли. Портье.Мальчик-посыльный, который принес ему завтрак. Может быть, даже кто-тоиз безымянных посетителей порношоуна Сорок второй улице. Маловероятно,но возможно. А как же его настоящая защита, фальшивое удостоверение личности,сделанное Моли? На сколько его хватит? Таксист, который вез его отЗдания Игр, мог доставить его только в Южный Город. Охотники чудовищнохорошо знали свое дело. Они будут давить на всех, кого он знал. От ДжекаКрейгера до этой суки Эйлин Дженнер в конце коридора. Земля под ногамигорит. Сколько времени пройдет прежде, чем кто-нибудь вродепридурковатого Флэппера Доннигана обмолвится, что Моли подделываетдокументы по случаю? И если они найдут Моли, ему конец. Ростовщикпродержится, пока ему не накинут петлю на шею. Он был достаточноблагоразумен, чтобы понимать, что для его репутации в окрестностях емуне повредят несколько славных боевых шрамов. Хотя бы для того, чтобы еголавка не сгорела однажды ночью. А потом? Простая проверка трехаэропортов Хардинга обнаружит ночной рейд Джона Г. Спрингера в ГородКонтрастов. Если они доберутся до Моли. Допустим, доберутся. Ты должен допустить, что доберутся. Тогдабежать. Куда? Он не знал. Он провел всю свою жизнь в Хардинге. На Средний Запад. Онне знал Восточного Побережья, здесь не было ни одного уголка, куда бы онмог бежать и чувствовать себя на родной почве. Итак, куда? Куда? Его замученный, истощенный мозг погрузился в нездоровый дневной сон.Они без всякого труда разыскали Моли. Легко за пять минут вытянули изнего имя Спрингера после того, как выдернули у него два ногтя, залилиего пупок горючей жидкостью и пригрозили зажечь спичку. Они узнали номерсамолета с помощью одного визита (привлекательные мужчины с незаметнойвнешностью, в габардиновых пальто одинакового покроя) и прибыли вНью-Йорк к 2.30 по местному времени. Высланные вперед люди уже узналиадрес "Брант-Отеля" по компьютерному списку всех гостиниц Нью-Йорка,заполняемому день за днем. Теперь они были снаружи, окружив дом.Лифтеры, разносчики, дежурные и бармены были заменены Охотниками.Полдюжины их поднималось по пожарной лестнице. Еще полсотни блокироваливсе лифты. Все больше и больше их поднималось в воздухолетах вокругздания.0ни уже были в холле, через минуту дверь будет разбита в щепки иони ворвутся, сопровождаемые радостным стрекотом кинокамеры наколесиках, записывающей для потомства, как они будут делать из негогамбургер с кровью. Ричардс сел весь в поту. Даже пистолета еще недостал. Бежать. Быстро. Бостон сойдет, для начала. ...Минус 074 Счет продолжается... Он вышел из номера в 5.00 пополудни и спустился в вестибюль. Дежурныйшироко улыбнулся, возможно, в ожидании своего скорого освобождения. - День добрый, мистер э-э... - Спрингер. - Ричардс улыбнулся в ответ. - Похоже, я нашел жилу, другмой. Трое клиентов выглядят... обнадеживающе. Я займу ваше превосходноежилище еще на два дня. Можно заплатить вперед? - Разумеется, сэр. Доллары перешли из рук в руки. Все еще сияя, Ричардс снова поднялся всвою комнату. Холл был пуст. Ричардс повесил табличку "НЕ БЕСПОКОИТЬ" надверную ручку и быстро прошел к пожарной лестнице. Удача ему сопутствовала, он никого не встретил. Он проделал весь путьдо первого этажа и выскользнул через боковой вход незамеченным. Дождь прекратился, но тучи все еще низко висели над Манхэттеном.Воздух пах, как протухший аккумулятор. Ричардс шел быстрым шагом,отменив хромоту, к автовокзалу Порт Оторите. На автобус дальнегоследования можно был купить билет, не регистрируясь. - Бостон, - сказал он бородатому продавцу билетов. - Двадцать три бакса, приятель. Автобус отходит в шесть пятнадцатьровно. Он передал деньги. У него оставалось меньше трех тысяч нью-долларов.Нужно было убить еще час, а вокзал был забит народом, среди которогобыло много солдат Добрармии в голубых беретах с пустыми грубымимальчишескими лицами. Он купил порножур, сел и закрыл им лицо. Целый часон сидел, уставившись в журнал и переворачивая время от временистраницу, чтобы не быть похожим на статую. Когда автобус подкатил к остановке, он двинулся к открытым дверямвместе с остальным серым сбродом. - Эй! Эй, вы! Ричардс оглянулся: полицейский службы безопасности бегом приближалсяк нему. Он застыл, не в силах бежать. Дальняя часть его мозга кричала,что его прикончат прямо здесь, в этом дерьмовом автовокзале с плевкамижвачки на полу и случайной похабенью, нацарапанной на засаленных стенах;он станет незаслуженной добычей какой-нибудь тупой полицейской свиньи. - Остановить! Остановить этого парня! Полицейский изменил направление. Это совсем не за ним, понял Ричардс.Неряшливого вида юнец бежал к лестнице, размахивая дамской сумочкой исбивая прохожих, как кегли. Он и его преследователь исчезли из вида, перескакивая огромнымипрыжками по три ступеньки. Клубок прибывающих, отъезжающих и встречающихнаблюдал за ними со сдержанным интересом минуту, а затем все вернулись ксвоим занятиям, как будто ничего не произошло. Ричардс стоял в очереди,дрожа от озноба. Он рухнул на сиденье в конце автобуса, и несколькоминут спустя машина с рокотом вползла вверх по склону, остановилась ивлилась в поток транспорта. Полицейский и его жертва исчезли в большойтолпе человечества. Если бы у меня был пистолет, я бы убил его на месте, думал Ричардс.Боже. Боже мой. А вслед за этим: в следующий раз это будет не карманный вор. Этобудешь ты. Он достанет пистолет в Бостоне. Так или иначе. Он вспомнилслова Лоулина, что он столкнет хотя бы нескольких из них из окна, преждечем его возьмут. Автобус катил на север в сгущающейся темноте. ...Минус 073 Счет продолжается... Здание ИМКА находилось в верхней части Хаништон Авеню. Оно былоогромным, почерневшим от времени, старомодным и неуклюжим. Оно стояло водном из лучших некогда, в середине прошлого века, кварталов Бостона.Оно возвышалось здесь как стыдливое напоминание о другой эпохе, другомвремени, все еще мигая своими старомодными неоновыми буквами в сторонупорочного театрального квартала. Оно напоминало скелет убитой идеи. Когда Ричардс вошел в вестибюль, портье ругался с маленьким грязнымнегритенком в килбольной майке, такой огромной, что закрывала досередины его голубые джинсы. Спорной территорией был автомат по продажежевательной резинки, стоявший между дверями вестибюля. - Я потерял никель, болван! Я потерял мой никель! - Если ты не уберешься отсюда, я позову здешнего детектива, малыш.Кончено. Я устал с тобой разговаривать. - Но эта проклятая машина съела мой никель! - Прекрати ругаться, маленький мерзавец! - Портье, на вид леттридцати, но высохший и преждевременно постаревший, протянул руку изатряс майку. Она была слишком большой, чтобы он мог затрясти имальчишку внутри. - Теперь убирайся отсюда. Разговор окончен! При этих словах почти комическая маска ненависти и неповиновения начерном круглом лице сменилась оскорбленной агонией непонимания. - Слышь, мой последний никель! Дерьмовая машина съела мой никель!Эта... - Я немедленно зову сыщика. - Портье направился к пульту. Его пиджак,беженец с дешевой распродажи, устало трепыхался вокруг его тощего зада. Мальчишка пнул корпус машины и бросился наутек. - Дерьмовая-белая-свинья-сукин-сын! Портье проследил за ним глазами, так и не нажав реальную иливымышленную кнопку вызова службы безопасности. Он улыбнулся Ричардсу,показав старую клавиатуру с недостающими клавишами.
- Невозможно стало разговаривать с цветными. Я бы держал их в клетке,если бы я управлял Системой. - Он, правда, потерял никель? - спросил Ричардс, регистрируясь какДжон Диган из Мичигана. - Если и так, все равно он его украл, - сказал портье. - Думаю, чтода. Но если бы я дал ему никель, то к вечеру здесь было бы две сотнипопрошаек, утверждающих то же самое. Где они учатся этим выражениям?Хотел бы я знать. Почему их родителям все равно, чем они занимаются? Насколько вы остановитесь, мистер Диган? - Еще не знаю. Я здесь по делу. - Он попробовал изобразить сальнуюулыбку и, когда почувствовал, что это удалось, сделал ее шире. Портьенемедленно признал ее (может быть, по своему собственному отражению,смотревшему на него из глубины стойки из искусственного мрамора,отполированной миллионом локтей) и улыбнулся в ответ. - С вас пятнадцать пятьдесят, мистер Диган. - Он подтолкнул черезстойку ключ, привязанный к потертому деревянному номерку. - Номер 512. - Спасибо. - Ричардс заплатил наличными. Никакого удостоверения.Слава Богу, что существует ИМКА. Он перешел к лифтам и заглянула коридор, где была БиблиотекаХристианской Литературы. Она была тускло освещена засиженными мухамижелтыми шарами; старик в пальто и галошах изучал трактат, медленно иметодично переворачивая страницы дрожащим смоченным пальцем. Ричардсслышал затрудненный свист его дыхания от своего места у лифтов ииспытывал смесь печали и ужаса. Лифт, бренча, остановился, и двери с одышкой раздвинулись. Когда онвходил внутрь, портье громко сказал: - Это грех и позор. Я бы всех их в клетку посадил. Ричардс поднялглаза, думая, что портье обращается к нему, но тот не глядел ни на когоконкретно. Вестибюль был пусти очень безмолвен. ...Минус 072 Счет продолжается... Пятый этаж вонял мочой. Коридор был достаточно узким, чтобы вызвать уРичардса приступ клаустрофобии, а ковер, который когда-то был красным,вытерся посредине до отдельных нитей. Двери были грязно-серого цвета, анекоторые из них хранили следы свежих ударов, пинков или попыток взлома.Надписи через каждые двадцать шагов сообщали, что "КУРИТЬ В ХОЛЛЕЗАПРЕЩАЕТСЯ РАСПОРЯЖЕНИЕМ НАЧАЛЬНИКА ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ". В центрерасполагался общий туалет, и зловоние стало еще более острым. Этот запахавтоматически ассоциировался для Ричардса с отчаянием. Люди беспокойнометались за серыми дверями, как звери в клетках -звери, слишкомуродливые и страшные, чтобы их видеть. Кто-то протяжно пел пьянымголосом снова и снова то, что должно было означать "Аве Мария". Странныебулькающие звуки раздавались из-за другой двери. За следующей - мелодияв стиле кантри-вестерн ("Позвонить нет денег. О, как я одинок...").Шаркающие звуки. Одинокий скрип постельных пружин -должно быть, кто-тоиграет в карманный бильярд. Рыдания. Смех. Истерические проклятияпьяного спора. А за всем этим - молчание. Молчание. Молчание. Человек сустрашающе впалой грудью прошел мимо Ричардса, не взглянув на него, водной руке он нес кусок мыла и полотенце, на нем были пижамные штаны,подвязанные веревкой. На ногах надеты бумажные шлепанцы. Ричардс отпер свой номер и вошел. С внутренней стороны был засов, ион запер его. В комнате стояла кровать с почти белыми простынями исписанным армейским одеялом. Стол с недостающим ящиком. ИзображениеИисуса на стене. Стальной стержень с двумя крючками для одежды,задвинутый в угол.. Больше ничего, не было, кроме окна с видом впустоту, Было 10.15. Ричардс повесил пиджак, сбросил ботинки и лег на кровать. Онпочувствовал, каким отверженным, никому не известным и ранимым был он вэтом мире. Вселенная вопила и грохотала, и ревела вокруг него, какогромный и безразличный драндулет, несущийся с горы к краю бездоннойпропасти. Его губы задрожали, и он заплакал. Он не стал снимать это на пленку. Он лежал и смотрел на потолок,покрытый мириадами причудливых трещин, как плохая горшечная глазурь. Ониискали его уже восемь часов. Он заработал восемьсот долларов из своейзакладной суммы. Боже, даже не высунул голову из норы. Он пропустил себя по Фри-Ви. Да, черт возьми.Театр-с-мешком-на-голове. Где они сейчас? Еще в Хардинге? В Нью-Йорке? Или на пути в Бостон?Нет, сюда они не могли отправиться, не так ли? Автобус не проезжалникаких постов. Он покинул самый большой город в мире анонимно, а здесьбыл под вымышленным именем. Они не могли взять его след. Никак не могли. Бостон может быть безопасен по крайней мере два дня. После этого онможет двинуться на север в Нью-Гемпшир или Вермонт, или на юг вФиладельфию, или даже Атланту. Дальше на восток был океан, а за нимБритания и Европа, Это была заманчивая идея, но, вероятно, недостижимая.Перелет на самолете требовал удостоверения личности, так как Франциянаходилась в состоянии войны, и если бегство и было возможно, тообнаружение означало бы быстрый и решительный конец всего предприятия. АЗапад был исключен. Охота на Западе была самой жаркой. Если не выносишь жары, выйди из кухни. Кто это сказал? Моли,наверное, знает. Он усмехнулся и почувствовал себя лучше. Бесплотныйзвук радио достиг его слуха. Хорошо бы достать пистолет сегодня, сейчас,но он слишком устал. Поездка утомила его. Быть беглецом он утомился ичувствовал животным инстинктом, более глубоким, чем рассудок, что скороему, возможно, придется спать в по-октябрьскому холодной дренажной трубеили в канаве с мусором и пеплом. Пистолет завтра вечером. Он выключилсвет и заснул. ...Минус 071 Счет продолжается... Было время выхода в эфир. Ричардс стоял, повернувшись задницей к видеокамере, мурлыкаямузыкальную тему из "Бегущего". Наволочка ИМКА была у него на голове,вывернутая наизнанку, чтобы не видно было названия. камера вдохновилаРичардса на творческое остроумие, которого он в себе не подозревал. Онвсегда представлял себя довольно угрюмым человеком без всякой веселостина людях. Перспектива приближающейся смерти освободила одинокогокомедианта, скрывавшегося внутри. Когда клип был готов, он решил оставить второй на более позднеевремя. Одинокая комната была скучна, и может быть, что-то другое придетему в голову. Он медленно оделся, подошел к окну и выглянул. Транспорт оживленно двигался вверх и вниз по Ханингтон Авеню в этоутро. Оба тротуара были полны медленно идущими пешеходами. Некоторыеизучали ярко-желтые факсы - Требуется Помощь. Большинство просто шли. Накаждом углу стояли полицейские. Ричардс слышал их в своем воображении:"Проходи. Тебе что, идти некуда? Шевелись, вонючка". И так вы шли до следующего угла, который ничем не отличался отпредыдущего, и вас опять гнали дальше. Можно было попробовать сойти сума, но в основном страдали ноги. Ричардс обдумывал риск пройти по коридору и принять душ. В концеконцов он решил, что это можно сделать. Он прошел с полотенцем на плече,никого не встретив, и вошел в ванную. Здесь смешивались запахи мочи, экскрементов, рвоты и дезинфекции. Вседверцы были, конечно, сорваны. Кто-то нацарапал "СИСТЕМУ НА X..."аршинными буквами над писсуаром. Похоже было, он был зол, когда писал. Водном из писсуаров была куча фекалий. Кто-то, должно быть, сильнонапился, подумал Ричардс. Несколько вялых осенних мух ползали по ней. Онне испытывал отвращения; зрелище было слишком распространенным; но онбыл рад, что надел ботинки. Душевая также была в его полном распоряжении. Пол из потрескавшейсякерамики, выдолбленный кафель на стенах с потеками разложения внизу. Ондо конца вывернул горячий кран и терпеливо ждал, пока вода стала чутьтеплой, после чего быстро вымылся. Он использовал обмылок, который нашелна полу; в ИМКА не выдавали мыла или же горничная унесла его кусок. На обратном пути ему попался мужчина с заячьей губой. Ричардс заправил рубашку в брюки, сел на кровать и зажег сигарету. Онбыл голоден, но ждал, пока стемнеет, чтобы выйти поесть. Скука снова погнала его к окну. Он стал считать марки машин -"Форды", "Шеви", "Винты", "Фольксвагены", "Плимуты", "Студебекеры","Рэмблер-Супром". Первый, кто наберет сотню, выигрывает. Скучная игра,но лучше, чем никакая. Дальше вверх по Ханингтон Авеню располагался Северо-ВосточныйУниверситет, а через дорогу прямо напротив здания ИМКА - большойавтоматизированный книжный магазин. Пока он считал машины, Ричардсвидел, как входили и выходили студенты. Они составляли разительныйконтраст бродягам на улице: все коротко стриженные и в клетчатыхкуртках, которые считались в кампусах последним писком сезона. Онипроходили через крутящуюся дверь внутрь и делали покупки с видомснисходительности и превосходства, оставляющим у Ричардса во рту вкусизумления. Пятиминутная стоянка перед магазином постоянно пополняласьвсе новыми и новыми броскими спортивными автомобилями самых экзотическихмарок. У большинства из них на заднем стекле красовались наклейкиколледжей: Северо-Восточный, Массачусетский Технологический Институт,Бостонский Колледж, Гарвард. Большинство зевак н6 обращали никакоговнимания на эти машины, как на часть пейзажа, но некоторые смотрели сглухой злобной завистью. "Винт" выехал со стоянки перед магазином, а"Форд" въехал, остановившись в дюйме от тротуара: стриженный под ежиквладелец его курил огромную сигару. Машина слегка присела, когдапассажир, хлыщ в коричневой с белым охотничьей куртке, вышел, хлопнувдверью. Ричардс вздохнул. Подсчет машин был плохой игрой. "Форды" опережалисвоих ближайших соперников со счетом 78 на 40. Исход был предрешен, какна выборах. Кто-то забарабанил в дверь, и Ричардс окаменел. - Фрэнки? Ты здесь, Фрэнки? Ричардс не отвечал. Застыв от ужаса, онстоял, как статуя. - Поешь говна, Фрэнки-детка. - Раздался сдавленный пьяный смех, ишаги двинулись дальше. Стук в следующую дверь. - Ты здесь, Фрэнки?Сердце Ричардса медленно откатилось от горла. "Форд" уехал, другой"Форд" занял его место. Номер 79. Дерьмо. День перекатился за полдень, потом пробил час. Ричардс понял это позвону отдаленных колоколов. По иронии судьбы, у человека, живущего поминутам, не было часов. Теперь он стал играть в другой вариант автомобильной игры. Каждый "Форд" - два очка, "Студебекер" - три, "Винт" - четыре.Первый, кто наберет пятьсот, выигрывает. Быть может, через пятнадцать минут он заметил, что молодой человек вкоричневой с белым охотничьей куртке, облокотившись на столб у магазина,читает концертную афишу. Его никто не прогонял; более того, полиция,казалось, его не замечала. Ты шарахаешься от теней, вонючка. Скоро они будут мерещиться тебе поуглам. Он прибавил "Винт" с вмятиной на крыле. Желтый "Форд". Старыйвихляющий "Студебекер" с дребезжащим вентилятором. "Фольксваген" -ничего хорошего, у них нет шансов. Еще "Винт". "Студебекер". Человек, куривший огромную сигару, с беспечным видом стоял наостановке автобуса. Он был там один. По одной причине. Ричардс видел,как подходили автобусы, и знал, что следующий будет не раньше чем черезсорок пять минут. Ричардс почувствовал холодные мурашки в паху. Старик в поношенномчерном пальто лениво прошел по тротуару и как бы случайно прислонится кзданию. Два парня в клетчатых куртках вылезли из такси, оживленнопереговариваясь, и принялись изучать меню в окне ресторана "Стокгольм". Полицейский пересек улицу и поговорил с человеком на автобуснойостановке. Потом полицейский отошел. Ричардс отметил с глухим нарастающим ужасом, что множество бродяг сгазетами слишком медленно тащились по тротуару. Их одежда и походкаказались странным образом знакомыми, как будто он видел их раньше многораз и лишь сейчас начинал осознавать это - так ощупью и с трудом узнаешьво сне голоса умерших. Полицейских также становилось больше. Меня окружают, подумал он. Эта мысль вызвала бессильный заячий страх.Нет, поправил его мозг. Ты уже окружен. ...Минус 070 Счет продолжается... Ричардс быстро прошел в ванную, спокойный, игнорируя свой страх, какчеловек на высокой скале игнорирует возможность падения. Если ему иудастся выбраться, то только сохраняя спокойствие. Если он впадет впанику, он быстро погибнет. В душе был кто-то, напевающий популярную песенку слабым скрипучимголосом. У писсуаров и раковин никого не было. Трюк без усилия всплыл в его мозгу, когда он стоял у окна, наблюдаяих зловеще бесцеремонное передвижение. Если бы это не пришло ему вголову, он, наверное, все еще стоял бы там, как Алладин, наблюдающий за,дымом лампы, из которого складывался всемогущий джинн. Они использовалиего в детстве для кражи газет из подвалов Развития. Моли покупал их подва цента за фунт. Сильным ударом руки он сорвал со стены одну из проволочных подставокдля зубных щеток. Она была слегка заржавевшей, но это не имело значения.Он пошел к лифту, на пути выпрямляя проволоку, Он нажал кнопку вызова лифта и целую вечность ждал, пока кабинкаползла с восьмого этажа. Она была пуста. Слава Богу, пуста. Он вошел в лифт, еще раз быстро оглядев коридоры, и повернулся кпанели с кнопками. Рядом с кнопкой подвала была прорезь. Сторожвставляет в нее специальный жетон. Электронное устройство сканируетжетон, после чего сторож нажимает на кнопку и спускается в подвал. Что, если не получится? Не думай об этом. Не думай об этом сейчас.Сморщившись от предвкушения возможного удара током, Ричардс пропихнулпроволоку в прорезь и одновременно нажал на кнопку подвала. Из глубины панели раздался шум, похожий на короткое электронноепроклятие. Вверх по руке прошло легкое щиплющее сотрясение. Минутуничего не происходило. Затем двери заскользили и закрылись, и лифт,покачиваясь, неохотно двинулся вниз. Маленькое колечко голубого дымапоказалось из прорези. Ричардс отошел от двери и смотрел, как зажигались номера этажей.Когда загорелся номер первого этажа, мотор наверху издал скрежещущийзвук, и кабина казалось, готова остановиться. Мгновение спустя (решив,по-видимому, что она достаточно напугала Ричардса) она возобновиласпуск. Через двадцать секунд двери раздвинулись, и Ричардс вышел вогромный, тускло освещенный подвал. Где-то текла вода, возиласьпотревоженная крыса. Помимо этого, он был один. Пока один. ...Минус 069 Счет продолжается... Огромные заржавленные трубы отопления, облепленные паутиной,расползались по потолку. Когда печь неожиданно загудела, Ричардс едва незакричал от страха. Прилив адреналина к сердцу и конечностям на минутузаставил его потерять способность, двигаться от боли. Здесь тоже были газеты, заметил Ричардс. Тысячи газет, сложенныхстопками и перевязанных веревками. Крысы тучами гнездились среди них.Целые семьи их уставились на пришельца недоверчивыми рубиновыми глазами. Он пошел по подвалу, остановившись на полпути через потрескавшийсяцементный переход. Здесь стояла коробка предохранителей, привинченнаяболтами к основанию, а за ней - ящик инструментов. Ричардс взял лом ипродолжал путь, не отрывая глаз от пола. У дальней стены слева он обнаружил главный люк канализации. Онприблизился и осмотрел его, постоянно думая, догадались ли они уже, чтоон здесь. Люк был закрыт толстой стальной решеткой. Она была трех футов впоперечнике, и с другой стороны была щель, чтобы вставить лом. Ричардспросунул его в щель, нажал на. рычаг, приподняв крышку люка, и наступилногой на лом. Он засунул обе руки под край крышки, напрягся и опрокинулее. Она упала на цементный пол с грохотом, от которого в смятениизапищали крысы. Труба уходила вниз под углом в сорок пять градусов, и Ричардспредположил, что ее глубина не может быть больше двух с половиной футов.В ней было очень темно. Клаустрофобия вдруг наполнила его рот ватой.Слишком мало места, чтобы двигаться, даже чтобы дышать. Но это былонеобходимо. Он перекатил крышку назад и положил ее на край люка таким образом,чтобы он мог схватить ее, когда спустится вниз. Потом он вернулся ккоробке предохранителей, сбил ломом висячий замок и раскрыл ее. Онсобирался уже начать вынимать предохранители, когда ему в голову пришладругая идея. Он подошел к газетам, наваленным грязными желтыми кучами по всемувосточному краю подвала. Затем он выудил смятый коробок спичек, которымион зажигал свои сигареты. Оставалось три спички. Он оторвал кусок газетыи свернул его в кулек; засунул его под локоть, как бумажный колпак, изажег спичку. Первая спичка погасла от сквозняка. Вторая выпала из егодрожащих пальцев и зашипела на мокром бетоне. Третья спичка зажглась. Он поднес ее к бумажному фитилю, и тотрасцвел желтым пламенем. Крыса, почувствовав, должно быть, чтопроисходит, пробежала по его ноге и бросилась в темноту. Страшная необходимость действовать срочно наполняла его, и все же ондождался, пока пламя не разгорелось. Спичек больше не было. Он осторожносунул горящий фитиль в расщелину бумажной стены, которая доходила ему догруди, и смотрел, как пламя распространяется. Огромный нефтяной резервуар, обслуживающий здание ИМКА, примыкал ксоседней стене. Он мог взорваться во всяком случае, Ричардс на этонадеялся. Уже бегом он вернулся к коробке предохранителей и стал выдергиватьдлинные трубчатые предохранители. Он успел выдернуть почти все, пока непогасли огни в подвале. Он ощупью нашел дорогу к люку канализации,освещаемому теперь только дрожащим светом горящей бумаги. Он сел на край, свесив ноги, а затем медленно сполз вниз. Когда егоголова опустилась ниже уровня пола, он уперся коленями в края шахты,чтобы удержаться, и вытянул руки над головой. Работа шла медленно.Двигаться было тесно. Свет от огня стал ослепительно ярким, а трескпожара наполнял его уши. Вот его пальцы нащупали край отверстия идвинулись дальше, пока не схватили решетчатую крышку люка. Он медленнопотянул ее на себя, удерживая ее тяжесть мышцами спины и шеи. Когда, поего расчету, дальний край крышку был готов встать на место, он сделалпоследний отчаянный рывок. Крышка упала на место со звоном, больно ударив Ричардса по запястьям.Ричардс расслабил колени к скатился вниз, как мальчишка с горы. Трубабыла покрыта слизью, и он беспрепятственно проехал около двенадцатифутов до того места, где труба поворачивалась горизонтально. Удачноударившись ногами, он встал, как пьяница, прислонившийся к фонарномустолбу. Но попасть в горизонтальную часть он не мог. Изгиб трубы былслишком крутым. Клаустрофобия разрасталась, наполняла рот, душила. "В западне",стучало в мозгу. "В западне, 6 западне, в западне". Пронзительный крик поднимался в горле, и он подавил его. "Успокойся.Конечно, это очень банально, очень избито, но нужно сохранятьспокойствие здесь, внизу. Спокойствие. Поскольку мы тут, внизу трубы, имы не можем подняться вверх, и не можем спуститься, а если проклятыйнефтяной бак взорвется, из нас получится замечательное фрикасе, и..." Он стал медленно крутиться вокруг себя, пока не уперся в трубугрудью. Покрывавшая трубу слизь облегчала его движения. В трубе былотеперь очень светло и становилось теплее. Решетчатая крышка отбрасывалатень, как от тюремной решетки, на его напряженное лицо. Лежа теперь на груди, животе и чреслах, с коленями, согнутыми внужном направлении, он смог скользнуть чуть ниже, так что его ступни илодыжки вошли в горизонтальную часть колена трубы, а сам он оказался вколенопреклоненной позе. Все равно недостаточно. Его ягодицы упирались втвердое керамическое покрытие над входом в горизонтальную часть. Ему слышались смутные выкрики команд за мощным треском огня, но этомогло быть воображение, обостренное и разгоряченное сверх всякогопредела. Он стал двигать мышцами бедра и голени в утомительном раскачивающемсяритме, и мало-помалу колени стали отъезжать из-под него. Он вновьпротиснул руки вверх, чтобы освободить себе место, и теперь лицо еголежало прямо на слизи. Он вот-вот мог пролезть. Он как мог изогнул спинуи начал отталкиваться руками и головой, единственным, чем он могдействовать в качестве рычага. Когда он уже стал думать, что места недостаточно и что он так иостанется растянутым здесь, не в состоянии двинуться ни в одну сторону,его бедра и ягодицы вдруг проскочили в отверстие горизонтальной части,как пробка от шампанского сквозь узкое бутылочное горлышко. Онмучительно больно оцарапал поясницу, когда его колени ушли из-под него,а рубашка задралась до самых лопаток. Он оказался в горизонтальной трубе- за исключением головы и рук, выгнутых назад под выворачивающим суставыуглом. Извиваясь, он просунулся весь и застыл, задыхающийся, с потекамислизи и крысиного помета на лице, с содранной и кровоточащей спиной. Эта труба была еще уже; его плечи задевали стенки каждый раз, какгрудь поднималась при дыхании. Слава Богу, что я недоедал. Задыхаясь, он стал пятиться в черную неизвестность трубы. ...Минус 068 Счет продолжается... Он продвигался медленно, как крот, примерно пятьдесят ярдов погоризонтальной трубе, пятясь вслепую. В этот момент нефтяной бак вподвале ИМКА взорвался с ревом, вызвавшим такую вибрацию сочувствия втрубах, что его барабанные перепонки едва не лопнули. Возникламертвенно-желтая вспышка, как будто воспламенилась куча фосфора. Онапобледнела, отбрасывая мерцающий розовый отблеск. Несколько минут спустяволна горячего воздуха ударила его в лицо, заставив болезненнопоморщиться. Видеокамера в кармане куртки подпрыгивала и раскачивалась, когда онпопытался пятиться быстрее. Труба вбирала жар яростного взрыва и огня,бушевавшего где-то над ним, как кастрюля вбирает жар газовой конфорки.Ричардс не чувствовал никакой потребности быть испеченным здесь, каккартофель в духовке. Пот катился по его лицу, смешиваясь с уже лежащими на нем чернымиполосами грязи и делая его похожим в восковом угасающем мерцанииотраженного огня на индейце, вышедшего на тропу войны. К стенкам трубыбыло горячо прикоснуться. Как кальмар, Ричардс проталкивался на локтях и коленях, а его ягодицыпри каждом движении шлепались о верх трубы. Дыхание вырывалось резкими,по-собачьи короткими всхлипами. Воздух был горячим, полным масляноговкуса нефти, затруднявшим дыхание. Головная боль разлилась по черепу,отдаваясь острой болью в глазах. "Я здесь зажарюсь. Я зажарюсь". Вдругего ноги повисли в воздухе. Ричардс попытался заглянуть через свои ногиназад и увидеть, что там, но сзади было слишком темно, а глаза былислишком ослеплены светом впереди. Надо было рисковать. Он пятился, покаколени его не оказались у конца трубы, а потом осторожно перегнул их. Его ноги вдруг очутились в воде, шокирующе холодной после жары втрубе. Новая труба шла под прямым углом к той, по которой только что пролезРичардс, и была гораздо шире - достаточно широкой, чтобы стоятьсогнувшись. Густая, медленно текущая вода поднималась выше щиколоток. Онзадержался на минуту, чтобы оглянуться на крошечный мягко светящийсяотраженным отблеском пожара круг трубы. То обстоятельство, что хотькакой-то отблеск был виден на этом расстояний, говорило, что это,действительно, был очень большой взрыв. Ричардс с неохотой заставил себя признать, что в их обязанностивходило допустить, что он скорее выжил, чем погиб в аду подвала, но,может быть, они не обнаружат, каким образом он выбрался, до того, какпожар будет взят под контроль. Это выглядело как разумное допущение. Нораньше казалось разумным и допущение, что они не могли выследить его вБостоне. Может быть, они и не выследили. В самом деле, что ты видел? Нет. Это были они. Он знал. Охотники. От них исходил даже запах зла.Он вознесся к его пятому этажу на незримых душевных потоках. Мимо него по-собачьи проплыла крыса, сверкнув глазами. Неловко шлепая, Ричардс направился за ней в том направлении кудатекла вода. ...Минус 067 Счет продолжается... Ричардс стоял у лестницы, глядя наверх, ошеломленный светом. Уличногодвижения не было, это уже кое-что, но свет... Свет поразил его, потому что ему казалось, что он путешествовал посточным трубам многие и многие часы. В темноте, без зрительныхориентиров и без звуков, за исключением бормотания йоды, случайноготихого всплеска плывущей крысы и глухих ударов в трубах (что, есликто-нибудь выльет горшок мне, на голову, с мрачным юмором подумалРичардс), чувство времени им полностью утратилось. Теперь, глядя сквозь дыру в крышке в пятнадцати футах над головой, онувидел, что дневной свет еще не померк. В крышке было несколько круглыхотверстий для воздуха, и карандашные лучи света чеканили солнечныемонеты на его груди и плечах. Ни один аэробус не проехал по крышке с тех пор, как он попал сюда;лишь отдельные тяжелые машины да стайка велосипедов. Это заставляло егопредполагать, что более благодаря удаче и закону средних чисел, чемвнутреннему чувству направления, ему удалось найти дорогу в сердцегорода - к своим. Тем не менее он не решался выйти до наступления темноты. Чтобы убитьвремя, он достал камеру, вставил кассету и стал снимать свою грудь. Онзнал, что пленка Была сверхчувствительной, способной улавливать слабо различимый свет,и не хотел выдавать слишком много из того, что его окружало. Он не сталболтать и дурачиться на этот раз. Он слишком устал. Когда запись была сделана, он положил ее вместе с другим отснятымклипом. Он хотел бы избавиться от назойливого подозрения - почтиуверенности, - что кассеты выдают его местонахождение. Должен же бытьспособ бороться с этим. Должен быть. Он устало сел на третью ступеньку лестницы, дожидаясь темноты. Онбежал уже почти тридцать часов. ...Минус 066 Счет продолжается... Мальчик семи лет, черный, курящий сигарету, подвинулся ближе к концуаллеи, наблюдая за улицей. На улице в том месте, где до этого ничего не было, возниклонеожиданное легкое движение. Тени поползли, застыли, опять поползли.Крышка люка поднималась. Потом она замерла, и что-то - глаза? -блеснуло. Вдруг крышка со звоном откатилась в сторону. Кто-то (или что-то, подумал мальчик, охваченный страхом) выбиралсяоттуда. Может быть, дьявол выходит из ада, чтобы забрать Кэсси, решилон. Ма сказала, что Кэсси отправится на небо к Дики и другим ангелам.Мальчик думал, что все это чушь собачья. После смерти все отправляются вад, и дьявол колет их вилами в зад. Он видел изображение дьявола вкнижках, которые Брэдли стянул из Бостонской Публичной Библиотеки.Небеса открывает Пуш. Дьявол же был Человек. Это может быть дьявол, подумал он, когда Ричардс вытащил себя из люкаи на секунду прижался к потрескавшемуся разбитому цементу, чтобыперевести дыхание. Нет хвоста и рогов, не такой красный, как в той жекнижке, но морда выглядит достаточно безумной и злобной. Теперь он толкает крышку на место, а теперь - теперь, святой ГосподиИисусе, бежит по направлению к аллее. Мальчик застонал, попытался бежать и упал, зацепившись за собственныеноги. Он пытался подняться, барахтаясь и роняя вещи, когда дьявол вдругсхватил его. - Не коли меня ею! Крик застрял у него в горле. - Не коли меня своейвилкой, сукин сын... - ШШШ! Заткнись! Заткнись! - Дьявол затряс его так, что зубы, какмраморные шарики, загрохотали у него в голове, и мальчик заткнулся.Дьявол озирался вокруг в величайшем ужасе. Выражение его лица казалосьпочти комическим от крайнего страха. Мальчик вспомнил смешных парней изигры "Поплавай с крокодилами". Он рассмеялся бы, если бы сам не был такнапуган. - Ты не дьявол, - сказал мальчик. - Увидишь, что да, если завопишь. - И не подумаю, - с презрением ответил мальчик. - Думаешь, я хочу,чтобы мне отрезали яйца? Иисусе, я еще даже не достаточно большой, чтобыкончать. - Знаешь какое-нибудь тихое местечко, куда можно пойти? - Не убивай меня, приятель. У меня ничего нет. - Глаза мальчика,белые в темноте, уставились на него. - Я не собираюсь убивать тебя. Держа Ричардса за руку, мальчик велего из одной извилистой замусоренной аллеи в другую. В самом конце,перед тем местом, где аллея выходила в открытое пространство между двумябезликими высотными зданиями" мальчик подвел его к приземистому строениюиз краденых досок и кирпичей. Оно было рассчитано на , четырехфутовыйрост, и Ричардс стукнулся головой при входе. Мальчик отодвинул грязную черную тряпку, закрывавшую проход, и стал счем-то возиться. Через минуту слабый свет озарил их лица; мальчикприцепил маленькую электрическую лампу к разбитому аккумулятору. - Я сам спер этот аккумулятор, - произнес мальчик. - Брэдли сказалмне, как его починить. У него книги есть. У меня тоже есть мешочекникелей. Я дам его тебе, если ты меня не убьешь. Лучше не пробуй. Брэдлив Головорезах. Если убьешь меня, он заставит тебя обделаться и есть своедерьмо. - Я не убиваю, - нетерпеливо перебил Ричардс. - По крайней мере,малышей. - Я не малыш! Я сам спер этот чертов аккумулятор! Его оскорбленный вид вызвал на лице Ричардса усмешку. - Ладно. Так как тебя зовут, малыш? - Никакой я не малыш. Потом угрюмо бросил: - Стейси. - О`кей, Стейси. Прекрасно. Я в бегах. Веришь? - Да уж, ты в бегах. Ты не для того вылез из этой дыры, чтобы грязныеоткрытки покупать. Он задумчиво оглядел Ричардса. - Ты белый? Вроде и нескажешь, со всей этой грязью. - Стейси, я... - Он оборвал себя и взъерошил рукой волосы. Когда онснова заговорил, казалось, что он разговаривает сам с собой. - Я долженкому-то довериться, и это оказался малыш. Малыш. Боже правый, тебе ишести еще нет, дружище. - Мне будет восемь в марте, - сердито возразил мальчик. - У моей сестренки Кэсси рак, - добавил он. - Она много кричит. Вотпочему я люблю здесь бывать. Сам спер чертов аккумулятор. Кольнешься,мистер? - Нет, и ты тоже. Хочешь два бакса, Стейси? - Господи, да! - Недоверие отразилось в его глазах. - Не вылез же тыиз дыры с двумя чертовыми баксами. Чушь собачья. Ричардс извлек нью-доллар и дал его мальчику. Тот уставился на него сблагоговением, близким к ужасу. - Будет еще один, если ты приведешь своего брата, - сказал Ричардс и,заметив его взгляд, быстро добавил: - Я передам его тебе тайком, так что он не увидит. Приведи егоодного. - Ничего не получится, если попробуешь убить Брэдли, приятель. Онзаставит тебя обделаться. - И съесть свое дерьмо. Знаю. Беги и приведи его. Подожди, пока оностанется один. - Три бакса. - Нет. - Слушай, приятель, за три бакса я могу достать Кэсси кое-что влавке. Чтобы она так чертовски не орала. Лицо мужчины вдруг перекосилось, как будто кто-то, невидимыймальчику, ударил его. - Хорошо. Три." - Нью-доллары, - настаивал мальчик. - Да, ради Христа, да. Доставьего. А если ты приведешь полицейских, то не получишь ничего. Мальчик замер, наполовину внутри, наполовину снаружи своегокукольного домика. - Ты дурак, если думаешь так. Я ненавижу этих чертовых свиней большевсех. Даже дьявола. Он ушел, семилетний мальчик с жизнью Ричардса в своих грязныхчесоточных руках. Ричардс слишком устал, чтобы по-настоящему бояться. Онвыключил свет, откинулся назад и отрубился. ...Минус 065 Счет продолжается... Сны только начинались, когда его туго натянутые нервы вырвали его изсновидения. Запутавшись в темноте, начало кошмара владело им еще минуту,и он думал, что огромная полицейская собака бросается на него -устрашающее природное оружие семи футов высотой. Он едва не закричалвслух, пока Стейси не вернул реальный мир на свое место, прошипев: - Если он разбил мой чертов свет, я ему... Мальчика грубоутихомирили. Тряпка на входе заколыхалась, и Ричардс включил свет: Передним был Стейси и другой негр. Новый парень был, вероятно, летвосемнадцати, подумал Ричардс, он носил мотоциклетную куртку и смотрелна Ричардса со смесью ненависти и интереса. Щелкнуло и блеснуло лезвие ножа в руках Брэдли. - Если ты вооружен, брось оружие. - Я не вооружен. - Не верю, что... - он прервал себя, и глаза его расширились. - Эй.Ты же тот тип на Фри-Ви. Ты разнес ИМКА на Ханингтон Авеню. - Густуючерноту его лица разрезала невольная улыбка. - Сообщили, что ты поджарилпять полицейских. Это должно означать пятнадцать. - Он вылез из люка, - важно вставил Стейси. - Я сразу понял, что этоне дьявол. Я понял, что это белый сукин сын. Ты его порежешь, Брэдли? - Заткнись и дай мне указать. - Брэдли полностью вошел внутрь,неловко пригнувшись, и сел напротив Ричардса на занозистый ящик из-подапельсинов. Он взглянул на лезвие ножа у себя в руке, видимо удивилсяпри виде его и закрыл. - У тебя земля под ногами горит, дружище, - произнес он наконец. - Верно. - Куда же ты пойдешь? - Не знаю. Мне надо выбраться из Бостона. Брэдли сидел в молчаливом раздумье. - Тебе надо пойти домой со мной и Стейси. Нам надо поговорить, аздесь этого не сделаешь. Слишком открыто. - Хорошо, - устало сказал Ричардс. - Мне все равно. - Мы пойдем задними дворами. Свиньи рыщут всюду сегодня. Теперь японимаю, почему. Когда Брэдли выводил его, Стейси сильно пнул Ричардса под колено.Минуту Ричардс смотрел, не понимая, а потом вспомнил. Три нью-доллараскользнули в ладонь мальчика и исчезли. ...Минус 064 Счет продолжается... Женщина была очень стара; Ричардс подумал, что никогда еще не виделчеловека, столь старого. На ней было набивное ситцевое домашнее платье согромной прорехой подмышкой; когда она двигалась, старое морщинистоевымя раскачивалось взад и вперед в прорехе, пока готовилась еда,купленная на нью-доллары Ричардса. Желтые от никотина пальцы срезаликожуру, чистили и шинковали. Ее ноги, разросшиеся за годы стояния догротескного размера, были обуты в розовые махровые шлепанцы. Ее волосывыглядели так, как будто их завили утюгом в дрожащей руке; скрученнаясетка для волос, съехавшая на затылке, собирала их в подобие пирамиды.Ее лицо было как дельта времени; не коричневое и не черное, а сероватое,простеганное расходящейся галактикой морщин, выпуклостей и впадин. Еебеззубый рот привычно сжимал сигарету, выпуская облачка голубого дыма,которые висели вокруг нее, как связки голубых воздушных шаров. Онадымила взад и вперед, образовав треугольник между разделочным столиком,кастрюлями и обеденным столом. Ее хлопчатобумажные чулки были спущены доколен, и между ними и хлопающим краем платья висели гроздья варикозныхвен. В квартире витал дух давно почившей капусты. В дальней комнатекричала, визжала, а потом замолкала Кэсси. Брэдли со стыдом и яростьюсказал Ричардсу, чтобы тот не обращал внимания. У нее был рак обоихлегких, а недавно он распространился вверх на горло и вниз на живот. Ейбыло пять лет. Стейси куда-то вышел. Пока они с Брэдли разговаривали, пьянящий аромат тушеной говядины,овощей и томатного соуса начинал наполнять комнату, задвигая призраккапусты по углам и заставляя Ричардса осознать, как он голоден. - Я мог бы сдать тебя, дружище. Я мог бы убить Тебя и украсть все этиденьги. Сдать тело. Получить еще тысячу баксов и жить припеваючи. - Не думаю, что ты мог бы это сделать, - заметил Ричардс. -Я бы немог. - Почему все-таки ты это делаешь? - раздраженно спросил Брэдли. -Зачем ты лижешь им зад? Ты такой жадный? - Мою дочь зовут Кэти, - ответил Ричардс. - Моложе Кэсси. Воспалениелегких. Она тоже все время плачет. Брэдли ничего не сказал. - Она может выздороветь. Не так, как... она там. Воспаление легкихнемногим страшнее простуды. Но нужны лекарства и врач. Это стоит денег.Я пошел добывать деньги единственным способом, каким мог. - Все равно, лижешь зад, - сказал Брэдли с каким-то пустым и страшнымударением. -Ты лижешь зад половине мира, и они подставляют его каждыйвечер в шесть тридцать. Твоей дочке было бы лучше уйти из этого мира,как Кэсси. - Я в это не верю. - Тогда ты круче меня, парень. Я как-то привез в больницу одного типас переломом. Одного богатого типа. Полиция была у меня на хвосте тридня. Но ты круче меня. - Он достал сигарету и зажег. - Может быть, ты ипродержишься целый месяц. Миллиард долларов. Тебе придется купить целыйговеный товарный состав, чтобы утащить их. - Не ругайся, Господи помилуй, - сказала старуха из другого углакомнаты, где она резала морковь. Брэдли не обратил внимания. - Ты и твоя жена и ваша дочь будете жить припеваючи тогда. Ты ужезаработал два дня. - Нет, - сказал Ричардс. - Игра нечестная. Видел эти две штуки,которые я дал отправить Стейси, когда они с вашей Ма ходили запродуктами? Я должен отправлять две такие каждый день до полуночи. - Онрассказал Брэдли, что при невыполнении этого условия его лишают денег, ио своем подозрении, что они выследили его в Бостоне по маркам. - С этим легко справиться. - Как? - Не важно. Позже. Как ты собираешься выбраться из Бостона? Тыстрашно засветился. В бешенство их привел, взорвав их свиней в ИМКА. Этобыло на Фри-Ви сегодня вечером. И те, что ты снял с мешком на голове.Это было здорово резко. Ма! - раздраженно закончил он, - когда наконецприготовится эта штука? Мы тут в тени превращаемся прямо у тебя наглазах. - Она доходит, - ответила Ма. Она шлепнула крышку на густую, слегкабулькающую массу и медленно пошла в спальню посидеть с девочкой. - Не знаю, - сказал Ричардс. - Попробую достать машину, я думаю. Уменя есть фальшивые документы, но я не решаюсь ими воспользоваться. Ясделаю что-нибудь - надену темные очки - и выберусь из города. Я думал отом. чтобы поехать в Вермонт и пересечь канадскую границу. Брэдли хмыкнул и поднялся поставить на стол тарелки. - К этой минуте они блокировали все шоссе, идущие из города. Человекв темных очках привлекает к себе внимание. Они сделают из тебя котлету,прежде чем ты проедешь шесть миль. - Тогда не знаю, - сказал Ричардс. - Если я останусь здесь, онивозьмут тебя как соучастника. Брэдли начал раскладывать еду. - Предположим, мы достанем машину. У тебя есть зеленые. У меня естьимя, за которым не гонятся. Один шпик с Милк Стрит пришлет мне "Винт" затри сотни. Я попрошу одного своего дружка перегнать его в Манчестер. ВМанчестере след будет холодным, как лед, потому что ты заперт здесь вБостоне. Ты будешь есть, Ма? - Да, и славить Господа. - Она, переваливаясь, вышла из спальни. -Твоя сестра немного уснула. - Хорошо. - Он налил три тарелки супа из стручков бамии иостановился. - Где Стейси? - Сказал, что отправился в лавку, - довольно ответила Ма, заливая супв свой беззубый рот с ослепляющей скоростью. - Сказал, что пойдет залекарством. - Если его побьют, я ему шею намылю, - мрачно сказал Брэдли, - Не побьют, - ответил Ричардс. - У него есть; деньги.. - Ну да, а если мы не нуждаемся в твоей благотворительности,тухлятина. Ричардс рассмеялся и посолил мясо. - Меня бы давно уже зарезали, если бы не он, - сказал он. - По-моему,эти деньги заработаны. Брэдли наклонился вперед, сосредоточившись на еде. Никто из нихничего больше не произнес, пока с едой не было покончено. Ричардс иБрэдли съели по две порции, старуха три. Когда они раскуривали сигареты,ключ стал царапаться в замке, и все трое замерли, пока не появилсяСтейси, виноватый, испуганный и возбужденный. В руке он нес коричневыйпакет и протянул Ма бутылочку лекарства. - Первоклассное снотворное, - сказал он. - Старик Карри спросил меня,где я взял два доллара семьдесят пять центов на первоклассноеснотворное, а я пожелал ему обосраться и съесть дерьма. - Не ругайся, а то дьявол наколет тебя, - сказала Ма. - Вот ужин. Глаза мальчика расширились. - Господи, да там мясо! - Нет, мы просто насрали туда, чтобы было пожирнее, - ответил Брэдли. Мальчик проницательно взглянул на него, увидел, что брат шутит,фыркнул и набросился на еду. - Аптекарь сообщит в полицию? - спокойно спросил Ричардс. - Карри? Не-а. Ни за что, если можно выкачать еще зеленых. Он знает,что Кэсси нужно сильное снотворное. - Как там дальше с Манчестером? - Ах, да. Вермонт не подойдет. Недостаточно наших людей. И мусоракрутые. Я попрошу надежного парня вроде Рича Голеона отогнать "Винт" вМанчестер и поставить в автоматический гараж. Потом я отвезу тебя вдругой машине. - Он смял сигарету. - В багажнике. У них одни пьянчужкина второстепенных дорогах. Мы поедем по 495-й. - Здорово опасно для тебя. - О, я сделаю это не бесплатно. Когда Кэсси умрет, нам нужны будутденьги.
- Все равно здорово опасно для тебя. - Пусть только свинья захрюкает на Брэдли, он заставит ее обосратьсяи съесть, - произнес Стейси, вытирая рот. Когда он глядел на Брэдли, егоглаза сияли, поклоняясь герою. - Ты забрызгал рубашку, козявка, - сказал Брэдли. Он постучалкостяшками пальцев Стейси по лбу. - Не справился с мясом, козявка? Невырос еще? - Если нас поймают, тебя упрячут надолго, - предупредил Ричардс. -Кто позаботится о мальчике? - Он позаботится о себе сам, если что случится, - ответил Брэдли. - Осебе и о Ма. Его не зря научили воровать. Правда, Стейси? Стейсиэнергично закивал головой. - И он знает, что если я увижу, как роетсяруками у себя в штанах, я вышибу из него мозги. Правда, Стейси? Стейсикивнул. - Кроме того, мы можем воспользоваться деньгами. И вообще все этооскорбляет мою семью. Поэтому довольно об этом. Думаю, я сам знаю, чтоделаю. Ричардс в молчании покурил сигарету, пока Брэдли ушел дать Кэссилекарства. ...Минус 063 Счет продолжается... Когда он проснулся, было еще темно, и утренний ритм тела сказал ему,что было около половины пятого. Девочка закричала, и Брэдли встал. Онивтроем спали в маленькой продуваемой сквозняком задней спальне. Стейси иРичардс на полу. Ма спала с девочкой. Сквозь постоянный шум сонного дыхания Стейси Ричардс слышал, какБрэдли вышел из комнаты. Ложка звякнула о раковину. Крики девочкиперешли в отдельные стоны, а потом в молчание. Ричардс чувствовал, какБрэдли стоит где-то на кухне неподвижно, ожидая, когда наступитмолчание. Он вернулся, сел, пукнул, а потом заскрипел пружинами, ложасьна, кровать. - Брэдли? - Что? - Стейси сказал, что ей всего пять. Это так? - Да. -Развязный городской тон ушел из его голоса, и он звучалнереально, как во сне. - Почему у пятилетней малышки рак легких? Я не знал, что так бывает.Лейкемия, может быть. Но не рак легких. С кровати донесся горький сдавленный смешок. - Ты ведь из Хардинга, так? Какой коэффициент загрязнения воздуха вХардинге? - Не знаю, - ответил Ричардс. Их больше не называют в прогнозахпогоды. Не называют уже... ух ты, не помню. Давно. - В Бостоне с 2020 года, - прошептал в ответ Брэдли. - Они боятся. Тыне носишь носового фильтра? - Не будь дураком, - раздраженно сказал Ричардс. - Проклятаяштуковина стоит две сотни баксов, даже в магазинах по сниженным ценам. Яне видел две сотни баксов за весь год. А ты? - Нет, - тихо сказал Брэдли. Он помолчал. - Стейси носит. Я сделалего. У Ма, и у Ричи Голеона, и у других они тоже есть. - Ты издеваешься. - Нет, дружище. - Он остановился. Ричардс был уверен, что онвзвешивает сейчас то, что сказал и что еще мог бы сказать. Взвешивает,не будет ли это слишком много. Когда слова вновь зазвучали, они звучалис трудом. - Мы читаем книги. Это дерьмо на Фри-Ви для пустоголовых. Ричардс ворчанием выразил свое согласие. - Понимаешь, банда. Некоторые из ребят просто катаются, понимаешь?Все, что их интересует, это задрать полицейского субботним вечером. Нонекоторые из нас ходят в библиотеку с двенадцати лет. - Вас пускают без карточки в Бостоне? - Нет. И ты не можешь получить карточку, если только у тебя в семьенет кого-нибудь с гарантированным доходом в пять тысяч долларов в год.Мы поймали одного толстозадого парня и украли его карточку. Мы ходим поочереди. Мы надеваем костюм нашей банды, когда идем. -Брэдли замолчал. -Только засмейся надо мной, и я тебя зарежу. - Я не смеюсь. - Сначала мы читали только про секс. Потом, когда Кэсси заболела, явзялся за загрязнение воздуха. Все эти книги о коэффициентах чистоты,уровне смога и носовых фильтрах лежат у них в особом хранении. У насесть ключ, сделанный с воскового слепка. Ты знал, что в Токио каждыйдолжен был носить носовой фильтр к 2012 году? - Нет. - Рич и Динк Моран сделали счетчик загрязнения. Динк перерисовалчертеж из книги, и они сделали его из кофейных банок и каких-то штук,которые выкрутили из машин. Он спрятан там, в аллее. Когда-то в 1978году была шкала загрязненности от одного до двадцати. Понимаешь? - Да. - Когда уровень поднимался до двенадцати, то фабрики и всезагрязняющее воздух дерьмо закрывали, пока не изменится погода. Это былФедеральный закон до 1987 года, пока Обновленный Конгресс не отозвал егоназад. - Тень на кровати приподнялась на локте. - Ручаюсь, ты знаешьмного людей с астмой, так? - Точно, - осторожно ответил Ричардс. - Я и сам затронут. Это тыполучаешь из воздуха. Боже мой, все знают, что надо сидеть дома, когдажарко и облачно и нет ветра... - Инверсия температур, - мрачно заметил Брэдли. - ..и, конечно, у многих астма. В августе и сентябре воздухстановится, как сироп от кашля. Но рак легких... - Ты говоришь не об астме. Ты говоришь об эмфиземе. - Эмфизема? - Ричардс покрутил слово в мозгу. Он не мог придать емусмысла, хотя слово было смутно знакомым. - Все ткани в твоих легких разбухают. Ты качаешь воздух, и качаешь, икачаешь, и все равно задыхаешься. Ты знаешь людей, которые страдаютэтим? Ричардс задумался. Да. Он знал множество людей, которые умерли отэтого. - Об этом не говорят, - продолжал Брэдли, как будто прочитав мыслиРичардса. - Сейчас коэффициент загрязненности в Бостоне составляетдвадцать в хорошие дни. Это все равно, что выкурить четыре пачки сигаретв день, просто вдыхая воздух. В плохие дни он поднимается до сорокадвух. Старики падают замертво по всему городу. В свидетельстве о смертизначится астма. Но это все воздух, воздух. И они выбрасывают его какможно быстрее. Огромные дымовые трубы работают двадцать четыре часа всутки. Боссам это нравится. - Эти двухсотдолларовые носовые фильтры ни хрена не стоят. Это простодва кусочка ваты с ментоловой прокладкой между ними. Вот и все. Хорошиефильтры производит только "Дженерал Атомикс". Единственные кто может ихсебе позволить, это боссы. Они дали нам Фри-Ви, чтобы удержать насподальше от улицы и чтобы мы могли дышать до смерти, не доставляяникаких хлопот. Как тебе это нравится? Самый дешевый носовой фильтр "ДжиЭй" идет на черном рынке за шесть тысяч нью-долларов. Мы сделали такойдля Стейси по той книжке за десять долларов. Мы использовалиприспособление размером с лунку твоего ногтя. Вынули его из духовогоаппарата, который купили в лавке за семь баксов. Как тебе это нравится?Ричардс ничего не ответил. Он не находил слов. - Когда Кэсси умрет, ты думаешь, они напишут рак в свидетельстве осмерти? Чушь. Они напишут астма. Чтобы никто не испугался. А токто-нибудь сопрет библиотечную карточку и обнаружит, что рак легкихвозрос на семьсот процентов с 2015 года. - Это правда? Или ты преувеличиваешь? - Я прочитал это в книге. Дружище, они нас убивают. Фри-Ви убиваетнас. Это как фокусник, который заставляет тебя смотреть, как пирожкисыплются из блузки его помощницы тогда как он вытаскивает кроликов изштанов и сует их в шляпу. Он помолчал, а затем мечтательно продолжил: - Иногда мне кажется, что я мог бы вывести все на чистую водудесятиминутным выступлением по Фри-Ви. Рассказать им. Показать им.Каждый мог, бы иметь носовой фильтр, если бы только Система этогохотела. - А я помогаю им, - сказал Ричардс. - Это не твоя вина. Ты должен бежать. Лица Киллиэна и Артура М.Бернса выросли перед Ричардсом. Ему захотелось ударить их, разбить, растоптать ногами. А еще лучше -вырвать их носовые фильтры и вытолкать их на улицу. - Люди в ярости, - сказал Брэдли. - Они в ярости на свиней ужетридцать лет. Все, что им требуется - это повод. Только повод... Подповторение этих слов Ричардс провалился в сон. ...Минус 062 Счет продолжается... Ричардс оставался дома весь день, пока Брэдли договаривался о машинеи просил другого члена банды отогнать ее в Манчестер. Брэдли и Стейси вернулись в шесть, и Брэдли постучал большим пальцемпо Фри-Ви. - Все устроено, дружище. Мы выезжаем сегодня вечером. - Сейчас? Брэдли улыбнулся без всякого юмора. - Не хочешь разве увидеть себя нос к носу? Ричардс понял, что хочет,и когда возникла заставка "Бегущего", стал зачарованно смотреть. Бобби Томпсон, не мигая, вставился в камеру из центра яркоосвещенного круга в море темноты. - Смотрите, - произнес он. - Вот волк, рыщущий среди нас. Огромное увеличенное лицо Ричардса появилось на экране. Оно стояло сминуту, затем уступило место другой фотографии, на этот раз в виде ДжонаГриффена Спрингера. Вновь на экране Томпсон, очень серьезный. - Сегодня я обращаюсь впервую очередь к жителям Бостона. Вчера вечером пятеро полицейских вагонии погибли в пламени подвала Бостонского здания ИМКА от рук этоговолка, устроившего хитрую безжалостную западню. Кто он сегодня? Где онсегодня? Смотрите! Смотрите на него! Томпсон на экране растворился, и начался первый клип, отснятый этимутром. Стейси бросил их в почтовый ящик на Коммонвелс Авеню на другомконце города. Ма держала камеру в задней комнате после того, как былизадрапированы окно и вся мебель. - Все, кто смотрит меня сейчас, - медленно произнес Ричардс наэкране. - Не вы, техники, не вы, обитатели особняков, - не к вам,говноедам, я обращаюсь. Вы, люди в кварталах Развития, в гетто, вдешевых домах. Вы, парни в мотоциклетных бандах. Вы, безработные. Вы,малыши, взятые за наркотики, которых у вас нет, и преступления, которыхвы не совершали, потому что Система не хочет, чтобы вы собирались вместеи разговаривали. Я хочу рассказать вам о страшном заговоре, призванномлишить вас даже права дышать в... Звук неожиданно превратился, в смесь писка, треска и бульканья.Минуту спустя он совсем исчез. Губы Ричардса шевелились, но не издавалини звука. - По-видимому, технические неполадки, - без запинки произнес голосБобби Томпсона, -но мы и не нуждаемся в том, чтобы выслушиватьрадикальные бредни этого убийцы, мы и так знаем, с кем имеем дело. - Долой! - завопила публика. - Что вы сделаете, если встретите его на вашей улице? - СДАДИМ ЕГО! - А что мы сделаем, когда поймаем его?
- УБЬЕМ ЕГО! Ричардс обрушил кулак на потертую ручку единственного кресла вкухне-гостиной. - Вот сволочи, - беспомощно произнесен. - Ты думал, они позволят тебе выйти с этим в эфир? - насмешливоспросил Брэдли. - О нет, дружище. Я удивлен, что они и столько-товыпустили. - Я так не думал, - слабо возразил Ричардс. - Знаю, что не думал, - сказал Брэдли. Первый клип сменялся вторым. Вэтом Ричардс призывал взять штурмом библиотеки, требовать карточки,открыть правду. Он зачитал список книг о загрязнении воздуха и воды,данный ему Брэдли. Ричардс на экране открыл рот. - Вы все мудаки, - сказал он. Губы открылись для других слов, но ктоиз двухсот миллионов зрителей заметит это? - Идите на.., свиньи. На.. Комиссия Игр. Я убью каждую свинью,которую увижу. Я... Это продолжалось так долго, что Ричардсу захотелось заткнуть уши ивыбежать из комнаты. Он не мог сказать, был ли то голос подражателя, илиже речь была склеена из кусочков его записей. За клипом последовало совмещенное изображение лица Томпсона на экранеи фотографии Ричардса. - Задержите его, - сказал Томпсон. - Задержите убийцу. Он подниметзлодеев вроде себя на мятеж, они пройдут по вашим улицам, насилуя,поджигая и громя. Этот человек будет лгать, обманывать, убивать. Он ужеделал все это. - Бенджамин Ричардс! - Голос звучал с холодным повелительнымветхозаветным гневом. - Ты смотришь? Если да, знай, что тебе заплатилитвои грязные деньги за кровь. Сотню долларов за каждый час, что ты былна свободе - всего пятьдесят четыре часа. - И еще пятьсот долларов. Посто за каждого из этих пятерых. Лица молодых полицейских с ясными чертами стали появляться на экране.Фотографии были, очевидно, сделаны во время выпускного экзамена вПолицейской Академии. Они выглядели юными, полными надежды и жизненнойсилы, душераздирающе ранимыми. Нежно запела одинокая труба. - А это... - голос Томпсона был хриплым от переполнявших его чувств,-... это их семьи. Жены, улыбающиеся в надежде. Дети, которых уговорили улыбнуться вкамеру. Множество детей. Ричардс, дрожа и испытывая тошноту, опустилголову и зажал рукой рот. Теплая и сильная рука Брэдли опустилась ему на шею. - Эй, послушай. Нет же. Это все надувательство. Это все подделка. Онибыли, скорее всего, сворой старых цепных псов, которые... - Заткнись, - сказал Ричардс. - Только заткнись. Только. Пожалуйста.Заткнись. - Пятьсот долларов, - произнес Томпсон с бесконечной ненавистью ипрезрением в голосе. Вновь на экране лицо Ричардса, лишенное всякогочувства, если не считать кровожадного блеска в глазах. - Пятьполицейских, пять жен, девятнадцать детей. Получается как раз примерносемнадцать долларов двадцать пять центов за каждого умершего,обездоленного, с разбитым сердцем. Да, ты дешево берешь, Бен Ричардс.Даже Иуда получил тридцать сребреников, но ты и этого не просишь. Где-тосейчас мать говорит малышу, что папане вернется, потому что отчаянныйалчный человеке оружием... - Убийца! - Зарыдала какая-то женщина. - Низкий грязный убийца!Покарай тебя Бог! - Разрази его гром! - Над публикой раздавался монотонный гул: -Задержать его! Он получил кровавые деньги - пусть умрет от насилия, какжил. Пусть каждая рука поднимется на Бенджамина Ричардса! Ненависть и страх в каждом голосе нарастали ровным пульсирующимревом. Нет, они его не сдадут. Они разорвут его в щелочки, как толькоувидят. Брэдли выключил экран и повернулся к нему. - Вот с чем ты имеешь дело, дружище. Как тебе нравится. - Может быть, я их убью, - задумчивым тоном произнес Ричардс. - Можетбыть, прежде чем меня прикончат, я доберусь до двадцатого этажа ивыловлю вонючек, которые это написали. Может быть, я их всех убью. - Не говори больше! - дико разрыдался Стейси. - Не говори больше обэтом! В соседней комнате тяжелым искусственным сном спала Кэсси. ...Минус 061 Счет продолжается... Брэдли не решился сверлить дыры в полу багажника, и Ричардс свернулсянесчастным клубком, прижавшись Губами и носом к крошечному отверстию для ключа. Брэдли убрал такжечасть изоляции на крышке, и это давало слабый сквозняк. Машина дернулась с места, и он стукнулся головой о верхнюю крышку.Брэдли сообщил, что поездка будет длиться по крайней мере полтора часа сдвумя остановками для дорожной проверки, их может быть и больше. Преждечем закрыть багажник, он дал Ричардсу большой револьвер. - Каждую десятую или двенадцатую машину тщательно обыскивают, -сказал он - Они открывают багажник и роются в нем. Шансы хороши:одиннадцать к одному. Если это не пройдет, мочи мусорье. Машину швыряло и раскачивало на выщербленных потрескавшихся улицахвнутренних кварталов. Один раз крикнул мальчишка, и последовал глухойудар куска асфальта. Потом звуки движущегося транспорта отовсюду ичастые остановки на светофорах. Ричардс лежал без движения, слегка придерживая оружие правой рукой идумая, насколько иначе выглядел Брэдли в костюме банды. Теперь на нем.был строгий двубортный костюм с Дилон Стрит, серый, как банковскиестены. Его дополнял темно-бордовый галстук и золотая булавка. Изнечесаного гангстера (беременные женщины, разойдитесь, мы едимзародышей) он преобразился в трезвого делового черного парня, которыйточно знает свое место. - Ты хорошо выглядишь, - с восхищением заметил Ричардс. - Простоневероятно. - Хвала Господу, - сказала Ма. - Я так и знал, что тебе понравится превращение, старина, - ответилБрэдли со спокойным достоинством. - Видите ли, я местный агент "РэйгонКэмикалс". Наши дела здесь процветают. Отличный город Бостон. Крайнегостеприимный. Стейси разразился смехом. - Лучше заткнись, ниггер, - сказал Брэдли. - Или я тебя заставлюобосраться и съесть дерьмо. - Ты так здорово прикидываешься, Брэдли, - продолжать хихикатьСтейси, ничуть не смущенный. - Ты просто чертовски меня напугал. Вот машина качнулась направо, на более гладкую поверхность, и сталаспускаться по спирали. Они были у выезда на шоссе. Перед въездом на 495или другую местную магистраль. Медные иголки напряжения пронизывали егоноги. Один против одиннадцати. Неплохой шанс. Машина двинулась,, набираяскорость, вдруг замедлила ход и остановилась. Ужасающе близко, чей-тоголос выкрикивал с монотонной регулярностью: - Подъезжайте к обочине... Готовьте водительские права итехпаспорт... Подъезжайте к обочине... Готовьте... Уже. Уже начинается. Ты сильно засветился, парень. Достаточно сильно, чтобы проверять каждый багажник из восьми? Илишести? Или, может быть, все? Машина резко стала. Глаза Ричардса метались в глазницах, какзагнанные кролики. Он сжал револьвер. ...Минус 060 Счет продолжается... - Выйдите из автомобиля, сэр, - говорил усталый повелительный голос.- Удостоверение и техпаспорт, пожалуйста. Дверь открылась и закрылась. Мотор тихо гудел, машина стояла в дюймеот обочины. -..местный агент "Рэйгон Кемикалс"... Брэдли начал своевыступление. Великий Боже, что если у него нет бумаг для подтверждения?Что если нет никакой "Рэйгон Кемикалс"? Открылась задняя дверь и кто-то стал копаться на заднем сиденье. Звукбыл такой, как будто полицейский (или этим занимается правительственнаягвардия, бессвязно подумал Ричардс) вот-вот вползет в багажник. Дверь хлопнула. Шаги подошли к задней части машины. Ричардс облизнулгубы и крепче сжал оружие. Видения мертвых полицейских замелькали передним, ангельские лица на искореженных свиноподобных телах. Интересно,полицейский польет его очередью из автомата сразу, как только откроетбагажник и увидит Ричардса лежащего, как свернувшаяся саламандра?Интересно, сорвется ли Брэдли с места, попробует ли скрыться. Он вот-вотобоссытся. С ним не случалось этого с детства, с тех пор, как братщекотал его до того, что мочевой пузырь не выдерживал. Да, мышцы внизуослабли. Он пустит пулю полицейскому прямо в переносицу, так что мозги иосколки черепа веером разлетятся к небу. Сделает еще несколько сирот.Да. Прекрасно. Знаю, Боже, ты любишь меня, пожалей мой мочевой пузырь.Иисусе Христе, что он делает, отдирает, сиденье? Шейла, я тебя таклюблю, и насколько тебе хватит шести сотен? На год, быть может, еслитебя за них не убьют. Потом опять на улицу, прогуляться на панели,постоять на углу, флиртуя с пустой сумочкой. Эй мистер, пойдем со мной,малыш, я научу тебя, как... Случайный удар руки по багажнику. Ричардс задавил вопль. Пыль в носу,горло щекочет. Школьная биология, сидение на последнем ряду, царапаясвои и Шейлы инициалы на старой парте: чихание - это непроизвольноесокращение мускулов. Я сейчас чихну, проклятье, голова отваливается, всебессмысленно и все же пущу ему пулю в башку и... - Что в багажнике, мистер? Голос Брэдли, шутливый, слегка усталый: - Запасной цилиндр, почти сломанный. Ключ у меня в связке. Подождите,принесу. - Я попросил бы, если бы было нужно. Другая задняя дверь открылась изахлопнулась. - Проезжайте. - Крепитесь, ребята. Желаю вам достать его. - Проезжайте, мистер. Двигай задом. Цилиндры застучали. Машинатронулась с места и набрала скорость. Один раз она замедлила ход, а затем, видимо, получила знак проезжать.Ричардса слегка подбросило, покачало, пока машина разгонялась, потомпоехала плавно. Дыхание вырывалось короткими усталыми стонами. Емубольше не хотелось чихнуть. ...Минус 059 Счет продолжается... Поездка оказалась гораздо длиннее, чем полтора часа, и их еще дваждыостанавливали. Один раз это была обычная проверка удостоверения. Вовторой раз медлительный полицейский некоторое время скучным голосомрассказывал Брэдли, что проклятые коми на мотоциклах помогают этому типуРичардсу и, вероятно, другому тоже. Лоулин никого не убил, но ходилислухи, что он изнасиловал женщину в Топека. После этого ничего не было, кроме монотонного завывания ветра и вояего собственных сведенных судорогой и застывших мускулов. Ричардс неспал, но его измученный мозг погрузился в оцепенелое беспамятство. СлаваБогу, эти машины не выбрасывали окись углерода. Столетия спустя после последней проверки машина перешла на меньшуюскорость и стала карабкаться по спирали выезда. Ричардс медленнозаморгал, думая, что его сейчас вырвет. Первый раз в жизни его укачивалов автомобиле. Они несколько раз тошнотворно подскакивали и опускались, чтоозначало, вероятно, транспортную развязку. Еще пять минут, и снова сталираздаваться звуки города. Ричардс все пытался переместить свое тело вдругое положение, но это не удавалось.. Наконец он сдался, бесчувственноожидая завершения пути. Правая рука, согнутая под ним, пересталадвигаться час назад. Сейчас она была как деревянная. Он трогал еекончиком носа и чувствовал только нажатие на нос. Они сделали правый поворот, проехали прямо, затем вновь повернули.Желудок Ричардса подкатил к горлу, когда машина нырнула вниз по крутомусклону. Эхо цилиндров подсказало ему, что они въехали внутрь. Они были вгараже. Он издал слабый беспомощный звук облегчения. - Твой жетон, приятель? - спросил чей-то голос. - Вот он, старик. - Место ј5. - Спасибо. Они въехали направо. Машина поднялась вверх, остановилась, повернуланаправо, затем налево. Переключилась на нейтральную скорость и мягкоприсела, когда мотор- замер. Конец пути. Сначала была пауза, потом глухой стук открываемой и закрываемойводительской двери. Шаги Брэдли к багажнику, и щель света перед глазамиРичардса исчезла, когда ключ вошел в скважину. - Ты здесь, Бенни? - Нет, - прокаркал он. - Ты оставил меня на границе штата. Открой этупроклятую штуковину. - Подожди секунду. Сейчас здесь никого нет. Твоя машина стоит рядом снами. Справа. Ты можешь быстро выбраться? - Не знаю. - Постарайся как следует. Начинаем. Крышка багажника отскочила,впустив тусклый свет гаража. Ричардс поднялся на одной руке, перекинулодну ногу через край и больше не мог двинуться. Его тело кричало всудороге. Брэдли взял его под руку и вытянул наружу. Ноги подгибались,Брэдли продел руки ему подмышки и наполовину донес, наполовину довел допобитого зеленого "Винта" справа. Он распахнул дверь рядом с водителем,засунул Ричардса внутрь и хлопнул дверью. Минуту спустя Брэдли тожесидел в машине. - Боже, - сказал он тихо. - Мы добрались, дружище. Мы добрались. - Да, - произнес Ричардс - Начнем с начала. Взять двести долларов избанка. Они закурили в полумраке, глаза. Некоторое время никто Их сигареты блестели, как ничего не говорил. ...Минус 058 Счет продолжается... - Мы почти попались на первом контроле, - рассказывал Брэдли, покаРичардс пытался с помощью массажа вновь ощутить свою руку. Казалось, чтоневидимые ногти впиваются в нее. - Тот полицейский почти открыл его.Почти. - Он выпустил дым огромным облаком. Ричардс промолчал. - Как ты себя чувствуешь? - вскоре спросил Брэдли. - Лучше. Вытащи у меня бумажник. Я не могу пока заставить свою рукуработать. Брэдли отмахнулся от этих слов движением руки. - Позже. Я хочу тебе рассказать, как мы с Ричем все устроили. Ричардс раскурил новую сигарету от окурка предыдущей. Боль постепенноослабевала. - Для тебя зарезервирован номер в гостинице на Винтроп Стрит. Онаназывается "Винтроп Хаус". Звучит шикарно. Но это не так. Тебя зовутОгден Граснер. Запомнишь? - Да. Меня немедленно узнают. Брэдли потянулся на заднее сиденье, достал коробку и бросил ееРичардсу на колени. Она была длинной, коричневой, перевязанной веревкой.Она напомнила Ричардсу коробки, в которых приходят взятые напрокатплатья для выпускного бала. Он вопросительно посмотрел на Брэдли. - Открой ее. Он открыл. Пара сильных голубоватых очков лежала поверх черногоодеяния. Ричардс положил очки на переднюю панель и вынул одеяние. Этобыла сутана священника. Под ней на дне коробки лежали четки, Библия ипурпурная епитрахиль. - Священник? - спросил Ричардс. - Ты переоденешься прямо здесь. Я тебе помогу. На заднем сиденьетрость. Ты играешь не слепого, но очень близко к тому. Натыкайся на все.Ты приехал в Манчестер на собрание Совета Религий по поводу запрещениянаркотиков. Понял? - Да, - ответил Ричардс. В сомнении он положил пальцы на пуговицысвоей рубашки. - Под этой тряпкой носят штаны? Брэдли расхохотался. ...Минус 057 Счет продолжается... Брэдли быстро говорил, пока он вел машину по городу. - В твоем чемодане коробочка с клеящимися почтовыми этикетками, -сказал он. - Чемодан в багажнике. На этикетках написано: "Через пятьдней вернуть в "Брикхил Мануфекчурик Компани", Манчестер, Нью-Гемпшир".Рич еще с одним парнем напечатали их. У них в штаб-квартире Головорезовна Бойлстон Стрит есть печатный станок. Каждый день ты посылаешь мне двесвоих кассеты в коробочке с одной из этих наклеек. Я отправлю их в Игрыиз Бостона. Посылай срочной почтой. Этого они никогда не вычислят.Машина затормозила у края тротуара перед "Винтроп Хаус". - Эта машина вернется назад в платный гараж. He пытайся выехать наней из Манчестера, если только не поменяешь маску. Тебе придется статьхамелеоном, старина. - Как ты думаешь, сколько времени здесь можно оставаться вбезопасности? - спросил Ричардс. Он подумал: я отдался в его руки. Похоже было, что сам он уже неможет думать рационально. Он чувствовал запах своего умственногоистощения, как запах грязного тела. - Номер забронирован на неделю. Все должно быть о`кей. Но может и небыть. Играй на слух. В чемодане имя и адрес. Парень в Портленде, Мэн.Они спрячут тебя на день или два. Это будет недешево стоить, нобезопасно. Мне надо ехать, старина. Здесь пятиминутная зона. Времярасплачиваться. - Сколько? - спросил Ричардс. - Шестьсот. - Чепуха. Это даже расходов не покроет. - Покроет. И несколько баксов остается для семьи. - Возьми тысячу. - Тебе нужны бабки, приятель. Ричардс беспомощно посмотрел на него. - Боже, Брэдли... - Пришлешь нам больше, если пробьешься. Пришлешь нам миллион. Чтобымы жили припеваючи. - Думаешь, я выживу? Брэдли улыбнулся мягкой, печальной улыбкой и ничего не ответил. - Тогда почему? - без выражения спросил Ричардс. - Почему ты такмного делаешь? Я могу понять то, что ты спрятал меня. Я бы сделал то же.Но ты воспользовался помощью своего клуба. - Они не возражали. Они знают счет. - Какой счет? - Все или ничего. Этот счет. Если мы не будем поддерживать другдруга, они сожрут нас. Нет смысла ждать попутного ветра. С тем жеуспехом можно тогда провести трубу от газовой плиты в гостиную, включитьФри-Ви и ждать. - Кто-нибудь тебя убьет, - сказал Ричардс. - Eoi-нибудь стукнет натебя, и ты закончишь жизнь на полу в подвале с распоротым животом. ИлиСтейси. Или Ма. Глаза Брэдли тускло блеснули. - Страшный день приближается все же. Страшный день для вонючек снабитым ростбифом брюхом. Я вижу кровавую луну. Ружья и факелы. Великийпророк Вуду придет и будет говорить со своими детьми. - Люди знали этивидения две тысячи лет. Раздался сигнал, что пятиминутная стоянкаокончена, и Ричардс нащупал ручку двери. - Спасибо, - сказал он. - Не знаю, как еще это выразить... - Иди, - попросил Брэдли, - пока я не заплатил штраф. Сильнаякоричневая рука сжала сутану. - И когда они достанут тебя, захвати их ссобой побольше! Ричардс открыл заднюю дверь и приподнял крышку багажника, чтобыдостать оттуда черную сумку. Брэдли безмолвно протянул ему трость изкордовской кожи. Машина плавно въехала в поток городского транспорта. Ричардс с минутустоял на краю тротуара, наблюдая, как он отъезжал - близоруко наблюдая,как он надеялся. Задние огни сверкнули еще один раз на углу, а потоммашина исчезла из виду, назад на стоянку, где Брэдли оставит ее, чтобыпересесть в другую и вернуться назад в Бостон, Ричардс испытал странноечувство облегчения и понял, что он счастлив за Брэдли - как он, должнобыть, рад что сбросил меня с плеч наконец! Ричардс нарочно пропустилпервую ступеньку у лестницы при входе в "Винтроп Хаус", и швейцар помогему" ...Минус 056 Счет продолжается... Прошло два дня. Ричардс хорошо играл свою роль - так, как будто его жизнь зависела отэтого. Оба вечера он ужинал в гостинице у себя в номере. Он вставал всемь, читал в вестибюле Библию и отправлялся на "собрание". Персоналгостиницы относился к нему с легкой презрительной сердечностью - с той,что полагалась полуслепым заикающимся служителям Церкви (если ониплатили по счетам) в эпоху ограниченно разрешенных убийств,бактериальной войны в Египте и Южной Америке и знаменитого закона обабортах штата Невада. Папа Римский был бормочущим стариком девяносташести лет, чьи выжившие из ума эдикты по поводу современных событийюмористически освещались в заключительной части семичасовых новостей. Ричардс проводил свой персональные "собрания" в снятой библиотечнойкабинке, где, запершись, читал о загрязнении воздуха. Информация после2002 года была очень скудной, а то, что было, плохо соответствовалонаписанному ранее. Работа правительства по утверждению двоемыслия была,как обычно, запоздалой, неэффективной. В полдень он шел в закусочную на углу улицы, недалеко от своейгостиницы, натыкаясь по пути на людей и принося извинения. Некоторыеговорили: "Не беспокойтесь, святой отец". Большинство просто чертыхалисьравнодушно и пихали его в сторону. Он проводил вечера в своем номере иужинал во время просмотра "Бегущего". Он направил четыре клипа по дорогев библиотеку по утрам. Пересылка из Бостона проходила, видимо, гладко. Продюсеры программы избрали новую тактику для устранения призывовРичардса о загрязнении воздуха (с каким-то насмешливым безумием онпродолжал настаивать на этом - по крайней мере, он прорвется к тем, кточитает по губам толпа топила его голос вздымающейся волной глумления,воплей, непристойных выкриков и злобной брани. Их крики становились всебезумней; уродливость граничила с помешательством. В длинные вечера Ричардс заметил, что за пять дней его бегства с нимпроизошло невольное изменение. Это сделал Брэдли - Брэдли и маленькаядевочка. Он уже не. был только самим собой - одиноким мужчиной,борющимся за свою семью на грани гибели. Теперь они были все вместе,задыхающиеся от собственного дыхания, - в том числе и его семья. Он никогда не был общественным существом. Он всегда отвергал интересысоциума с презрением и отвращением. Они были для простодушных лизунов идля тех, у кого слишком много денег, как утех узкозадых юнцов изколледжей с их модными пуговицами и группами неорок. Отец Ричардса выскользнул в ночь, когда Ричардсу было пять лет.,Ричардс был слишком молод, чтобы помнить что-нибудь, кроме отдельныхярких картин. Он никогда его не ненавидел. Он прекрасно понимал, что,выбирая между гордостью и ответственностью, мужчина почти всегда выберетгордость - если ответственность отнимает его мужественность. Мужчина неможет оставаться и смотреть, как его жена зарабатывает на хлеб, лежа наспине. Если мужчине ничего не остается, как быть сводней для женщины, накоторой он женат, то мужчина, рассуждал Ричардс, может с тем же успехомвыпрыгнуть из окна. Все годы от пяти до шестнадцати он провел в лихорадочной борьбе зажизнь, он и его брат Тодд. Его мать умерла от сифилиса, когда ему былодесять, а Тодду семь. Тодд погиб пять лет спустя, когда новыйавиагрузчик сорвался с тормоза на горке в то время, как Тодд заправлялего. Город скормил и мать, и сына Муниципальному крематорию. Малыши наулице называли его фабрикой Пепла, или Кремовой; в своей беспомощнойгоречи они сознавали, что и сами скорее всего кончат тем, Что их сложат в штабеля и изрыгнут в воздух города. В шестнадцать летРичардс остался один, работая полную восьмичасовую смену после школывытиральщиком моторов. Несмотря на свое расписание, способное переломитьхребет, он испытывал постоянную панику от сознания, что он одинок иникому не известен, ни к чему не привязан. Иногда он просыпался в тричаса утра, вдыхая запах гнилой капусты в однокомнатной наемной квартире,и ощущал ужас, таящийся в самых глубинах его души. Он принадлежал толькосебе. Итак, он женился, и Шейла провела первый год в гордом молчании, покаих друзья (и враги Ричардса: он приобрел их много, отказываясьучаствовать в погромных вылазках и войти в местную банду) ожидалиприбытия Маточного Экспресса. Когда этого не произошло, интерес угас.Они остались в том забытом Богом месте, которое в Ко-Оп Сити былоотведено для новобрачных. Несколько друзей и круг знакомых, нераспространявшийся дальше крыльца их собственного дома. Ричардсу быловсе равно; его это устраивало. Он полностью отдался работе, снасмешливой яростью берясь за сверхурочную работу, когда мог. Жалованьебыло маленьким, надежды на продвижение никакой, а инфляция развивалась сдикой скоростью - но они любили друг друга. Они сохраняли любовь, почемубы и нет? Ричардс принадлежал к тому типу одиноких мужчин, которые могутпозволить себе тратить огромные запасы любви, привязанности и, бытьможет, душевного превосходства на свою избранницу. До того момента егочувства оставались почти не затронутыми. За одиннадцать лет их брака онини разу серьезно не поссорились. Он бросил работу в 2018 году, потому что шансы иметь детейуменьшались с каждой рабочей сменой, проведенной за дырявымистаромодными свинцовыми щитами "Дженерал Атомикс". Он был бы, возможно,в -полном порядке, если бы на огорченный вопрос мастера "Почему тыуходишь?", ответил бы ложью. Но Ричардс просто и ясно сказал ему, что Ондумает о "Дженерал Атомикс", закончив предложением мастеру собрать всесвои гамма-щиты и засунуть их себе в задницу. Все закончилось короткойдикой схваткой. Мастер был мускулист и силен на вид, но Ричардс заставилего орать как баба. Черный шар покатился. Он опасен. Избегайте его. Если вам остро нужнылюди, наймите его на неделю, а потом избавьтесь от него. На языке "ДжиЭй", Ричардс был помечен красным. Следующие пять лет он провел много времени, скатывая и нагружаягазеты, но работа иссякала и затем совсем закончилась. Фри-Ви убилипечатное слово очень эффективно. Ричардс бродил по тротуарам, Ричардсагнали дальше. Время io времени Ричардс работал на предприятиях споденным трудом. Великие движения десятилетия прошли мимо, не замеченные им, какневерующий не замечает духов. Он ничего не знал о Бойне Домохозяек 24-гогода, пока его жена не рассказала ему три недели спустя, как две сотниполицейских, вооруженных автоматами и электрическими дубинками,развернули назад шествие женщин к Юго-западному Складу Продуктов.Шестьдесят женщин были убиты. Он смутно слышал, что на Ближнем Востокеприменяется нервно-паралитический газ. Но все это не производило на неговпечатления. Протест не возникал. Насилие не срабатывало. Мир был таким,как он есть, и Бен Ричардс двигался по нему без просьб, в поискахработы. Он выискивал самые жалкие заработки на день или полдня. Онсчищал желеобразную слизь с волноломов и в отстойных канавах, в то времякак другие, честно верившие, что ищут работу, ничего не делали."Проходи, вонючка... Исчезни... Работы нет... Убирайся... Надень своибашмаки для буги... Я разнесу твою башку, папаша... Проходи". Потом работа истощалась. Невозможно стало ничего найти. Какой-топьяный богач в шелковой рубашке обратился к нему однажды вечером, когдаРичардс тащился домой после бесплодного дня, и сказал, что заплатитРичардсу десять нью-долларов, если Ричардс спустит штаны так, чтобы онубедился, что у уличных бродяг действительно х.. в фут длиной. Ричардссбил его с ног и убежал. Именно тогда, после девяти лет усилий, Шейла зачала. Он былчистильщик, говорили обитатели дома. Вы можете поверить, что он шестьлет работал чистильщиком и заделал ей ребенка? Это будет монстр с двумяголовами и без глаз. Радиация, радиация, ваши дети будут монстрами... Но вместо этого появилась Кэти. Кругленькая, прекрасная, орущая вовсе горло. Принятая повитухой из конца квартала за пятьдесят центов ичетыре банки бобов. И вот теперь, в первый раз с тех пор, как умер его брат, он снова былсам по себе. Всякое давление (даже временное, давление охоты) былоустранено. Его разум и гнев обратились к федерации Игр с их огромной и мощнойсетью коммуникаций по всему миру. Жирные ублюдки с носовыми фильтрами,проводящие вечера с куколками в шелковых трусах. Пусть упадет гильотина.И еще. И еще. Все равно, добраться до них было невозможно. Онивозвышались над всеми людьми, растворяясь в высоте, как само Здание Игр. И все же, потому, что он это был он, и потому, что он был одинок именялся, он подумал об этом. Он не осознавал, один в своей комнате, чтокогда он думал об этом, он усмехался широкой усмешкой белого волка,которая сама по себе обладала силой гнуть улицы и плавить дома. Та жесамая усмешка была на его лице в тот почти забытый день, когда он сбил сног богатого нахала и побежал с пустыми карманами и горящим рассудком. ...Минус 055 Счет продолжается... В понедельник было то же, что в воскресенье; трудяги прожили еще одиндень, до 6.30 ничем от других дней не отличавшийся. Отец Огден Граснер взял большой мясной рулет (кухня отеля,показавшаяся бы несъедобной человеку, воспитанному на чем-нибудь лучшем,чем скороспелые гамбургеры и концентрированные пилюли, очень нравиласьРичардсу) и бутылку вина "Сандерберд" и уселся смотреть "Бегущего".Первая часть передачи, посвященная самому Ричардсу, длилась дольше, чемв два предыдущих вечера. Его наушники то и дело тонули в криках публики.Бобби Томпсон был вежлив и зол. Сплошной обыск перенесли в Бостон. Всеукрывавшие беглеца подлежат уничтожению. Ричардс вяло улыбнулся, когдапоказали Систему: все это было терпимо, и с некоторой натяжкой дажесмешно; главное, чтобы снова не показали полицейских. Вторая половина программы существенно отличалась от первой. Томпсоншироко улыбался: - По получении последних пленок от монстра, проходящего под именемБен Ричардс, я рад сообщить вам хорошие новости... Они схватили Лоулина. Опознали его в Топека в пятницу, но интенсивныйобыск города в субботу и воскресенье не дал результатов. Ричардспредполагал, что Лоулин, как и он сам, прорвался через кордон. Носегодня вечером Лоулина обнаружили двое детей. Он прятался в гаражеДепартамента Автомобильных Дорог и где-то сломал себе запястье. Дети,Бобби и Мэри Коулз, широко улыбались в камеру. У Бобби Коулза не былоодного зуба. "Интересно, дали ли ему за зуб квортер", -сентиментальноподумал Ричардс. Томпсон с гордостью заявил, что Бобби и Мэри - "первые гражданеТопека" - будут на "Бегущем" завтрашним вечером, чтобы в торжественнойобстановке получить Сертификаты Достоинства, пожизненную добавку каши"Фан Твинкс" и чеки на тысячу нью-долларов каждый, лично от Гиззонера,губернатора Канзаса. Сообщение вызвало бурю восторга присутствующейпублики. Затем показали пленку, на которой Лоулин был изрешечен пулями, a егоуменьшившееся под действием концентрированного огня тело было извлеченоиз гаража. Со стороны публики доносились растерянные возгласы крикинегодования и свист. Ричардс болезненно отвернулся, почувствовав тошноту. Тонкие невидимыепальцы давили на его виски. Тело показали и в ротонде Канзасского Городского совета, за ним ужетянулась длинная процессия. Полицейский, бывший свидетелем убийства,сказал в интервью, что Лоулин не особенно сражался. "Похоже на тебя", -подумал Ричардс, вспомнив его угрюмый голос и прямой презрительныйвзгляд.. Мой друг из кар-пула. Оставалось одно большое шоу - сам Бен Ричардс. Рулет не лез больше вглотку. ...Ieion 054 Счет продолжается... Ночью ему приснился дурной сон, что было необычно, Вообще-то БенРичардс никогда не видел снов. Еще более необычно было то, что самой небыл действующим лицом своего сна. Он только наблюдал, оставаясьневидимым. Огромная комната была погружена во мрак по краям зрения. Где-то,казалось, тек кран. Все происходило как бы под землей. В центре комнаты в прямом деревянном кресле с кожаными ремнями поверхрук и ног сидел Брэдли. Голова его была острижена, как головазаключенного. Вокруг него стояли люди в черных колпаках. "Охотники, - подумал сужасом Ричардс, - О, Боже, это охотники". - Я не человек, - сказал Брэдли.
- Нет, ты человек, братец, - мягко произнес человек в колпаке ивоткнул булавку в щеку Брэдли. Тот вскрикнул. - Ты человек? - Отсоси. Так же легко булавка вошла в зрачок Брэдли и была извлечена оттуда,вместе с каплей бесцветной жидкости. Взгляд Брэдли стал плоским. - Ты человек? - Засунь это себе в жопу! Электрический провод коснулся шеи Брэдли. Он снова, вскрикнул иволосы его встали дыбом. Он породил на забавную футуристическуюкарикатуру. - Ты человек, братец? - У вас рак из-за носовых фильтров, - сказал Брэдли, -вы все гнилыеизнутри. Другой его глаз был проткнут. Брэдли, слепой, смеялся над ними.Один из людей в колпаках сделал знак, и в комнату из тени радостновыбежали Боббии Мэри Коулз, напевая песню про серого волка. Брэдли начал кричать и дергаться в кресле. Казалось, он хотел поднятьруки, чтобы отвести какой-то удар. Песня затихла, и дети изменились: ихголовы становились длиннее, а рты раскрылись настежь, обнажая острые,как лезвия, клыки. - Я скажу! - закричал Брэдли, - Я скажу! Скажу! Я не человек! Человек- Бен Ричардс! Я скажу! Боже! О, Боже! - Где человек, братец? - Я скажу! Скажу! Он в... Но слова его снова заглушила песенка. Ричардс проснулся в холодномпоту. ...Минус 053 Счет продолжается... В Манчестере было не лучше. Он не знал, была ли причиной новость о конце Лоулина, или сон, илипредчувствие, но утром во вторник он остался в отеле и не пошел вбиблиотеку. Теперь же ему казалось, что каждая минута, которую онпроводит здесь, приближает его к скорой смерти. За окном в каждом таксиему мерещился охотник. Его мучили призраки людей, бесшумно пробирающиесяпо коридору к его двери. Он чувствовал тиканье часов в голове. В 11 утра во вторник его покинула нерешительность. Оставаться долеебыло невозможно. Он знал, что его найдут. Постучав палкой по двери лифта, он спустился в холл гостиницы. - Уходите, отец Граснер? - осведомился дежурный с обычной любезной ипрезрительной улыбкой. - Пора, - сказал Ричардс, обращаясь к плечу дежурного, - в этомгороде есть кинотеатр? Он знал, что их здесь минимум восемь, из которых шесть крутяттрехмерные порнофильмы. - Ну... - задумался клерк, - здесь есть Центр. Там вроде бы крутятмультфильмы. - Вот и замечательно, - отрывисто произнес Ричардс и толкнул растениев кадке, преградившее ему выход. В аптеке поблизости он купил большуюпачку бинтов и пару дешевых алюминиевых костылей. Продавец упаковал всеэто в длинную картонную коробку, и Ричардс поймал такси на следующемперекрестке. Машина была там, где ей и следовало быть. Если на стоянке и быликордоны, то Ричардс не мог их увидеть. Он сел в машину и запустилдвигатель. Ему сделалось нехорошо, когда он вспомнил, что у него нетправ ни на одно имя, которые не были бы украдены, но затем он выбросилэто из головы. Он не рассчитывал, что его новая маскировка поможет ему проскочитькордон. Если попадутся кордоны, он будет сквозь них прорываться. Идея,конечно, гибельная, но все равно убьют, если выследят. Он бросил очки Огдена Граснера в бардачок и выехал, развернувшись повсем правилам перед дежурным. Парень мельком взглянул на него поверхсвоего журнальчика. На развилке в северных окраинах города он остановился, чтобызаправиться газом. Заправщик был весь в прыщах вулканическогопроисхождения и, казалось, изо всех сил старался не смотреть наРичардса. Чем дальше, тем лучше. Он перешел с 91-й на 17-ю, а оттуда - на шоссе без номера и названия.Проехав три мили, он свернул в изрезанный колеями грязный тупик изаглушил двигатель. Наклонив зеркало заднего видана правую сторону, онобмотал голову бинтом - так быстро, как мог. Какая-то птица все времящебетала в ветвях понурого вяза. Не так уж плохо. Если будет передышка в Портленде, он сможет добавитьи шейный браслет. Он положил костыли на правое сиденье и завел машину. Через сорокминут он попал в кольцевую развязку Портсмута. На 95-й он порылся вкармане и достал оттуда обрывок бумаги, оставленной ему Брэдли. Оннаписал на нем почерком самоучки мягким свинцовым пером: "94 Стейт Стрит, Портленд СИНЯЯ ДВЕРЬ, ПОСТОЯЛЬЦЫ Элтон Парракис (иВирджиния Парракис)" Внезапно Ричардс нахмурился и стрельнул глазами.Черно-желтый полицейский агрегат медленно двигался над потоком в тандемес тяжелым агрегатом внизу. На секунду они взяли Ричардса в клещи иудалились, выписывая в полном изящества балете зигзаги на шести полосахшоссе. Обычный дорожный патруль. Через несколько миль он почувствовалоблегчение смех и тошнота одновременно. ...Минус 052 Счет продолжается... Дорога до Портленда обошлась без происшествий. Но на границе города,после того, как он проехал через пригород Скэрборо (богатые дома,богатые улицы, богатые частные школы, окруженные проволокой под током),чувство облегчения его оставило. Они могли быть повсюду или нигде. Стейт Стрит состояла из разрушенных каменных домов, расположенныхвблизи заросшего парка, похожего на джунгли. "Место встречи всех мелкихгородских хулиганов, любовников, хиппи и воров, - подумал Ричардс, -никто с наступлением темноты не выйдет прогуляться на Стейт Стрит безполицейской собаки на привязи или двадцати приятелей-ганстеров". Дом 94 представлял собой ветхое, покрытое сажей строение со старымиставнями на окна. Ричардсу дом этот показался похожим на старика,умершего от катаракты. Он остановился у бордюра и вылез из машины. Улица была усеянаброшенными машинами, некоторые из которых превратились в бесформенныегруды металла. На углу парка на боку лежал, как мертвая собака,"студебекер". Очевидно, полиция в этих краях бывала не часто. Стоилооставить машину без присмотра, как через 15 минут вокруг нее собираласькучка тощих голубоглазых ребят. Через полчаса они изготавливали ломы,гаечные ключи и отвертки, начинали постукивать ими, сравнивать их,вертеть, устраивать шпажные бои, глубокомысленно поднимать их к небу,как бы определяя погоду или принимая таинственные радиосигналы. Черезчас от машины оставался только обглоданный каркас - от шин и цилиндровдо самого рулевого колеса. Маленький мальчик подбежал к Ричардсу, когда тот пристраивал под себякостыли. Шрамы превратили одну половину лица мальчика в лысую копиюФранкенштейна. - Героин, мистер? Хорошего качества. Доставит вас на Луну, - онзаговорщически хихикнул, подпрыгивая и юля. - Пошел на., - коротко ответил Ричардс.

Страница:  « назад   вперед »

Наверх