Мальчик попытался выбитьиз-под Ричардса один костыль, но сам получил под зад и скрылся. Осторожно и медленно Ричардс поднялся по изрытым ямками каменнымступеням, не отрывая глаз от двери. Дверь была синяя, но краскаоблупилась и выцвела, имитируя теперь унылое небо пустыни. Двернойколокольчик тоже присутствовал, но о нем позаботились какие-то вандалы. Ричардс постучал и подождал. Ничего. Постучал снова. Дело шло квечеру, и холод заполнял улицу. Со стороны Парка доносился слабый шелестоктябрьских веток, терявших листья. Никого нет. Пора уходить. Все-таки он постучал снова, уверенный, что кто-то там есть. Тут же онразличил легкий шорох домашних тапочек. Пауза за дверью. - Кто там? Ничего не покупаю. Убирайтесь. - Я предупредил о визите. Открылся глазок, и карий глаз изучил Ричардса. Затем глазок с трескомзахлопнулся. - Я вас не знаю, - грубый отказ. - Мне нужен Элтон Парракис. - Так вы один из этих... - ответили неохотно. За дверью один задругим начали открываться замки и развинчиваться болты. Упали цепочки.Прокружились тумблеры одного йельского замка, другого. Был выдернутполицейский засов и, наконец, всенепременный болт. Ловушка. Дверь открылась, и на пороге появилась костлявая женщина с большимиузловатыми руками. Невзрачное, почти ангельское лицо, выглядело, однако,так, как будто получило тысячу невиданных пинков, боксерских ударовслева и снизу. Она была почти шести футов ростом даже в стоптанныхнеуклюжих тапках. Колени распухли от артрита. Волосы были завернуты втюрбан после ванны. Ее глубоко посаженные карие глаза (брови походили накусты, цеплявшиеся за черный обрыв, боровшиеся с сухостью и высотой)любопытствовали и были полны страха или злости. Позднее он понял, чтоженщина была просто смертельно напугана, сбита с толку и дрожала награни помешательства. - Я Вирджиния Парракис, - сказала она, - я - мать Элтона. Входите. ...Минус 051 Счет продолжается... Она не узнавала его. Дом был старый, осыпавшийся и темный. Обстановка показалась Ричардсузнакомой - современная лавка старьевщика. - Элтона нет дома, - сказала она, ставя мятый алюминиевый чайник нагаз. В кухне было светлее, и Ричардс заметил коричневые разводы наобоях, дохлых мух - воспоминания о прошедшем лете, - валяющихся междуоконными рамами, старый линолеум, испещренный черными полосами, ворохвлажных салфеток под протекавшей трубой. Пахло дезинфекцией, чтонапоминало Ричардсу ночи, проведенные в больничных палатах. Она пересекла комнату и порылась опухшими пальцами в хламе на другомконце комнаты, пока не обнаружила два пакетика чая, один из них - ужеиспользованный. Его и взял Ричардс. Он был нисколько не удивлен. - Он годится, - заметила женщина, сделав ударение на первом слове, слегким оттенком обвинения, - вы от того бостонского приятеля, которыйписал Элти о загрязнении, не так ли? - Да, миссис Парракис. - Они встретились в Бостоне. Мой Элтон обслуживает торговые автоматы,- она поправила волосы и начала медленное движение назад, черезлинолеумные дюны, к плите. - Я говорила Элти, что все, что делаетБрэдли, противозаконно. Я сказала ему, что это кончится тюрьмой иличем-то худшим. Он меня не слушает. Не слушает свою старую мамочку, - онаслащаво улыбнулась этой неправде. - Элтон всегда что-нибудь мастерил, вызнаете... Он построил дом в деревне с четырьмя комнатами, когда былмальчиком. Это было до того, как они спилили вяз, вы знаете. И вот этачернокожая идея построить очистительную станцию в Портленде. Она бросила пакетики в чашки и постояла спиной к Ричардсу, плавногрея руки над газом. - Они писали друг другу. Я сказала ему, что это небезопасно. Ясказала: "Ты залетишь в тюрьму или того хуже". Он ответил: "Мама, мы жеиспользуем код". Я сказала: "Элти, ты думаешь, они не могут вычислить,что секретный шпион ведет ложную игру?" Он не слушает. Я пыталась бытьему лучшим другом. Но все изменилось. С тех пор, как он повзрослел, всеизменилось. Сальные журнальчики под кроватью и все такое. Теперь этотчерномазый. Думаю, они засекли вас, когда вы замеряли выбросыканцерогенов или чего-то еще, и теперь вы в бегах. - Я... - Это не имеет значения! - свирепо сказала она в окно. Окно выходило во двор, заваленный ржавым хламом, ободами от колес, ина детскую песочницу, которая уже давно превратилась в свалку и теперьбыла завалена грязными октябрьскими ветками. - Это не имеет значения, - повторила она, - это все черномазые. Она повернулась к Ричардсу, ее глаза были злы и растерянны. - Мне 64, но я была 19-летней девушкой, когда это началось. Это былов 1979-м, и черномазые были повсюду. Везде! - она почти кричала, какбудто Ричардс с ней спорил. - Повсюду! Они посылали своих детей в школывместе с белыми. Они проводили черномазых в правительство. Радикалы,дрянь, баламуты. Я не... - она осеклась, словно слова разбились у нее ворту. Она уставилась на Ричардса, впервые его разглядев. - Помилуй, Боже, - прошептала она. - Миссис Парракис... - Нет, - сказала она испуганно, - нет, нет, о нет! Она началаприближаться к Ричардсу, выхватив из груды хлама длинный мясной нож:"Вон! вон! вон!" Он вскочил и начал медленно пятиться назад, сначала по короткомухоллу между кухней и тенистой гостиной, затем через саму гостиную. Он заметил старый платный телефон, висевший на стене с тех- пор,когда здесь была добропорядочная гостиница. Синяя дверь, постояльцы.Когда это было? 20 лет назад? Сорок? - гадал Ричардс. До того, какчерномазые вышли из повиновения, или после? Он уже начал пересекать холл между гостиной и входной дверью, когда взамке зацарапал ключ. И Ричардс, и Вирджиния застыли, словно кто-тоостановил фильм, гадая, что будет дальше. Дверь открылась, и вошел Элтон Парракис. Он был очень толст, и еготусклые белые волосы были зачесаны назад, открывая круглое детское лицос выражением постоянного смущения. Он был одет в золотисто-голубуюуниформу компании "Вендо-Спендо". Задумчиво он посмотрел на ВирджиниюПарракис.
- Опусти нож, мамочка.
- Нет, - закричала она, хотя по лицу ее уже пробежала тень поражения. Парракис закрыл дверь и направился, покачиваясь, к матери. Онаметнулась в сторону. - Ты должен выгнать его, сынок. Он - этот негодяй... тот самыйРичардс. Это кончится тюрьмой или чем-то похуже. Элтон обнял ее и начал нежно убаюкивать. - Я не иду в тюрьму, неплачь, мамочка, пожалуйста, не плачь. - Он улыбнулся Ричардсу через ееподрагивающее плечо застенчивой виноватой улыбкой. Ричардс ждал. - Слушай, - сказал Парракис, когда рыдания стихли, - мистер Ричардс -добрый друг Брэдли Фронкмортона, и он останется у нас на несколько дней. Она начала было пронзительно кричать, но тут же прикрыла рот рукой,содрогнувшись от того, что сделала. - Да, мамочка. Да, это он. Я отгоню его машину в парк и поставлю настоянку. А ты завтра утром отправишь посылку в Кливленд. - Бостон, - автоматически поправил Ричардс, - пленки отправляются вБостон. - Теперь они идут в Кливленд, - сказал Парракис с терпеливой улыбкой,- Брэдли в бегах. - О, Боже. - Ты тоже будешь в бегах, - взвыла миссис Парракис, обращаясь к сыну,-и тебя они тоже поймают, ты слишком толстый! - Пойду отведу мистера Ричардса наверх и покажу ему комнату, мамочка. - Мистер Ричардс? Мистер Ричардс? Почему ты не называешь егонастоящее имя? Отрава! Элтон мягко отстранил мать, и Ричардс пошел за ним вверх по темнойлестнице. - Наверху много комнат, - сказал Парракис с легкой одышкой, - егоягодицы усиленно двигались, - эти комнаты сдавались давно, когда я былребенком. Отсюда вы сможете видеть улицу. - Может, мне лучше уйти, - сказал Ричардс, - если Брэдлипроболтается, твоя мать окажется права. - Вот ваша комната, - сказал он, распахнув дверь в грязную и сыруюкомнату, видавшую виды. Он как будто не слышал замечания Ричардса. - Не особенно уютно, конечно... Боюсь.., - он обернулся к Ричардсу слюбезной и терпеливой улыбкой. - Оставайтесь здесь, сколько хотите.Брэдли Фронкмортон - лучший мой друг.., - улыбка чуть дрогнула. -Единственный... Я послежу за мамой. Не беспокойтесь. Ричардс повторил: - Мне лучше уйти. - Вам нельзя, вы же знаете. Этим бинтом на голове вы даже мамунедолго смогли дурачить. Я отгоню вашу машину в безопасное место, мистерРичардс. Поговорим позже. Он быстро и шумно удалился. Ричардс заметил дыру на его заднице.После него в комнате остался легкий неприятный душок. Чуть раздвинув старые зеленые шторы, Ричардс увидел, как онспустился, громыхая, и сел в машину. Потом вылез из нее и пошел обратнок дому. Ричардс похолодел от страха. Снова скрип ступеней. Открыласьдверь, и Элтон приветливо улыбнулся. - Мама права, из меня вышел плохой секретный агент: я забыл ключи. Ричардс отдал ключи и попытался сострить: - Половина агента лучше, чем ничего. Сказанное не произвеловпечатления на Элтона. Он очевидно тяготился Ричардсом. В голове Ричардса вновь возникли призрачные глумящиеся детскиеголоса. Они будут преследовать его всегда, как маленькие буксиры забольшим лайнером. - Спасибо, -мягко произнес Ричардс. Парракис удалился, и маленькая машина, пригнанная Ричардсом изНью-Гемпшира, отъехала в сторону парка. Ричардс стянул с кровати грязное покрывало и улегся, неглубоко дыша иглядя в никуда, вернее, в потолок. Казалось, кровать заключила его внеисправимо сырые (несмотря на одеяло и верхнюю одежду) объятия. Запах Плесени проникал в ноздри, как бессмысленная рифма. Внизу рыдала матьЭлтона. ...Минус 050 Счет продолжается... Он немного подремал, но не смог заснуть. Было уже почти темно, когдаон снова услышал тяжелые шаги Элтона и с облегчением спустил ноги напол. - Готово, - сказал Элтон, - она в парке. - А ее не разденут? - Нет. У меня есть одна штучка. Батарея и пара зажимов. Если кто-токоснется ее руками или ломом, последует удар и звук сирены. Работаетидеально. Сам сделал. Он уселся с тяжелым вздохом. - Что там в Кливленде? - спросил Ричардс (Это было легко, находил он,- спрашивать Элтона). Парракис пожал плечами:
- Такой же приятель, как я. Мы встретились в Бостоне, в библиотеке.Он был с Брэдли. Там был маленький клуб очистки... думаю, мама тебе ужерассказала. Он потер руки и безрадостно улыбнулся. - Да, она рассказывала, - признался Ричардс. - Она... немного бестолковая, не очень хорошо понимает, что произошлоза последние двадцать лет. Она все время боится. Я - все, что у нееесть. - Брэдли поймают? - Не знаю. Он создал... эх... разведывательную сеть, - его глазаспрятались. - Ты... Дверь распахнулась, и на пороге появилась миссис Парракис. Ее рукибыли сложены на груди, глаза бегали. Она улыбалась. - Я позвонила в полицию, - сказала она, - теперь вам придется уйти. Лицо Элтона изменилось в цвете. - Ты врешь. Ричардс пошатнулся и застыл на минуту, склонив голову иприслушиваясь. Слабый, но нарастающий звук сирен. - Она не врет, - сказал Ричардс. Его охватило мерзкое чувство тщетности всего. Исчезло. - Отведи меня к машине. - Она лжет, - настаивал Элтон. Он привстал, чуть коснулся рукиРичардса и отпрянул, как от огня, - у них стреляющие грузовики, катки. - Отведи меня к машине. Быстро. Сирены становились громче. Звук этотпогружал Ричардса в сонное состояние ужаса... заперт здесь с этимидвумя, идиотами... - Мама! - умоляюще воскликнул Элтон. - Да, я вызвала их! -она схватила сына за руку, - Я должна была этосделать! Для тебя! Эти черномазые тебя запутали! Мы скажем, что онворвался к нам, и получим вознаграждение. - Идем, - бросил Элтон Ричардсу, пытаясь освободиться от матери. Ноона накрепко, как маленькая шавка, вцепилась в него. - Я должна была это сделать. Тебе пора покончить с радикальнымизатеями. Элти! Тебе нужно... Элти! Он закричал. - Элти! Он оттолкнул ее так, что, перелетев через комнату, она упала попереккровати. - Быстро, - произнес Элтон с испугом и горечью, - идем быстро. Они скатились с лестницы. За дверью Элтон перешел на рысь и началзадыхаться. Сверху, сквозь закрытое окно и распахнутую дверь первого этажа,доносился крик миссис Парракис, смешивавшийся и заглушавший звукиприближавшихся сирен: - Я СДЕЛАЛА ЭТО ДЛЯ ТЕБЯ-Я-Я-Я. ...Минус 049 Счет продолжается... Их тени бежали за ними вниз по холму в сторону парка, удлиняясь исокращаясь в свете уличных, забранных в решетки фонарей "Джи Эй". Элтон Парракис дышал, как паровоз, огромными глотками забирая воздухи выпуская его со свистом. Они пересекли улицу и внезапно были выхвачены из темноты светом фар.Синие вспыхивавшие огни ползали по тротуару и стенам домов. Полицейскаямашина со скрипом затормозила в ста ярдах от них. - Ричардс! Бен Ричардс, - голос, тысячекратно усиленный мегафоном. - Видите свою машину? Там... прямо... - прохрипел Элтон. Машина былахорошо спрятана Элтоном в рощице рядом с прудом. Сам Ричардс мог и незаметить ее. Полицейская машина снова дала о себе знать свистом горячих шин научастках разгона. Ее газолиновый двигатель подвывал на измененияхамплитуды. Машина наскочила на бордюр, покачнув небо, и направиласьпрямо на них. Похолодев, Бен Ричардс повернулся к полицейской машине. Отступая, онвыхватил из кармана пистолет Брэдли. Остальных полицейских пока не быловидно. Только этот. Машина мчалась на них через облетевший октябрьскийпарк, взрывая задними колесами огромные комья грязи. Он выстрелил дважды в лобовое стекло, но оно не разбилось. Впоследнюю секунду он отпрыгнул и покатился. Лицом по сухой траве. Сколен он выстрелил еще дважды в хвост машины, и Она началаразворачиваться. Полыхание синих огней превращало ночь в сумасшествие, вкошмаре прыгающими тенями. Патрульный оказался между Ричардсом и егомашиной, но Элтон успел подобраться к ней с другой стороны. Теперь онпыхтел, пытаясь отлепить свое электронное устройство от дверцы. Кто-то мелькнул недалеко от правой дверцы полицейской машины, котораяснова выровнялась. Густой прерывистый звук разорвал темноту. Стэн-ган. Пули взрывали дерн вокруг Ричардса в бессмысленном узоре.Грязь била его по щекам и барабанила по лбу. Втягивая жадными глотками воздух, он увидел, что полицейская машинаснова начала увеличиваться в размерах Все становилось преувеличенным,сюрреалистичным. Ричардс жил в адреналиновом бреду, где все быломедленным, неторопливым и... оркестрованным. Приближающаяся полицейскаямашина походила на огромного слепого буйвола. Снова заработал Стэн-ган. На этот раз пуля прошла сквозь левую рукуРичардса, отбросив его в сторону. Тяжелая машина попыталась изменитьнаправление и задавить Ричардса, но тот выстрелил прямо в человека зарулем. Лобовое стекло рухнуло внутрь с первого выстрела. Машину развернуло,она опрокинулась сначала на крышу, потом - на бок. Мотор заглох и вовнезапной, поразительной тишине отчетливо было слышно полицейское радио. Не поднимаясь на ноги, Ричардс пополз к машине. Парракис уже сидел зарулем и пытался запустить двигатель, но в слепой панике он забыл открытьклапаны безопасности: при повороте ключа слышалось только глухое урчаниеи кашлянье воздуха в цилиндрах. Ночь была наполнена ревом сирен. Ричардсбыл еще в пятидесяти ярдах от машины, когда Элтон догадался, в чем дело,и открыл клапан. Тут же после поворота ключа взревел двигатель и машинарванулась навстречу Ричардсу. Не распрямляясь, он влез в машину с правой стороны. Парракис вырулилналево, на 77-ю дорогу, пересекавшую Стейт Стрит чуть выше парка. Бампервисел в дюйме над мостовой, рискуя зацепиться за нее и остаться надороге. Элтон со страшной силой впускал и выпускал воздух. Его губынапоминали жалюзи на ветру. Две другие полицейские машины взревели сзади, сорвались сперекрестка, полыхая синими огнями, и повисли на хвосте. - Не хватает скорости! - заорал Элтон, - не хвата... - Они поворачивают! - Ричардс смотрел назад. - Давай через этотпроход! Машина взяла влево, и они подпрыгнули на бордюре. Сжатый воздухтолкнул их к рулю. Полицейские открыли огонь. Ричардс чувствовал, как стальные пальцывпивались в корпус его машины. Зеркало заднего вида с трескомразлетелось, и его осколки впились им в лица. Вскрикнув, Элтон бросил машину влево и вправо. Один из полицейских наскорости более шестидесяти миль с грохотом налетел на бордюр. Машиназавертелась, разрывая крутящимися синими огнями темноту, выбрасываялунатические пучки света, и опрокинулась на бок, вырыв раскаленнуюборозду, пока, наконец, искра не попала в газовый баллон. Вторая машина вписалась в поворот, но Элтону удалось оторваться.Опаснее всего было сократить дистанцию. Газовые автомобили были примернов три раза быстрее его. Кроме того, машина Элтона была менее устойчивана ухабах, как они уже успели убедиться. - Направо! - закричал Ричардс. Парракис заложил скрипучий, выворачивающий наизнанку поворот. Онибыли на 1-й дороге, и Ричардс понимал, что их неизбежно взяли бы наПосту. И тогда спастись не удастся; только смерть. - Сворачивай! Сворачивай, черт подери! В этот проулок! На мгновение полицейская машина исчезла за поворотом. - Нет-нет, - бормотал Парракис, - мы окажемся в мышеловке! - Ричардсбросился на руль, прокрутил его, отцепив локтем Элтона. Машина метнуласьв стоРону почти под прямым углом. Они влетели в бетон здания, стоявшегослева на въезде в аллею, затем уткнулись в груду хлама, мятых банок иящиков из-под фруктов. При толчке Ричардс ударился о приборную доску, и кровь хлестала изего носа. Почти лишившись одного цилиндра, машина боком встала посреди аллеи.Парракис в безмолвии и унынии повис на руле. Развлечение, конечно,пришлось ему не по вкусу. Ричардс распахнул плечом дверцу и спрыгнул на здоровую ногу. Он взялпистолет из пятой патронной коробки, оставленной ему Брэдли. Патроныбыли холодные и жирные на ощупь. Несколько штук он просыпал. Рукудергало, как больной зуб. От боли подташнивало. Фары в один миг обратили ночь в день без солнца. Преследовательпоявился на повороте, цепляясь задними колесами за асфальт, чтобыудержаться на виражах. Запахло паленой резиной. Извивающиеся черныеотметины параболами переплетались на асфальте. Затем машина сноварванулась вперед. Ричардс держал пистолет обеими руками, прячась зауглом дома. Сразу они не заметят габаритов нашей машины, и стрелокрешит, что... Шмыгнув полным крови носом, Ричардс начал стрелять.Стрелял он почти в упор, и с такой дистанции, что скоростные пули прошлисквозь пуленепробиваемое стекло, как сквозь лист бумаги. Каждый выстрелотдавался болью в раненой руке, заставляя Ричардса вскрикивать. Машина оторвалась от бордюра, пролетела некоторое расстояние иврезалась в белую кирпичную стену поперек дороги. "РЕМОНТ ФРИ-ВИ, -гласила потускневшая надпись, - ВАМ ВОЛНОВАТЬСЯ НЕТ ПРИЧИНЫ МЫГАРАНТИРУЕМ ПОЧИНКУ!" Полицейская машина; будучи еще в полуметре над землей, влетела встену на полной скорости и взорвалась. Но подъехали другие, как всегда -другие. Согнувшись, Ричардс перебежал обратно к машине Элтона. Его здороваянога уже плохо его слушалась. - Я боюсь, -подвывал Парракис, - я ужасно боюсь. Где мама? Где моямамочка? Ричардс протиснулся на спине под днище машины и принялся, каксумасшедший, выгребать мусор и осколки из камер. Кровь из разбитого носазаливала ему щеки и уши. ...Минус 048 Счет продолжается... Машина не выжимала из пяти цилиндров больше сорока миль в час, и ее,как пьяного, все время сносило к обочине. Парракис, пересаженныйРичардсом на пассажирское сиденье, управлял движением. При авариирулевая колонка, как гвоздь, вошла ему в брюхо. Сейчас он, какпоказалось Ричардсу, умирал. Кровь на зазубренном руле была еще теплой -Ричардс чувствовал это ладонями. - Мне очень жаль, - проворчал Парракис, -... Тут налево. Я самвиноват... Мне лучше было знать... У нее в голове опилки. Она неумеет... Парракис выплюнул на колени темную кровь. Сирены снова наполнилиночь, но они были далеко позади и сильно к западу. Промчались по Мэргинэл и свернули на боковые дороги. Теперь они ехалипо 9-й. Пригороды Портленда перешли в поросшую октябрьским кустарникомсельскую местность. Просеки мелькали с бешеной частотой, в конечномсчете слившись с болотами и новыми посадками в одно невозможное месиво. - Ты хоть знаешь, куда меня завел? - спросил Ричардс. С головы до ногего трясло от боли. Он точно знал, что сломал лодыжку, а уж нос невызывал никаких сомнений. Он порывисто втягивал воздух. - Есть одно местечко, - ответил Парракис, сплюнув еще немного крови,-...она пыталась стать моим лучшим другом. Представляете?.. Они будутбить ее? Засадят в кутузку? - Нет, - коротко ответил Ричардс, не зная ответа. Синяя дверь захлопнулась за ними в 10 минут восьмого, но, показалось,прошли десятилетия. Хор сирен пополнился еще несколькими голосами. - Бессловесные в погоне за несъедобным, - бессвязно подумал Ричардс. Не можешь выносить жару - уходи из кухни. Он собственноручно отправилна тот свет две полицейские машины. Еще одна премия для Шейлы. Кровавыеденьги. Сможет ли Кэти продержаться на молоке, купленном за посланные имналичные? Как вы там, мои дорогие? Я люблю вас. Здесь, в этой передряге,на идиотской боковой дороге, пригодной только для мотобанд или парочек,ищущих уютное местечко, я люблю вас и желаю вам сладких снов. И чтобы... - Налево, - буркнул Элтон. Ричардс съехал на мягкую, вымазанную дегтем дорогу, уходившую всплетение ободранных вязов, сосен и елей. Пахнуло рекой и серой ототходов и мусора. Низкие ветви царапали по крыше машины. СОСНОВЫЙ СУПЕРГОРОДОК. СТРОИТЕЛЬСТВО. СТОРОНИСЬ! ПОСТОРОННИМ ВХОДВОСПРЕЩЕН! Они миновали последний подъем, и перед ними возник сосновыйсупергородок. Работы, видимо, прекратились минимум два года назад, да ивообще, подумал Ричардс, со строительством не особенно торопились. Местопредставляло собой лабиринт из недостроенных магазинов, обрезков труб,груд шлака и досок, лачуг и ржавых сборных домов из гофрированногожелеза, поросших можжевельником, папоротником и черной смородиной. Всеэто тянулось на мили. Зияющие продолговатые ямы в фундаменте напоминалиримские захоронения. Ржавеющий стальной каркас. Цементные стены сторчащими из них стальными прутьями-криптограммами. Расчищенные подавтостоянки участки поросли травой. Где-то вверху на Широких и бесшумных крыльях пролетела сова, занятаясвоей полночной охотой. - Помоги мне... за руль. - Ты не сможешь, - отсек Ричардс, навалившись на дверцу машины, чтобыоткрыть ее. - Это меньшее, что я могу, - сказал Парракис с печальной и кровавойбессмысленностью, - Я еще сгожусь... буду вести сколько смогу... - Нет, - сказал Ричардс. - Отпусти меня! - прокричал Парракис. Его детское лицо исказилагримаса, - Я умираю, и ты должен дать мне уйти... - он замолк и сплюнулеще крови. В машине пахло бойней. - Помоги, - прошептал он, - Я слишкомтолстый и сам не могу. Господи, ну помоги же... Ричардс помог ему перебраться. Его руки скользнули в крови Элтона.Переднее сиденье напоминало мясную лавку. А Элтон (кто мог подумать, чтоиз человека может вытечь столько?) продолжал истекать кровью. Затем Элтон запустил двигатель, и машина неуверенно приподнялась,разворачиваясь. Стоп-сигналы вспыхивали и гасли, и машина слегкаударилась о деревья, пока Элтон не нащупал дорогу. Ричардс все ждал столкновения, но его не последовало. Беспорядочное"уф-уф-уф" газовых цилиндров слабело, билось в ужасающем ритмеспущенного цилиндра, который через час или около того обязательно долженбыл вывести из строя остальные. Затем воцарилась тишина, нарушаемаятолько далеким жужжанием, самолета. Машина исчезла из вида. Ричардспоздно спохватился, что оставил купленные для маскировки костыли вбагажнике. Где-то над головой мерцали созвездия. Был виден остывающий пар изорта - сегодня было холодно. Он сошел с дороги и углубился в строительныеджунгли. ...Минус 047 Счет продолжается... Он смотал изоляцию, оставленную на дне какого-то подвала, и спустилсяв дыру, цепляясь за выступающие из цемента железные прутья. Он нашелпалку и постучал ею, чтобы распугать крыс. Он был вознагражден толстымслоем пыли, которая заставила его чихнуть, что было ужасно больно с егоневезучим носом. Крыс нет. Все крысы были в городе. Он громко рассмеялся, и звук егоголоса эхом отозвался в кромешной тьме. Он закутался в обрывки изоляции и стал похож на живую иглу, но такбыло теплее. Прислонившись к стене, он задремал. Когда он очнулся, луна - жалкий ломтик света - висела над горизонтом.Он был все еще один. Сирен не было слышно. Наверное, было около трех. Рука болела невыносимо, но кровотечение прекратилось; он обнаружилэто, размотав изоляцию и аккуратно выдернув нитки из запекшейся раны.По-видимому, пуля от Стэн-гана оторвала порядочный кусок мяса свнутренней стороны руки чуть выше локтя. Повезло, что пуля не заделакость. Но лодыжка ныла нестерпимо. Ступня ощущалась странной, воздушнойи едва прикрепленной. Он надеялся, что перелом срастется, и задремалснова. Проснулся он уже с более ясной головой. Луна уже прошла полпути поночному небу, но рассвет - истинный или мнимый пока не намечался. Ончто-то забыл... Наконец, вспомнил. Он должен был отправить две пленки до полудня вБостон, чтобы они попали в Здание Игр к 6.30. Значит, нужно было ехатьили плюнуть на деньги. Но Брэдли в бегах или уже пойман. А Элтон Парракис уже не скажет емуимени того человека в Кливленде. Что-то крупное (Олень? Они еще водятся здесь?) внезапно проломилосьсквозь подлесок справа от Ричардса, заставив его отпрыгнуть. Изоляцияслетела с него, и он с несчастным видом, шмыгая носом, поправил ее. Горожанин на безлюдной стройке, в пустоте и дикости. Ночь вдругпоказалась живой и враждебной, пугающейся самой себя, наполненнойкриками и хрустом. Ричардс дышал ртом, анализируя варианты и их последствия. 1. Ничего не делать. Просто сидеть тут и ждать, пока все не остынет. Последствие: денежки, 100 долларов в час, пропадут в 6 часов. Он,конечно, может скрываться и убегать, но охота не прекратится, даже еслион умудрится не попадаться им на глаза в течение месяца. Охота будетпродолжаться, пока его не возьмут. 2. Послать пленки в Бостон. Брэдлиили его семье это не повредит - их прикрытие и так уже не работает. Последствия: (1) Охотники, следящие за почтой Брэдли, конечно,перешлют пленки в Хардинг, но (2) они также сразу смогут выйти на егослед, заметив, откуда пленки отправлены. 3. Послать пленки прямо вЗдание Игр в Хардинге. Последствия: охота будет продолжаться, и его,вероятно, опознают в любом городке, где есть отделение связи. Все варианты - паршивые. Спасибо, миссис Парракис, спасибо. Онвскочил, освободился от изоляции, поправил на макушке бесполезнуюповязку и, как бы передумав, бросил ее в моток изоляции. Он начал искать что-нибудь для костыля (его снова передернуло отмысли, что по иронии судьбы он забыл настоящие костыли в машине), и,обнаружив доску, достигавшую до подмышек, он выбросил ее наружу и началкарабкаться вверх по торчащей арматуре. Когда он добрался до верха,вспотев и дрожа от холода, он заметил, что может видеть свои руки.Первый слабый луч солнца ощупывал темноту. Он медленно обвел глазамизаброшенную стройку и подумал: отличное место, чтоб спрятаться. Подумаешь. Он не хотел быть прячущимся; он - бегущий. Разве не наэтом держится рейтинг? Холодная, похожая на катаракту дымка ползла меж оголенных деревьев.Ричардс остановился, сориентировался и побежал в сторону леса,окаймлявшего заброшенную стройку с севера. Он задержался только на минуту, чтобы обернуть курткой верхний конецкостыля, и двинул дальше. ...Минус 046 Счет продолжается... Уже два часа как взошло солнце, и Ричардс почти убедился в том, чтоходил все это время кругами около одного и того же места, когда до егоуха донесся шум машин где-то впереди, за кустарником. Оглядываясь, он поспешил вперед и наткнулся на двухрядную дорогу,покрытую щебенкой. Машины изредка появлялись с той и с другой стороны. Вполумиле виднелись несколько домов и что-то вроде газозаправки илистарого магазина с насосами у входа. Он поспешил в этом направлении параллельно дороге, то и делоспотыкаясь и падая. Его лицо и руки были в кровь иссечены ветками, а всяодежда была в репейнике. Он уже не пытался избавиться от колючек.Лопнувшие стручки каких-то млечных растений покрыли его плечи чем-товроде мокрого пуха, как будто он сражался на подушках. Он промок сголовы до ног. Первые два ручья он как-то миновал, но на третьем егокостыль скользнул по дну, и он рухнул в воду. Камера, конечно, непострадала. Она была водонепроницаемой и противоударной. А как же иначе?Деревья и кустарник редели. Ричардс упал "а колени и прополз, пока непочувствовал себя в безопасности. Здесь он изучил ситуацию. Он находился в маленькой рощице кустарника. Позади него лежаладорога, группа домов типа ранчо и магазин с газовыми насосами. Околомагазина стояла машина, и ее хозяин в шведской ветровке о чем-то болталс заправщиком. Рядом с тремя-четырьмя сигаретными аппаратами и торговымаппаратом Мэриджейн стоял сине-красный почтовый ящик. До него было ярдовдвести. Ричардс с горечью сообразил, что если бы добрался сюда затемно,то сделал бы все, оставшись незамеченным. Ну да ладно, молоко убежало и все такое. Человек предполагает, а Бограсполагает. Сидя, он достал свою камеру и, оставаясь незамеченным, сделал запись. - Привет, славное население Фри-Виляндии, - начал он, - это весельчакБен Ричардс. Я совершаю тут свой ежегодный выход на природу. Еслипосмотрите внимательно, увидите бесстрашного подростка в красном илибольшую пятнистую птичку. А может быть - одну-другую желтобрюхую птицу,- он ненадолго замолк. Они могут пропустить мимо ушей эту часть, но неследующее. - Если ты глух и читаешь по губам, запомни, что я скажу.Передай приятелю или соседу. Передай всем. Система отравляет воздух,которым ты дышишь, и отказывает тебе в защите, потому что... Он записал обе пленки и засунул их в карманы брюк. О`кей. Что дальше?Единственный способ - пойти прямо туда с нацеленным пистолетом, положитьпленки и смыться. Можно взять машину. Все равно выследят. Интересно, какдалеко смог уйти Парракис, думал Ричардс, держа пистолет в руке. В тотже миг над его левым ухом раздался голос - "Давай, Рольф!" Внезапныйсобачий лай заставил отпрянуть Ричардса. Он успел подумать - Полицейскиесобаки, Боже, у них же есть полицейские собаки! - когда что-то огромноеи тяжелое навалилось на него. Пистолет выпал в кусты. Ричардс перевернулся на спину. Над ним стоялаздоровенная немецкая овчарка с Сильной примесью дворняги. Псина вертела мордой, капала слюной прямоему на рубашку и радостно виляла хвостом. - Рольф! Рольф! Я кому сказал! - Ричардс увидел пару ног в джинсах, апотом и мальчика, который оттаскивал собаку назад, - Ой, извините,мистер, он не кусается, он слишком большой болван, чтобы кусаться, онмирный пес... Рольф, ты заткнешься? Вы потерялись? Мальчик держал Рольфа за ошейник и смотрел на Ричардса с нескрываемыминтересом. Ему было лет 11. Он был хорошо сложен, и на его симпатичномлице не было заметно пятен и бледности - верных признаков горожанина.Было что-то чужое и подозрительное в его чертах, почему-то знакомых.Через минуту Ричардс понял, что, - невинность. - Да, - сказал он, - я заблудился. - Вы, наверное, сильно ушиблись. - Да уж. Ты не мог бы наклониться и посмотреть, сильно ли у меняпоцарапано лицо? Я не могу разглядеть, ты же понимаешь. Мальчик наклонился и обследовал лицо Ричардса. Никаких признаковтого, что его узнали. Ричардс остался доволен. - Все в колючках, -сказал мальчик (он немного гнусавил, как жительНовой Англии) насмешливым тоном, - но жить будете. Его бровь изогнулась: - Вы сбежали из Томастона? Я знаю, что вы не из Пайнлэнда. Вы непохожи на дебила. - Ниоткуда я не сбежал, - сказал Ричардс, гадая, правда это или нет,- я добирался автостопом. Дурная привычка, приятель. Ты сам-то непробовал? - Не-а, - искренне заявил мальчик, - сейчас по дорогам гоняют всякиеидиоты. Так отец сказал.
- Он прав, - заметил Ричардс, - но мне просто нужно попасть в... -движением пальцев он дал понять, что название только что вылетело у негоиз головы, -..как его... ты знаешь... аэропорт. - Наверное, Войт Филд? - Точно. - Так это же в ста милях отсюда, мистер. В Дерри. - Знаю, - печально произнес Ричардс и провел рукой по шерсти Рольфа.Собака услужливо перевернулась на спину и изобразила труп. Ричардсподавил в себе болезненный смешок, - я подсел на границе Нью-Гемпшира ктрем мудилам. Так они меня избили, стырили мой бумажник и выбросили меняв каком-то заброшенном торговом центре... - А-а, знаю это место. Не хочешь зайти в дом и перекусить? - Я бы рад, но нет времени. Мне нужно сегодня попасть в этотаэропорт. - Снова пойдешь ловить машину? - глаза мальчика округлились. - Придется, - Ричардс привстал и вновь опустился на землю, как будтоего посетила гениальная идея, - Слушай, окажи услугу. - Попробую, - осторожно сказал мальчик. Ричардс достал обе пленки.Это специальные чеки, сказал он бойко. Если ты бросишь их в почтовыйящик, моя компания переведет в Дерри для меня кучу денег. Очень меняобяжешь. Это то, что мне нужно. - Даже без адреса? - Так дойдет. - Ладно, О`кей. В Джэролде есть почтовый ящик. - Он поднялся (егонеопытное лицо не могло скрыть то обстоятельство, что он был уверен, чтоРичардс врал ему прямо в глаза), - пошли, Рольф. Он дал мальчику отойтина пятнадцать футов и позвал Снова: - Нет. Ну-ка вернись. Мальчик вернулся на дрожавших ногах, и по лицу его было видно, какему страшно. Не мудрено - история Ричардса трещала по всем швам. - Я сказал тебе все, и почти одну правду. Но я не хочу, чтобы тыпроболтался. Октябрьское утро приятно грело ему спину и шею, и он рад был быостаться до вечера в этом ненадежном убежище. Он поднял пистолет иположил его на траву. Мальчик смотрел во все глаза. - Правительство, -тихо произнес Ричардс. - Да ну-у, - мальчик набрал воздуху. Рольф сидел рядом, свесиврозовой язык на бок.
- Я гоняюсь за крутыми ребятами. Видишь, как они меня обработали. Этипленки нужно переправить. - Я отправлю их, - затаив дыхание сказал мальчик, - Подожди, а можетмне сказать... - Никому! Не говори никому 24 часа, - сказал Ричардс и зловещедобавил: - Возможны ответные меры. Так что до завтрашнего дня и этогочаса ты меня Никогда не видел. Ясно! - Да. Конечно. - Ну, тогда за дело. И спасибо, приятель, - он протянул руку, имальчик благоговейно пожал ее. Ричардс видел, как он спустился с холма - мальчик в красной майке срадостно бегущей рядом собакой. - Почему моя Кэти не сможет завести что-нибудь подобное? Его лицо скривилось в пугающую и совершенно бессмысленную гримасуярости и ненависти. Он проклял бы самого Бога, если бы в темноте егомыслей не возник сам собой более подходящий объект для ненависти -Федерация Игр. А за ней, как тень более мрачного Бога, - Система. Он следил за мальчиком, пока тот, казавшийся крошечным на расстоянии,не бросил пленки и почтовый ящик. Затем он онемело поднялся, оперся на костыль и поплелся обратно вкусты в сторону дороги. Значит, аэропорт. И, возможно, кто-то еще заплатит по счетам прежде,чем все будет кончено. ...Минус 045 Счет продолжается... Он заметил перекресток в миле и оставил отметку на гравийной насыпимежду лесом и дорогой. Усевшись с видом человека, который отчаялсяпоймать машину и теперь просто наслаждается осенним солнышком, он сталждать. Первые две машины он пропустил: в каждой видели по двое парней, исоотношение было не в его пользу. Но когда появилась третья машина, он поднялся. Чувство реальностивернулось к нему. Весь этот район прочесывается - неважно, как далекоушел Парракис. Следующей может оказаться полицейская машина, и тогда -крышка. В машине была женщина, и она была одна. Притормозила, даже невзглянув на него - хичхайкеров игнорируют, и мало в ком они вызываютсимпатию. Он дернул правую дверцу и вскочил в машину в тот самый момент,когда она начала разгоняться. Отчаянно уцепившись за стойку, онволочился здоровой ногой по земле. Скрип тормозов, машину развернуло. - Что... кто... как вы смеете... Ричардс навел на нее пистолет, понимая, что выглядит как человек,прокрученный в мясорубке. Устрашающий вид шел на пользу делу. Он втянулногу и захлопнул Дверцу. Она была одета в городском стиле. На ней были синие солнечные очки. Исама- ничего себе. - Трогай, - сказал Ричардс. Она сделала то, чего и следовало ожидать: обеими ногами нажала натормоз и закричала. Ричардса бросило вперед, и стало больно лодыжке.Газовая машина была в 50 футах от перекрестка. - Вы этот... вы...р-р-р... - Бен Ричардс. Убери руки с руля. Положи за голову. Она исполнилаприказание, сотрясаясь в конвульсиях. Она не поднимала на него глаз. - Как вас зовут, мэм? - А-Амелия Вильямс. Не стреляйте. Не убивайте меня. Я... Я...Возьмите деньги, только ради Бога не убивайте. - Тс-с-с, - успокаивающе прошептал Ричардс, - Тс-с-с, - и добавил,когда она немножко пришла в себя: - Не буду пытаться изменить вашемнение на мой счет, миссис Вильямс... простите, миссис? - Да, - автоматически ответила она. -..но я не собираюсь причинятьвам вред. Вы понимаете? - Да, - сказала она с неожиданным энтузиазмом. - Вы хотите взятьмашину. Они поймали вашего друга, и теперь вам нужна машина. Берите,разумеется. Я даже ничего не скажу. Скажу, что ее угнали со стоянки... - Хорошо, обсудим. Выезжаю на 1-ю дорогу и обсудим. Там естькордоны? - Н-н... есть! Сотни! Они вас поймают. - Больше не лгите, миссис Вильямс, хорошо? Машина тронулась с места,- сначала рывками, потом - более плавно. Движение, по-видимому,успокаивало женщину. Ричардс снова спросил о кордонах. - Вокруг Льюистона, - сказала она с испугом, - там они взяли этого...другого... - Как далеко это отсюда? - 30 миль или чуть больше. Парракис ушел дальше, чем Ричардс мог предположить. - Вы меня изнасилуете? - Амелия Вильямс задала этот вопрос такнеожиданно, что Ричардс едва не рассмеялся.
- Нет, - ответил он прозаично, - Я женат. - А я видела ее, - сказала она с такой небрежностью, что Ричардсузахотелось ее ударить. Жри отбросы, сука. Убей крысу, которая пряталась в хлебнице, убей еевеником, и посмотрим, как ты заговоришь тогда. - Могу я здесь выйти? - умоляюще спросила она, и он сновапочувствовал легкую жалость к ней. - Нет. Вы, - мое прикрытие, миссис Вильямс. Мне нужно в Войт Филд, вместо под названием Дерри. И вы увидите, как я туда доберусь. - Но это же 150 миль отсюда, - завопила она. - А мне говорили - сто. - Они ошиблись. Вам туда не прорваться. - Увидите... И ведите себя прилично. Она снова начала трястись, ноничего не сказала. У нее был вид женщины, которая хочет проснутьсяпосреди страшного сна. ...Минус 044 Счет продолжается... Они ехали на север. Осень здесь пылала, как факел. Деревья не былиотравлены ядовитым дымом Портленда, Манчестера и Бостона; они утопали вжелтых, красных и ярко-малиновых листьях. Все это наводило на Ричардсамеланхолию. Он удивлялся, что через 2 недели в нем проснулись эмоции. Вследующем месяце снег скроет все это. Все кончается осенью. Она как будто чувствовала его настроение и молчала. Дорога заполнялапаузу и убаюкивала их. В Ярмуте они проехали по мосту, дальше былитолько деревья, трайлеры и убогие лачуги с пристройками, пока они невъехали во Фрипорт. На въезде в город стояли три полицейские машины какбы на придорожном совещании. Женщина на минуту окаменела. Лицо ее былоболезненно бледно, но Ричардс сохранял спокойствие. Они проехалинезамеченными. Амелия сникла. - На мониторах нас сразу бы засекли, - бросил Ричардс, - с таким жеуспехом вы можете написать у себя на лбу большими буквами: В ЭТОЙ МАШИНЕСИДИТ БЕН РИЧАРДС. - Почему вы меня не отпускаете? - возмутилась она и на одном дыханиидобавила: - Травки не найдется? Богатые кварталы курят до отвала. Мысль эта заставила Ричардсаиронически усмехнуться; и он опустил голову.
- Смеетесь? - спросила она, уязвленная. - У вас железные нервы, нетак ли, трусливый, ничтожный убийца! Напугали меня на всю жизнь,собираетесь наверное, убить меня так же, как убили тех несчастных ребятиз Бостона... - Эти несчастные ребята охотятся за мной, чтобы прикончить меня.Такая у них работа. - Убиваете за деньги. Все готовы сделать ради денег. Хотите всюстрану вверх дном перевернуть. Почему вы не нашли себе приличную работу?Вам просто лень. Такие, как вы, плевать хотели на все честное ипорядочное. - А вы порядочная? - Да! -взорвалась она, - потому-то вы ко мне и прицепились. Ябеззащитна... и порядочна. Так вы используете меня, ставите на одинуровень с вами, и еще смеете потешаться? - Если вы такая честная женщина, где вы раздобыли 6000 нью-долларовна такую машинку, когда моя дочка умирает от гриппа? Она взглянула испуганно. Открывшийся было рот захлопнулся. - Вы - враг Системы, - сказала она, - так говорят по Фри-Ви. Я виделакое-что из тех отвратительных вещей, что вы сделали. - Знаете, что отвратительно? - перебил Ричардс, прикуривая сигаретуиз лежавшей на панели пачки, - я вам скажу. Отвратительно получитьчерный шар за то, что вы не хотите работать на "Дженерал Атомикс",опасаясь стать бесплодным. Отвратительно сидеть дома и видеть, как вашажена зарабатывает себе на пропитание лежа на спине. Отвратительно знать,что Система убивает миллиону людей ежегодно, загрязняя воздух, когда онамогла бы выпускать носовые фильтры по 6 баксов за ноздрю. - Вы лжете, - сказала она. Фаланги пальцев на руке побелели. - Когда все закончится, вернетесь в свою прекрасную двухэтажнуюквартирку и будете любоваться, как столовое серебро поблескивает вкомоде. Никто из ваших соседей не гоняет метлой крыс и не срет с заднегокрыльца, когда туалет не работает. Я видел пятилетнюю девочку с ракомлегких. Отвратительно, как вам... - Хватит! - закричала она, - вы грязно лжете! - Верно, - согласился он, глядя в окно. Чувство безнадежностиовладело им. С такими людьми он никогда не мог найти общего языка. Онижили на какой-то немыслимой высоте, где разреженный воздух. Внезапно емусо страшной силой захотелось разбить ее солнечные очки о щебенку,протащить ее по грязи, накормить ее булыжниками, изнасиловать ее,растоптать, пустить ее зубы по ветру, раздеть и спросить, видит ли онабольшое кино - то самое, которое 24 часа в день крутят по первомуканалу, где государственный гимн исполняется строго по окончаниипередач. - Верно, - пробормотал он, - Я старый врун. ...Минус 043 Счет продолжается... Они уехали дальше, чем имели на то право, вычислил Ричардс. Онипроделали весь путь до прелестного приморского городка под названиемКэмден, сто миль от того места, где Ричардс залез в машину АмелииВильямс. - Слушай, - сказал он, когда они въехали в Огюсту, столицу штата, -очень вероятна, здесь-то они нас и вынюхают. Мне совершенно невыгоднотебя убивать. Улавливаешь? - Да, - сказала она и добавила с ненавистью, - Вам нужен заложник. - Вот-вот. Значит, если появляется полицейский, ты останавливаешься.Сразу. Открываешь дверь и выглядываешь наружу. Только выглядываешь. Втвоих интересах не вставать с сиденья. Понятно? - Да. - Потом кричишь: "Бенджамин Ричардс взял меня заложницей. Если вы недадите ему проехать, он убьет меня". - И вы думаете, это сработает? - Так лучше, - насмешливо сказал он. - Вообще-то это должно тебябеспокоить. Она закусила губу и ничего не ответила. - Сработает. Думаю, получится. Там будет дюжина операторов, жаждущихзаработать на Играх денежки или даже получить премию Запрудера. Стакой-то рекламой у них дело выгорит. Ты, наверное, не хочешь, чтобы мыоказались под градом пуль. Учти, что в таком случае они ханжески будутговорить о тебе, как о последней жертве Бена Ричардса. - Зачем ты все это говоришь? - отпрянула она. Ричардс не ответил итолько сполз вниз, обнажая только макушку, и ждал, когда в зеркалепоявятся синие огни. Но синих огней не было в Опосте. Они проехали еще полтора часаберегом океана. Солнце начало клониться к закату, рассыпая искры поводе. Уже после 2-х, ни изгибе дороги, недалеко от границ Кэмдена онизаметили кордон: полицейские машины, припаркованные на одной сторонедороги. Два полицейских обыскивали фермера и его старый пикап. - Еще двести футов - и стоп, - сказал Ричардс, - делай все, как ясказал. Она была очень бледна, но, по всей видимости, держала себя в руках.Смирилась, должно быть. Даже не забыла включить сигнальные огни, когдатормозила посреди дороги в пятидесяти футах от кордона. Полицейский сважным видом пошел ей навстречу. Видя, что она не вылезает из машины, оннедоуменно переглянулся с напарником. Третий, сидевший в машине,забросив ноги кверху, внезапно опустил руку под панель и быстрозаговорил. "Начали, - подумал Ричардс. - Начали". ...Минус 042 Счет продолжается... День был очень солнечным, и постоянный дождь в Хардинге ужевспоминался с трудом. Предметы были обозначены четкой ясно. Вычерченныеуглем тени полицейских. Ремни с кобурами были у них ослаблены. Миссис Вильямс распахнула дверцу и выглянула наружу. ; - Пожалуйста, не стреляйте, - сказала она, и Ричардс впервые заметил,как хорошо поставлен ее голос. Если бы не белые костяшки пальцев иптицей бьющийся пульс на шее, можно было бы подумать, что она сидит вкупе мягкого вагона. Из открытой двери пахнуло сосной - свежо и бодряще. - Выходите из машины, руки за головой, - сказал полицейский голосомхорошо запрограммированной машины. Модель Дженерал Атомикс 6925-А9, -подумал Ричардс. Полицейский из провинции. Батарейки прилагаются. Толькобелая сборка. - Вы и ваш пассажир, мэм. Мы его видим. - Меня зовут Амелия Вильямс, - очень четко произнесла она. - Я не могу выйти из машины по вашему требованию. Бенджамин Ричардсдержит меня заложницей. Если вы не дадите ему проехать, он убьет меня. Полицейские переглянулись, и что-то едва уловимое промелькнуло междуними. Этого было достаточно Ричардсу. С напряженными до предела нервамион иногда воспринимал мир седьмым чувством. - Трогай! - заорал он. Она уставилась на него в замешательстве. - Но они не будут... Полицейские почти одновременно упали на колена, выхватили пистолеты инавели их на Ричардса, левой рукой придерживая запястье. Листкиполицейского блокнота разлетелись в беспорядке. Ричардс надавил больнойногой на правую туфлю Амелии. Скривился от боли в лодыжке. Машинарванулась вперед. В следующий миг что-то дважды глухо ударилось о машину, сотрясая ее.Лобовое стекло ввалилось внутрь, осыпав их мелкими безопаснымиосколками. Она прижала руки к лицу, чтобы не поранить его, и Ричардс вдиком прыжке повалился на руль, выкручивая его. Полицейские стреляли из проема между машинами. Ричардс заметил, какони перевернулись в прыжке для следующего залпа, и занялся дорогой. Другой "дз-з-з" раздался, когда пуля вошла в багажник. Машинуболтнуло в сторону, и Ричардс отчаянно вывернул руль. Он смутно осознал,что Вильямс все это время кричала. - Рули! - гаркнул он на нее. - Рули, черт тебя подери! Ее руки рефлекторно потянулись к рулю и нащупали его. Ричардс сорвалс нее очки, и, прежде чем упасть, они недолго повисели на ухе. - Тормози! - Они стреляют прямо по нам, - ее голос брал высокие ноты. - Они бьютпо нам. Прямо по... - Тормози. Вой сирен нарастал позади. Она затормозила, наполовину развернув машину и подняв тучу гравийнойпыли. - Я сказала им... а они пытались... убить нас, - удивленнопроговорила она, - они пытались нас убить. Но Ричардс был уже снаружи, с пистолетом в рука? Он потерялравновесие и тяжело упал на колено. Когда появилась первая машина, онсидел на обочине, крепко держа пистолет на уровне плеча. Машина делала80 миль и продолжала набирать скорость; за рулем, должно быть, сиделиковбои малых дорог со слишком мощным двигателем в капоте и жаждой славыв головах. Они, возможно, заметили его. Возможно, пытались притормозить.Не имеет значения. Колеса у них не были пуленепробиваемыми. Ближайшее кРичардсу взорвалось, как начиненное динамитом. Машина слетела с дороги иразбилась о ствол огромного вяза. Дверца водителя взлетела в небо, а самводитель торпедой протаранил лобовое стекло и, пролетев тридцать ярдов,рухнул в кустарник. Вторая машина появилась тотчас же, и Ричардс нащупал ее колесо толькос четвертого выстрела. Кончено. Ричардс поднялся на ноги, посмотрел вниз и заметил темное пятно наживоте. Он прыгнул на капот своей машины, когда полицейская взорвалась,шрапнелью разлетевшись в клочья. Он снова приподнялся, издавая носом странные звуки. Его бок начиналмерно пульсировать. Она могла, наверное, убежать, но не предприняла ни малейшего усилия.Как завороженная, она смотрела на пылавшую посреди дороги полицейскуюмашину. Когда Ричардс залез внутрь, она отшатнулась. - Ты убил их. Ты убил этих людей. - Они пытались убить меня. И тебя тоже. Трогай. Быстро. - ОНИ НЕ ПЫТАЛИСЬ МЕНЯ УБИТЬ - Трогай! Она завела машину. Маска исполнительной молоденькой домохозяйки, возвращающейся с рынка,спала с ее лица. Проступило нечто пещерно дикое, с дергающимися губами иглазами навыкате. А может, так и было все время. Они проехали около 5 миль и оказались около придорожного магазина игазовой станции. - Тормози, - сказал Ричардс. ...Минус 041 Счет продолжается... - Выходи. - Нет. Он приставил пистолет к ее правой груди, и она прошептала: - Пожалуйста, не надо. - Мне очень жаль. Хватит тебе играть примадонну. Выходи. Она вышла и он скользнул за ней. - Дай опереться. Рукой он обхватил ее за плечи и ткнул пистолетом в сторону телефоннойбудки рядом с раздатчиком льда. Они начали пробираться к ней вгротескном водевильном дуэте. Ричардс прыгал на здоровой ноге. Егоодолевала усталость. В голове носились видения взрывающихся машин илетающих тел. Сцены разыгрывались снова и Снова. Владелец магазина, старикашка с седыми волосами и тощими ногами,торчащими из-под мясницкого фартука, вышел на улицу и уставился на них вбеспокойстве. - Эй, - кротко сказал он, - здесь вы мне не нужны. У меня семья.Идите на дорогу. Пожалуйста. Не хочу неприятностей. - Дуй обратно, папаша. - Ричардс в изнеможении прислонился к будке и,дыша открытым ртом, положил в щель пятьдесят центов. Держа в одной рукетрубку и пистолет, он набрал "О". - Что это за станция, оператор? - Роклэнд сэр. - Соедините меня с местным агентством новостей. - Наберите этот номер, сэр... - Набери сама. - Вы... - Просто набери номер! - Да, сэр, - сказала она спокойно. Что-то защелкало в ухе Ричардса.Кровь уже окрасила его рубашку в грязный пурпур. Он отвел глаза. Слишкомтягостное зрелище. - Роклэндское агентство, - сказал голос в трубке. - Фри-Ви. Студияномер 6943. - Это Бен Ричардс. Тишина в трубке. Потом: - Слушай, дохляк. Шутка хорошая, но... - Заткнись. Убедишься через 10 минут, выйдя Ha улицу. Если хочешь,можешь убедиться прямо сейчас, если у тебя есть полицейское радио. - Я... минуту. Раздался звук брошенной трубки, а затем - слабый, прерывающийся звукрадио. Когда трубку взяли снова, радио говорило уверенным и деловымголосом, с легким акцентом возбуждения: - Так, ребята, вы где? Половина полицейских в восточном Мэне толькочто проехали через Роклэнд... примерно Ричардс повернул голову в сторону магазина и прочел вслух егоназвание. - Знаешь это? - Да, - ответили в трубке. - Слушай, дружище. Я тебе звоню не для того, чтобы о своей жизнирассказывать, - сказал Ричардс. Голова у него пылала. - Скажешь всем. Яхочу, чтобы ищейки знали, что я не один. Трое из них с кордона ужепопытались меня надуть. - Что с ними? - Я убил их. - Всех троих?! Черт! - Голос произнес в сторону: "Дики, врубинациональный кабель". - Я убью ее, если они будут стрелять, - сказал Ричардс, пытаясьговорить искренне и с неподдельной интонацией гангстера из фильмов,которые он смотрел маленьким по TV, - если они хотят спасти девчонку, имлучше меня пропустить. - Когда... Ричардс бросил трубку и неловко выпрыгнул из будки. - Помоги. Она обняла его рукой, скривясь при виде крови. - Ты понимаешь, куда влип? - Ну. - Это безумие. Тебя шлепнут. - Сейчас на север, - промямлил он, - на север. Он вполз в машину,тяжело дыша. Мир появлялся и пропадал. Громкая монотонная музыка звучалав ушах. Машина выехала на дорогу. Щеголеватая зеленая в черную полоску блузкаАмелии была вымазана кровью. Старик Джимми, хозяин магазина, отодвинул занавеску, достал изкармана старенький Поляроид, сделал снимок и стал ждать карточки. Еголицо являло собой смесь ужаса, возбуждения и радости. Воздух разрывали усиливающиеся и сливающиеся звуки сирен. ...Минус 040 Счет продолжается... Они проехали еще пять миль и заметили, как люди стали выбегать насвои газоны при их появлении. У многих в руках были камеры, и Ричардсрасслабился. - Они стреляли по колесам, - трезво сказала она, - это была ошибка...вот что это было... ошибка. - Если этот придурок, целясь по колесам, попал в лобовое стекло,наверное, у него пистолет в три фута. - Это была ошибка. Они въехали в жилые кварталы города. Летние домики. Грязные дороги,спускающиеся к прибрежным коттеджам. Гостиница "Бриз", Частная Дорога.Только для меня и Пэтти. Не входить. Отдыхает Элизабет. Посторонниебудут застрелены. 5000 вольт. Сторожевые псы патруля. Болезненные и алчные лица мелькали между деревьев, появляясь иисчезая, как чеширские коты. Сквозь выбитое лобовое стекло было слышножужжание камер на батарейках. Безумная, причудливая атмосфера карнавала. - Единственное, чего хотят эти люди, - сказал Ричардс, - это чтобыкто-нибудь захлебывался в крови, и чем больше крови, тем лучше. Веришь? - Нет. - Поздравляю. Старик с серебристой бородой, в шортах прибежал к перекрестку. Вруках он держал огромную, похожую на кобру, камеру с телефотолинзой. Онначал остервенело снимать, приседая и наклоняясь. Его ноги былисовершенно белы. Ричардс затрясся от смеха, Амелия вздрогнула. - Что? - Он забыл снять крышку с объектива... забыл снять... Они преодолели длинный, с легким подъемом холм и начали спускаться кцентру Роклэнда. Наверное, когда-то это была живописная приморскаярыбацкая деревушка, населенная людьми в желтых дождевиках, которыеуплывали в море на маленьких лодках на лов хитрого рака. Если и так, тоэто было давно. Сейчас это был огромный торговый центр, тянущийся поодну сторону от дороги. Главную улицу составляли дешевые ночные клубы,бары и универмаги с продуктовыми автоматами. Чистенькие дома среднегокласса глазели на происходящее с высоты, а трущобы - с поверхности вод.Небо и горизонт не изменились с течением времени. Они сияли голубизной ивечностью, их оживляли танцующие точки и сплетения света отпредвечернего солнца. Они начали спускаться. Поперек дороги стояли две полицейские машины.Синие огни безумно пробегали с крыши на крышу. Левая машина была увенчана коротким обрубком орудийного ствола,направленным прямо на них. - Ну все, ты готов, - сказала она, почти сожалея, - и мне придетсяумереть. - Остановись в 50 ярдах от кордона и делай свое дело, - сказалРичардс. Сам он сполз на сиденье. Нервный тик скользнул по его лицу. Онаостановилась, распахнула дверь машины, но не выглянула наружу. В воздухевоцарилась гробовая тишина. "Тишина пала на землю", - с иронией подумалРичардс. - Я боюсь, - сказала она, - Пожалуйста. Я так боюсь. - Они не застрелят тебя, - ответил он, - слишком много народу. Тыможешь убивать заложников только если этого никто не видит. Таковыправила игры. Она быстро посмотрела на него, и ему неожиданно захотелось выпить сней чашечку кофе. Он бы внимательно слушал ее и помешивал сливки в еекоктейле. За ее счет, конечно. Затем они могли бы обсудить перспективысоциального неравенства или почему в резиновых ботинках всегда сползаютноски, а также важность быть солидным. - Давайте, миссис Вильямс, на вас смотрит весь мир. Она выглянула. Шесть полицейских машин и вооруженный фургон остановились в 30 ярдахза ними, перекрыв путь к отступлению. Он подумал: "Теперь единственныйвыход - прямо на небеса". ...Минус 039 Счет продолжается... - Меня зовут Амелия Вильямс. Бен Ричардс взял меня заложницей. Есливы не дадите нам проехать, он убьет меня. На минуту установилась тишина, настолько полная, что Ричардс могслышать далекий гудок яхты. Затем - бесполый, трубный, усиленныймегафоном голос: - МЫ ХОТИМ ПОГОВОРИТЬ С БЕНОМ РИЧАРДСОМ. - Нет, - быстро ответил он. - Он говорит, что не хочет. - ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ, МАДАМ. - Он убьет меня! - дико закричала она. - Не слышите? Нас и так ужечуть не убили. Он говорит, что вам все равно, кого убивать. Боже,неужели он прав? Хриплый голос из машины прокричал: "Дайте ей проехать". - ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ ИЛИ МЫ БУДЕМ СТРЕЛЯТЬ. - Пропустите ее! Пропустите ее! - толпа скандировала, как болельщикина матче. - ВЫХОДИТЕ... Толпа заглушила полицейских. Откуда-то прилетел булыжник, и лобовоестекло полицейской машины разлетелось вдребезги. Внезапно моторызаработали, и две машины разъехались, открыв узкий проход. Толпарадостно завопила и смолкла в ожидании дальнейших событий. - ВСЕМ ГРАЖДАНСКИМ ЛИЦАМ ОЧИСТИТЬ ТЕРРИТОРИЮ, - распевал рупор, -ВОЗМОЖНА ПЕРЕСТРЕЛКА. ВСЕМ ГРАЖДАНСКИМ ЛИЦАМ ПОКИНУТЬ ТЕРРИТОРИЮ. ВПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ ВАМ БУДЕТ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ В НЕПОВИНОВЕНИИ ВЛАСТЯМИ -НЕЗАКОННОМ СОБРАНИИ. КАРАЕТСЯ 10-Ю ГОДАМИ ТЮРЕМНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ИЛИШТРАФОМ В 10.000 НЬЮ-ДОЛЛАРОВ ЗА КАЖДОЕ ИЗ НАЗВАННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ.ОЧИСТИТЕ ТЕРРИТОРИЮ. ОЧИСТИТЕ ТЕРРИТОРИЮ... - Ну да, конечно! Чтобы никто не видел, как вы убьете девушку, -прокричали истерическим голосом, - намыло их! Толпа не шелохнулась. Резко затормозил черно-желтый автомобильагентства новостей, из него выскочили два человека и стали налаживатькамеру. Два полицейских бросились на них, и завязалась короткая, но жестокаябитва за Камеру. Один из полицейских вырвал ее из рук оператора и разбило землю. Журналист попытался достать полицейского, и был избитдубинками. Маленький мальчик вырвался из толпы и запустил булыжникомполицейскому в затылок. Тот рухнул на землю, обливаясь кровью. Полдюжиныполицейских оседлали мальчика. Вдруг небольшие ожесточенные стычки начались между горожанами -простыми и хорошо одетыми. Они выскочили на дорогу и принялись кататьсяпо щебенке, крича и обмениваясь ударами. - Бог мой, - с отвращением сказала Амелия. - Что там? - Ричардс отважился выглянуть не выше, чем на уровеньчасов на приборной доске. - Там бои. Полиция избивает толпу. Кто-то сломал камеру агентства. - СДАВАЙСЯ, РИЧАРДС, ВЫХОДИ. - Трогай, - тихо сказал Ричардс. Машина дернулась вперед. - Они небудут стрелять. - Почему? - Слишком тупы. Они и не стали. Машина тихо проехала между полицейскими и изумленными зрителями. Встранном одиночестве Амелия и Ричардс протиснулись между двух враждующихгруппировок. По одну сторону дороги были граждане среднего и высшегокласса, леди с хорошими прическами, мужчины в рубашках Эрроу и легкихкожаных туфлях. Парни в спецодежде названиями компании на спинах исобственными именами на нагрудных карманах. Женщины, похожие на АмелиюВильямс, одетые для рынка и магазинов. Лица были разные, но в одномочень похожие друг на друга: они казались странно несовершенными, какпортреты с дырами вместо глаз или головоломки с утраченными деталями."Недостаток отчаянности", - подумал Ричардс. Волки не выли в ихжелудках, головы не были забиты безумными снами и сумасшедшими планами. Эти люди находились на правой стороне дороги, на которую выходилиокна совмещенного сельско-морского клуба, который они только чтопроехали. По другую сторону собрался бедный народ. Красные носы и вздутые вены.Плоские обвислые груди. Жесткие волосы. Белые носки. Резаные раны.Прыщи. Отвислые идиотские челюсти. - Полиция орудовала здесь более рьяно, прибывало ana новое и новоеподкрепление. Ричардс удивлялся только внезапности их появления. Дажездесь, в Бундоксе, США, дубинка и пистолет всегда под рукой. Собакдержат голодными на цепях. Бедняки вторгаются в летние коттеджи, закрытые на осень и зиму. Бандыих подростков разносят универмаги. Бедняки малюют на окнах магазиновпохабщину. У бедняков всегда чешется задница, рот у них полон слюны отзависти к 200-долларовым костюмам и толстым животам. И у бедняков должныбыть собственные Джеки Джексон, Мухаммед Али, Клайд Барроу. Они стоят инаблюдают. Здесь, по правую сторону - пестрый соперник со своими понятиями икруглыми зрачками, весящий всего 130 фунтов, - голодные белые оборванцы.Они- политики голодания; они предали бы Самого Христа за фунт салями.Социальное расслоение стучится в двери Западного Стиксвиля. Будьтеосторожны с двумя этими соперниками. Они не стоят на ринге - они хотятдраться в 10-долларовых креслах. Где мы найдем жертву, которая насытит итех, и других? Медленно, не делая больше 30 миль в час, Бен Ричардс проехал междуними. ...Минус 038 Счет продолжается... Прошел час. Было 4 утра. Тени легли поперек дороги. Ричардс сполз сосвоего кресла. Он с трудом отодрал рубашку от штанов, чтобы обследоватьрану. Пуля проделала глубокий канал в боку, который долго кровоточил.Кровь еле-еле свернулась. Но когда он совершит рукой движение, ранаоткроется и будет кровоточить гораздо дольше. Неважно. Все равно егопоймают. Перед лицом этой огромной армии его план казался шуткой. Он могехать и дальше, до первого "несчастного случая", в котором его машинаразлетится на болты и куски металла ("...чудовищный несчастный случай...полиция проводит расследование... сожалеем о невинных жертвах..." - всеэто появится в последних новостях дня, между биржевым отчетом ипоследним напутствием Папы), но все это - только рассуждения. Его всебольше волновала судьба Амелии Вильямс, которая по роковой ошибкепоехала в пятницу утром за покупками. - Там танки, - внезапно сказала она, ее голос был истеричным, -можешь вообразить? Мо... Она зарыдала. Ричардс ждал. Наконец, промолвил: - Мы в каком городе? - В-В-Винтерпор, на знаке написано. Ох, я не хочу ждать, когда онисделают это! Я не могу! - Ну хорошо. - сказал он. Она зажмурилась и встряхнула головой, словно стремясь очистить ееизнутри. - Что? - Стоп. Выходи. - Но они убьют тебя... - Да. Ты не хочешь видеть кровь. А у них достаточно огневой мощи,чтобы превратить меня и машину в пар. - Врешь. Ты убьешь меня. Пистолет был зажат между его коленями. Он бросил его на пол, нарезиновый коврик. Пистолет бесшумно упал. - Травки хочется - бессознательно произнесла она. - Боже, хочетсячего-то такого... Почему ты не подождал следующей машины? Ричардс засмеялся, и смех ранил его бок. Наконец, у него на глазахпоявились слезы. - Как-то холодно здесь с разбитым лобовым стеклом, - некстатизаметила она, - включи печку. Ее лицо было бледным пятном среди теней начинавшегося вечера. ...Минус 037 Счет продолжается... - Мы в Дерри, - сказала она. Улицы были затоплены народом. Люди цеплялись за выступы и карнизы,сидели на балконах и верандах, с которых была вынесена летняя мебель.Все ели сэндвичи и жареных кур из жирных пакетов. - Есть знаки Аэропорта. - Да, я давно еду по ним. Они просто закроют ворота. - А я просто снова пригрожу тебя убить, если они это сделают. - Ты хочешь угнать самолет? - Попытаюсь. - Не сможешь. - Конечно же не смогу. Они взяли налево, потом - направо. Громкоговорители монотонноупрашивали толпу рассеяться. - Это правда твоя жена, эта женщина на снимках? - Да, ее зовут Шейла. Нашей дочке Кэти полтора года. У нее грипп.Может быть, сейчас ей лучше. Вот почему я влез в это дело. Над ними навис вертолет, отбрасывавший впереди себя огромную тень надорогу. Усиленный мегафоном голос требовал, чтобы Ричардс отпустилженщину. Когда он улетели они снова смогли говорить, она сказала: - Твоя жена слегка похожа на бродягу. Ей бы больше о себе заботиться.
- Фотография поддельная, - равнодушно заметил Ричардс. - Они такое сделали? - Они такое сделали. - Аэропорт. Подъезжаем. - Ворота закрыты? - Не вижу... подожди... открыты, но блокированы. Танк. Пушка на наснацелена. - Подъезжай к нему на 30 футов и тормози. Машина медленно пробралась по четырехколесному шоссе мимо стоявшихполицейских машин, мимо непрекращающихся криков толпы. Над ними проплылзнак: ЛЕТНОЕ ПОЛЕ. Женщина могла видеть электрифицированное заграждение, пересекавшееболото или в лучшем случае поле по обеим сторонам от дороги. Прямовпереди стояли справочная будка и досмотр. За ними были главные ворота,блокированные танком А-62, способным посылать из своей пушки снарядывесом в четверть мегатонны. Еще дальше - сплетение подъездов и стоянок,тянущихся к комплексу терминалов, который скрывал из вида взлетныеполосы. Надо всем этим возвышалась огромная, как уэллсовский марсианин,вышка диспетчера, и солнце, клонившееся к закату, полыхало на ееполированных стенах. Служащие и пассажиры толпились на ближайшейстоянке, где их удерживала полиция. В ушах пульсировал глухой ревмоторов, и Амелия увидела стального "Локхида Джи-Эй Суперберд",разогревавшего двигатель на одной из взлетных полос позади главныхзданий аэропорта. - РИЧАРДС! Она вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Он протестующе замахалрукой. Все нормально, мамаша. Я всего лишь помираю. - ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ НАХОДИТЬСЯ ВНУТРИ, - громко увещевал его усиленныйдинамиками голос. - ОТПУСТИ ЖЕНЩИНУ. ВЫЙДИ. - И что теперь? - спросила она. - Это только отсрочка. Они выжидают,пока... - Нужно дать им возможность подойти ближе, - сказал Ричардс. - Онинекоторое время будут блефовать. Выгляни. Скажи им, что я ранен и не всебе. Скажи им, что я хочу сдаться Авиационной полиции. - Что-что ты хочешь сделать? - Авиационная полиция не подчиняется ни властям штата, ни федеральнымвластям. С 1995 года, когда был принят закон ООН, они сталимеждународной службой. Я слышал, что если сдаться им, подпадаешь подамнистию. Что-то типа того случая, когда в игре "Монополия" твоя фишкапопадает на клеточку "Свободная парковка". Они, конечно, тоже дерьмособачье. Они передадут меня Охотникам, а Охотники отволокут обратно взагон. Она вздрогнула. - А вдруг они подумают, что я в это поверил. Или что я заставил себяв это поверить. Иди и скажи им. Она высунулась, и Ричардс весь замер в напряжении. Если онисобирались устроить "несчастный случай", который убрал бы Амелию сосцены, это скорее всего случится теперь. Ее голова и верхняя частьтуловища сейчас представляла из себя хорошую мишень для тысячи ружей.Стоит хотя бы одному из целящихся нажать на курок - и весь этот фарсзакончится. - Бен Ричардс хочет сдаться Авиационной полиции! - крикнула она. - Унего две раны! - Она в ужасе обернулась, ее голос дрогнул, высоко извонко отзвучав в неожиданной тишине, наступившей оттого, что онизаглушили мотор. - Он сошел с ума и... Господи, мне так страшно...пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста! Все это фиксировалось камерами и транслировалось напрямую по всейСеверной Америке и, с разницей в считанные минуты, по другой половинеземного шара. Отлично. Замечательно. Ричардс ощутил, как он весь снованапрягся, и понял, что в нем зародилась какая-то надежда. На мгновение все замерло: по ту сторону совещались. - Очень хорошо, - негромко произнес Ричардс. Она посмотрела на него. - Ты думаешь, мне тяжело притворяться испуганной? Но мы с тобой, чтобы ты там ни думал, не в равном положении. Я хочу, чтобы ты хотя бывыбрался отсюда. Ричардс в первый раз заметил, как хороша ее грудь под залитой кровьючерно-зеленой блузой. Неожиданно послышался новый, скрежещущий рокот, и она вскрикнула. - Это танк, - сказал он. - Ничего. Это просто танк. - Он движется, - сказала она. - Они хотят забрать нас туда. - РИЧАРДС! СЛЕДУЙТЕ В ПОМЕЩЕНИЕ 16. ТАМ ВАС БУДЕТ ОЖИДАТЬ АВИАЦИОННАЯПОЛИЦИЯ, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ ПОД ОХРАНУ. - Хорошо, - сказал он сиплым голосом. - Давай, трогайся. Когдапродвинемся за ограду примерно на полмили, остановись. - Ты хочешь, чтобы меня убили, - произнесла она упавшим голосом. -Мне нужно только принять ванну, а ты хочешь, чтобы меня убили. Авиакар поднялся на десять сантиметров от земли и, издаваяприглушенный рокот, двинулся вперед. Когда они двигались через ворота,Ричардс съежился, всей кожей ожидая подвоха, но все обошлось. Темныйповорот успокоительно поблескивал, уводя к главным зданиям. Стрелка на табличке указывала направления к помещениям 16-20. Здесь, за желтыми баррикадами, его ожидали полицейские. Ричардс знал: сделай он малейшее подозрительное движение, ониразнесут машину на куски. - Остановись, - приказал он, и она подчинилась. По ту сторону отреагировали моментально. - РИЧАРДС! НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕСЬ. НЕМЕДЛЕННО СЛЕДУЙТЕ В ПОМЕЩЕНИЕ 16! - Скажи им, что я требую мегафон, - тихо сказал ей Ричардс. - Пустьони оставят его на дороге за двадцать метров отсюда. Я хочу переговоритьс ними. Она прокричала все, что он поручил, и они затаились в ожидании. Черезминуту человек в синей униформе выбежал на дорогу и положилэлектрический мегафон. Он еще мгновение помедлил, вероятно, наслаждаясьсознанием того, что его видит полмиллиарда людей, а потом убрался прочь,присоединившись к безликой массе за баррикадами. - Вперед, - приказал он ей. Они медленно приблизились к мегафону, и когда дверь кабины со стороныводителя поравнялась с мегафоном, она открыла дверь и втянула мегафонвовнутрь. Мегафон был красно-белого цвета, сбоку была нарисована молния.а в ней вытиснуты буквы -G и А. - О`кей, - сказал он. - Далеко ли нам до главного здания? Она прищурилась. - Метров четыреста. - А до помещения 16? - Вполовину меньше. - Здорово. Это здорово. Ага. - Он понял, что нервно кусает губы ипопытался заставить себя остановиться. Голова раскалывалась от боли; всетело болело от адреналина. - Едем дальше. Приблизься к входу в помещение16 и остановись там. - И что потом? Он с трудом заставил себя улыбнуться. Это будет Последняя СтоянкаРичардса. ...Минус 036 Счет продолжается... Когда она остановила машину у паркинга, реакция последоваланезамедлительно. - НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ, - проорали в мегафон. - АВИАПОЛИЦИЯ ВНУТРИ. КАК ДОГОВАРИВАЛИСЬ. Ричардс в первый раз поднял свой мегафон. - ДАЙТЕ МНЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ. Я ДОЛЖЕН ПОДУМАТЬ. Снова молчание. - Ты что, не понимаешь, что вынуждаешь их сделать это? - ее вопрос,прозвучал удивительно спокойно. Он чудно, сдавленно хихикнул, и этот звук больше напоминал звукводяного пара, под давлением вырывающегося из чайника, чем смех. - Они знают, что я намерен смыться. Они только не знают, как я этосделаю. - У тебя ничего не выйдет, - сказала она. - Неужели ты еще ничего непонял? - Может быть, мне удастся, - сказал он. ...Минус 035 Счет продолжается... - Послушай: Когда возникли Игры, люди говорили, что это самоеувлекательное зрелище в мире, потому что ничего подобного раньше небыло. И ничего более оригинального. Хотя было нечто похожее: римскиегладиаторы. И еще одна игра - покер. В покере нужно собрать на однойруке флеш-рояль в пиках. А в самом строгом варианте покера вся сользаключается в комбинации из пяти карт. Четыре карты открываются, а однаостается закрытой. За пяти- или десятицентовик в игру может вступитькаждый желающий. Примерно за полдоллара вы можете узнать достоинство имасть закрытой карты. Но по мере повышения ставок закрытая картаначинает казаться все крупнее и крупнее. После дюжины раундов, когда накарту поставлены все ваши сбережениями машина, и дом, -.эта закрытаякарта становится для вас выше, чем Эверест. Что-то вроде этогопроисходит и в "Бегущем". Только для ставок вообще не нужны деньги.Потому что есть люди, оружие и время. Их картами и фишками мы играема ихказино. Если меня ловят, значит, я проиграл. А вдруг я подтасовал карты?Я подключился к службе новостей в Роклэнде. Эта служба новостей для меня- десять пик. Они должны обеспечить мне безопасность, потому что этупередачу смотрят все. Других шансов преодолеть первый пост несуществует. Это тоже смешно, потому что именно канал Фри-Ви отвешиваетСистеме такую затрещину. Если вы увидите это по каналу Фри-Ви, то этодолжно быть правдой. Поэтому если вся страна увидит, как полиция убиваетмою заложницу - добропорядочную женщину из среднего класса, - в этопридется поверить. От этого нельзя отмахнуться. Функционирование Системыуже сейчас вызывает у многих недоверие. Забавно, да? Мои люди уже здесь.На дороге уже были проблемы. Если солдаты и Охотники возьмут нас подружье, может случиться кое-что очень неприятное. Кое-кто посоветовал мнедержаться своих. Он даже не представляет, как он был прав. И это одна изпричин, по которой они пока миндальничают со мной. Потому что здесь моилюди. - Мои люди, это и есть валет пик. - А королева, дама сердца, это ты. - А я - король; черный человек с мечом. - Это мои открытые карты. Средства связи, возможность огласки, ты, я.Вместе взятые они - ничто. С ними справится и двойка. Без туза пик этовсе бесполезный хлам. Будь у меня туз, мои карты побить было быневозможно. Он рывком схватил ее сумочку, маленький ридикюль под крокодиловуюкожу с серебряной цепочкой, и запихал в карман пальто, отчего тототтопырился. - У меня нет туза, - тихо проговорил он. - Если бы я мог всепредусмотреть, он бы у меня был. Но у меня зато есть закрытая карта -та, которую им не угадать. Так что я буду блефовать. - У тебя нет ни малейшего шанса, - мрачно отозвалась она. -Что тысобираешься сделать с моей сумочкой? Застрелишь их из моей помады? - Я думаю, что они будут вести нечестную игру до тех пор, пока непроиграют. Я думаю, что игра эта подлая и нечестная до мозга костей. - РИЧАРДС! ДЕСЯТЬ МИНУТ ИСТЕКЛИ! Ричардс поднес мегафон к губам. ...Минус 034 Счет продолжается... - СЛУШАЙТЕ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО! - Его голос рокотал и отдавался эхом навсем пространстве аэропорта. Полиция напряженно выжидала. Толпапостоянно шевелилась. - У МЕНЯ В КАРМАНЕ ПАЛЬТО- 25 КИЛОГРАММОВДИНАКОРОВОЙ ПЛАСТИКОВОЙ ВЗРЫВЧАТКИ, ТОЙ САМОЙ, ЧТО НАЗЫВАЮТ "ЧЕРНЫЙИРЛАНДЕЦ". ЭТОГО ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ РАЗНЕСТИ ВДРЕБЕЗГИ ВСЕ И ВСЕХ ВРАДИУСЕ ПОЛУКИЛОМЕТРА, И ВПОЛНЕ ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ ВЗОРВАТЬ ЗАПАСЫ СТОПЛИВОМ, ХРАНЯЩИЕСЯ В АЭРОПОРТУ. ЕСЛИ ВЫ НЕ ВЫПОЛНИТЕ ВСЕХ МОИХТРЕБОВАНИЙ, Я ВЗОРВУ ВАС ВСЕХ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ. КОЛЬЦО ВЗРЫВАТЕЛЯПРИВЕДЕНО В АКТИВНУЮ ПОЗИЦИЮ. Я ВЫДЕРНУЛ ПРЕДОХРАНИТЕЛЬ. ОДНО ВАШЕНЕВЕРНОЕ ДВИЖЕНИЕ - И МОЖЕТЕ ЗАСУНУТЬ ГОЛОВУ МЕЖДУ НОГИ ПОЦЕЛОВАТЬ СЕБЯВ ЖОПУ НА ПРОЩАНИЕ. В толпе внезапно началось волнение, послышались вопли. Полиция набаррикадах, к своему удивлению, обнаружила, что не расставила людей,сдерживающих толпу. Мужчины и женщины понеслись сломя голову по полям идорогам, потоки людей ринулись через ворота и волнами скапливались уограждения аэропорта. Их лица были бесцветны, на них была написанапаника. Полицейские медленно зашевелились. Амелии Вильямс показалось, что всеони поверили сказанному. - РИЧАРДС! - прогремел мощный голос. - ЭТО ЛОЖЬ. ВЫХОДИ. - Я ВЫХОЖУ, - пророкотал он в ответ. - НО ПРЕЖДЕ ЧЕМ Я ЭТО СДЕЛАЮ,ВЫСЛУШАЙТЕ МОИ ТРЕБОВАНИЯ. ДАЙТЕ МНЕ РЕАКТИВНЫЙ САМОЛЕТ С ПОЛНЫМИ БАКАМИГОРЮЧЕГО, ГОТОВЫЙ К ОТЛЕТУ, С ЭКИПАЖЕМ НА БОРТУ. ЭТО ДОЛЖЕН БЫТЬ"ЛОКХИД" ИЛИ "ДЕЛЬТА СУПЕРСОНИК". ГОРЮЧЕГО ДОЛЖНО ХВАТИТЬ ПРИМЕРНО НАТРИ ТЫСЯЧИ КИЛОМЕТРОВ. ВСЕ ЭТО ДОЛЖНО БЫТЬ ГОТОВО ЧЕРЕЗ ПОЛТОРА ЧАСА. Камеры стрекотали и подкатывались ближе. Хлопали лампы-вспышки.Пресса тоже была начеку. И конечно же, чувствовалось психическоедавление незримо присутствующих полумиллйарда зрителей. Они сталиреальной силой. И все это приобрело реальность. А 25 килограммов"Черного Ирландца" Ричардса скорее всего были всего лишь выдумкой егоблестящего преступного склада ума. - РИЧАРДС! - Человек в темных слаксах и белой рубашке с закатанными,несмотря на прохладу, рукавами начал расхаживать за беспорядочностоявшими машинами без опознавательных знаков на расстоянии полусотни Метров ниже помещения 16. Он держал в руках мегафон, который был ещебольше мегафона Ричардса. С этого расстояния Амелия смогла рассмотреть,что на носу у него -маленькие очки; они поблескивали в лучах заходящегосолнца. - МЕНЯ ЗОВУТ ЭВАН МАККОУН. Это имя, разумеется, было ему знакомо. Они хотели поселить страх вего сердце. Он даже не удивился тому, что этот страх немедленно возник.Эван Маккоун был Главным Охотником. Ричардс всегда считал его прямымпотомком Дж. Эдгара Гувера и Генриха Гиммлера. Маккоун выполнял функциюстальной прокладки в катодном устройстве Сети трансляции. Пугало. Этимименем можно было стращать детей. Если ты не прекратишь баловаться соспичками, Джонни, я выпущу из кладовки Эвана Маккоуна. В мгновение ока он припомнил голос из сна: Так ты и есть тот самыйчеловек, братишка? - ТЫ ЛЖЕШЬ, РИЧАРДС. НАМ ХОРОШО ЭТО ИЗВЕСТНО. ЧЕЛОВЕК, НЕ ДОСТИГШИЙУРОВНЯ GA, НЕ МОЖЕТ ИМЕТЬ ДОСТУП К ДИНАКОРУ. ОТПУСТИ ЖЕНЩИНУ И ВЫХОДИ.МЫ НЕ ХОТИМ, ЧТОБЫ ОНА ТОЖЕ ПОГИБЛА. Амелия издала слабый, шипящий звук. Ричардс пророкотал: - МАЛЫШ, ЭТОТ НОМЕР НЕ ПРОЙДЕТ. ДИНАКОР МОЖНО КУПИТЬ НА УЛИЦЕ ПОЧТИ ВКАЖДОМ КВАРТАЛЕ, БЫЛИ БЫ ДЕНЬГИ. А У МЕНЯ ОНИ БЫЛИ. ДЕНЬГИ ФЕДЕРАЦИИИГР. У ВАС ОСТАЛСЯ ЧАС И ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ МИНУТ ВРЕМЕНИ. - НЕ ПОЙДЕТ. - МАККОУН! - ДА? - Я СЕЙЧАС ПРИШЛЮ ВАМ ЖЕНЩИНУ. ОНА ВИДЕЛА "ЧЕРНОГО ИРЛАНДЦА" - Амелиясмотрела на него, оцепенев от ужаса. - ТЫ ЛУЧШЕ ИМЕЙ В ВИДУ ВОТ ЧТО:ОСТАЛСЯ ЧАС ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ. Я НЕ ШУЧУ, БОЛВАН. ОДИН ВЫСТРЕЛ, И МЫВСЕ ВЗЛЕТИМ НА ЛУНУ. - Нет, - прошептала она. И губы ее округлились от изумления. - Ты неможешь рассчитывать, что я буду лгать ради тебя. - Если ты этого не сделаешь, я погибну. Я ранен, я устал, я едвасоображаю, что говорю, но я знаю, что это лучшее, что я могу сделать,так или иначе. А теперь слушай: динакор - белый и твердый, немногожирный на ощупь. Он... - Нет, нет! Нет! - Она зажала уши руками. - Он похож на кусок мыла. Но очень плотный. Теперь слушай, каквыглядит кольцо взрывателя. Оно похоже на... Она начала всхлипывать. - Я не могу, понимаешь? Существует понятие долга гражданина. Совесть.У меня... - Ну, так они быстренько узнают, что ты солгала, - сухо закончил он.- Только они не узнают. Потому что если ты окажешь мне поддержку, онисдадутся. И я упорхну, как птичка, ко всем чертям. - Я не могу этого сделать! - РИЧАРДС! ВЫПУСТИ ЖЕНЩИНУ! - Кольцо взрывателя золотое, - продолжал он. - Примерно пятьсантиметров в диаметре. Оно похоже на кольцо для ключей, но на нем нетникаких ключей. К нему прикреплен тонкий стержень, похожий на авторучку,с пусковой кнопкой. Пусковая клавиша похожа на ластик в карандаше. Она раскачивалась вперед-назад, постанывая при этом, держась рукамиза щеки и разминая их так, как будто это тесто. - Я сказал им, что выдернул предохранитель. Это означает, что тебеудалось заметить небольшую выемку на поверхности "Ирландца". Поняла? Никакого ответа; она рыдала, выла и раскачивалась. - Я уверен, ты сделаешь все, как я сказал, - произнес он мягко. - Ты- умница, ведь правда? - Я не собираюсь лгать, - ответила она. - Если они еще о чем-нибудь спросят, ты ничего не знаешь. Ты ничегоне видела. Ты была слишком расстроена. Кроме одного: с самого первогопоста я не выпускал из рук кольца. Ты не знаешь, что это такое было, ноя не выпускал его из рук. - Лучше убей меня на месте. - Давай, - сказал он. - Иди. Она уставилась на него, вся дрожа, губы ее ходили ходуном, глаза былипохожи на два черных провала. От уверенной в себе красотки черные тенипод глазами не оставили и следа. Ричардс был бы очень удивлен, если быузнал, что она когда-нибудь сможет вернуться в нормальное состояние. Онв этом сомневался. Сильно сомневался. - Иди, - сказал он. - Иди. Иди. - Я... я... О, Господи... Она отпрянула к дверям и то ли спрыгнула,то ли выпала вниз. Потом быстро поднялась на ноги и побежала. Волосыразвевались за ее спиной, на бегу она казалась прекрасной, почтибогоподобной в теплых вспышках миллионов ламп. Блеснули карабины, взятые на изготовку, - и опустились, когда толпапоглотила ее. Ричардс рискнул чуть высунуться из бокового окна водителя,но не смог ничего увидеть. Он откинулся назад, скользнул взглядом на часы и стал ждать развязкисобытий. ...Минус 033 Счет продолжается... Красная секундная стрелка его часов описала два круга. Еще два. И ещедва. -РИЧАРДС! Он поднес мегафон к губам. - МАККОУН, У ТЕБЯ ОСТАЛСЯ ЧАС И 19 МИ НУТ. Нужно продержаться до последней минуты. Это единственный выход.Продержаться до момента, когда Маккоун отдаст приказ вести прицельныйогонь. Это произойдет мгновенно. И скорее всего ни черта не изменит. И - после долгого молчания, после паузы, показавшейся ему вечной: - НАМ НУЖНО БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ТРИ ЧАСА: НА ЛЕТНОМ ПОЛЕНЕТ НИ "ЛОКХИДА", НИ "ДЕЛЬТЫ". НУЖНО ЖДАТЬ, ПОКА САМОЛЕТ ПОДГОНЯТ СЮДА. Она сделала это. Какое удивительное благодеяние. Эта женщиназаглянула в бездну и выбралась по самому ее краю. Не за награду. Несобираясь вернуться назад. Удивительно. Скорее всего они ей не поверили. Не для того они здесь, чтобы веритькому бы то ни было. Вот сейчас они затолкали ее в укромную комнатку водном из отдаленных участков Терминала, где ее ждет полдюжины отборныхмаккоуновских следователей. И когда они ее туда приведут, тут-то иначнется литания <прим. пер. - в христианстве длинная молитва, в которойсвященник задает вопросы, а молящиеся отвечают всегда одними и теми жесловами>. Да, конечно, вы расстроены, миссис Вильямс, но для протокола... немогли бы вы припомнить все это еще раз... нас смущает один нюанс... выуверены, что не было другого выхода... откуда вы узнали... почему... ачто он сказал потом... Так что правильнее всего для них сейчас - тянутьвремя. Морочить Ричардсу голову то одной, то другой отговоркой. У наспроблема с заправкой, нам нужно время. На территории аэропорта сейчаснет свободного самолета, нам нужно время. На взлетной полосе 07 сейчас-летающая тарелка, нам нужно время. И мы еще не раскололи женщину. Еще незаставили ее признаться, что весь ваш "Черный Ирландец" - это сумочка изкрокодиловой кожи, набитая мятыми салфетками, мелоЧью, косметикой икредитными карточками. Нам нужно время. У нас пока нет шанса убить тебя. Нам нужно время. - РИЧАРДС! - СЛУШАЙТЕ МЕНЯ, - ответил он в мегафон. - У ВАС ОСТАЛСЯ ЧАС И 15МИНУТ. ПОТОМ ВСЕ ВЗЛЕТИТ НА ВОЗДУХ. Нет ответа. Несмотря на то, что зрелище грозило обернуться Армагеддоном, публикаприбывала. Глаза зевак были широко раскрыты, влажны и полны возбуждения.Огромное количество переносных осветительных приборов было сфокусированона маленькой машине, купающейся в бездонном свете. Сейчас особеннохорошо было видно, что ветровое стекло разбито. Ричардс постарался представить себе маленькую комнату, в которой онибудут ее держать, пытаясь узнать правду. Но им не узнать правды.Давление на нее, конечно, исключено. Люди Маккоуна будут делать все,чтобы запугать ее до смерти, и, несомненно, им это удастся. Но какдалеко они посмеют зайти в своих стараниях: ведь она не принадлежит кгетто отверженных, к касте безликих нищих. Наркотики. Существуют ещенаркотики, и Ричардс хорошо это знал, наркотики, к которым Маккоун можетприбегнуть без промедления. Наркотики, которые способны всю жизньчеловека превратить в детский лепет. Наркотики, заглушающие показания спомощью стенографической машины, как трещотка священника признаниякающегося грешника. Пытки? К их услугам усовершенствованные электронные устройства, такславно поработавшие во время восстаний в Сиэтле в 2005 году. На худойконец, можно сопроводить допрос побоями. Эти мысли отвлекали его, но он не мог перестать об этом думать, немог их разом отключить. Помимо сцен допроса он отчетливо слышал урчаниеразогревающегося "Локхида". Его птички. Этот звук то нарастал, тостихал. Когда он внезапно оборвался, Ричардс понял, что началасьзаправка. Если они поторопятся, это займет минут двадцать. Но Ричардс несклонен был думать, что они поспешат. Ну же, ну, давайте. Наконец-то.Открыты все карты. Кроме одной. Маккоун! Маккоун, ты еще трепыхаешься? Ты еще не проникв ее мысли? Тени на поле удлинились. Все ждали. ...Минус 032 Счет продолжается... Ричардс вдруг понял, что старое клише было ложью. Время не стоит наместе. Иногда было бы лучше, если бы оно замирало. Тогда, по крайнеймере, с ним вместе умирала бы и надежда. Усиленный динамиками голос дважды сообщал Ричардсу, что он лжет. Онотвечал им, что если так. пусть они докажут это. Через пять минут другойголос по мегафону сообщил ему, что взлет "Локхида" отменяется и начатазаправка другого самолета. Ричардс сказал, что это его радует. Еслитолько они успеют подготовить этот самолет к назначенному сроку. Минуты ползли медленно. Осталось двадцать шесть минут, двадцать пять,двадцать две, двадцать (Боже мой, хоть бы она еще продержалась...),восемнадцать, пятнадцать (моторы самолета снова заработали, издаваярокочущее кудахтанье, а наземные службы суетились у систем заправки,снуя в предполетных проверках), десять минут, восемь. - РИЧАРДС! - НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОНАДОБИТСЯ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ. САМОЛЕТЫ ГОТОВЫ КВЗЛЕТУ. ОСТАЛОСЬ ОБРАБОТАТЬ КРЫЛЬЯ ЖИДКИМ ВОДОРОДОМ, НО НА ЭТО НУЖНОВРЕМЯ. - У ВАС ЕЩЕ ЕСТЬ ВРЕМЯ. СЕМЬ МИНУТ. А ПОТОМ Я ПРОСЛЕДУЮ НА МЕСТОВЗЛЕТА ПО СЛУЖЕБНОМУ ВЪЕЗДУ. ОДНУ РУКУ Я БУДУ ДЕРЖАТЬ НА УПРАВЛЕНИИ, АДРУГУЮ - НА КОЛЬЦЕ ВЗРЫВАТЕЛЯ. ВСЕ ВХОДЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОТКРЫТЫ. И ПОМНИТЕ,ЧТО Я ВСЕ БЛИЖЕ И БЛИЖЕ К БАКАМ С ГОРЮЧИМ. - КАЖЕТСЯ, ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО МЫ... - Я ЗАКАНЧИВАЮ ПЕРЕГОВОРЫ, РЕБЯТА. ОСТАЛОСЬ ШЕСТЬ МИНУТ. Секундная стрелка описывала круги - один за одним. Осталось триминуты, две, одна. Они допрашивали ее в той маленькой комнатке, которойон не в силах был себе представить. Он попытался вызвать в памяти образАмелии, но не смог. Ее лицо расплывалось, превращаясь в другие лица. Этобыл коллаж из разных лиц: Стейси и Брэдли, Элтона и Вирджинии Парракис итого мальчика с собакой. Единственное, что он мог припомнить, что онабыла такой мягкой и красивой той банальной красотой, которой многиеженщины достигают благодаря употреблению косметики Макс Фактор и Ревлони усилиям пластических хирургов, подтягивающих, подбирающих,разглаживающих и смягчающих. Мягкая. Но где-то в глубине души жесткая.Отчего ты стала такой жесткой, женщина-васп? И достаточно ли ты тверда?Или ты просто хочешь сломать мою игру? Он почувствовал, как по его подбородку течет что-то теплое, иобнаружил, что прокусил губы в нескольких местах. Он рассеянно облизал губы, ощутив в слюне привкус крови, и завелмотор. Мотор завелся послушно, толкатель клапана заворчал. - РИЧАРДС! ЕСЛИ ТЫ СДВИНЕШЬСЯ С МЕСТА, МЫ БУДЕМ СТРЕЛЯТЬ! ДЕВУШКА ВОВСЕМ ПРИЗНАЛАСЬ! МЫ ВСЕ ЗНАЕМ! Никто не выстрелил. И напряжение какбудто покинуло его. ...Минус 031 Счет продолжается... Служебный въезд представлял собой изгиб дороги, подымающийся вверх иогибающий остекленный, в футуристическом духе выстроенный АэровокзалСеверных Штатов. Дорога была оцеплена полицией, вооруженной до зубов -от дубинки и слезоточивого газа до тяжелого бронебойного вооружения. Ихлица были плоскими, тоскливыми, однообразными. Ричардс вел машинумедленно, выпрямившись на сиденье, и они смотрели на него с пустым,скотским ужасом. Ричардс подумал, что именно так должны смотреть корована своего фермера, который подвинулся рассудком и катается по полухлева, лягаясь и вопя. Вход в служебную зону (ВНИМАНИЕ - ТОЛЬКО ДЛЯ ОБСЛУЖИВАЮЩЕГО ПЕРСОНАЛА- НЕ КУРИТЬ - ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН) был открыт настежь, и Ричардсосторожно направил машину туда, минуя ряды контейнеров с высокооктановымгорючим и маленьких частных самолетиков на приколе. За ними змеиласьрулежная дорожка: широкая, глянцевито сверкающая, черная, с расширеннымиразвязками. Здесь ожидала Ричардса его "птичка": огромный, громоздкийбелый реактивный самолет с 12 турбомоторами, которые тихонько рокотали.За самолетом убегали, сходясь в одну точку на горизонте, прямые и чистыев свете дня, взлетные полосы. Трап к "птичке" как раз прилаживали четыречеловека в комбинезонах. Ричардсу показалось, что этот трап похож налестницу на эшафот. И словно в подтверждение тому, в тени огромного белого брюха самолетаотчетливо вырисовывался силуэт палача. Это был Эван Маккоун. Ричардс взглянул на него с любопытством человека, впервыенаблюдающего подобное явление. Не имеет значения, сколько раз вы виделиего изображение в стереокино, вам ни за что не поверить в егореальность, пока он не возникнет перед вами во плоти - и тогдареальность приобретает характер галлюцинации, словно он не можетсуществовать в реальности отдельно от его изображения. Это был невысокий человек в очках без оправы, с намеком на брюшко,которое было заметно под его хорошо скроенным костюмом. Болтали, чтоМаккоун носит ботинки на каблуках, но даже если это было так, это небросалось в глаза. На его лацкане виднелась маленькая серебряная булавкас флажком. В целом он совершенно не похож был на монстра, этот наследниктаких внушающих ужас вездесущих контор, как ФБР и ЦРУ. Он не походил начеловека, который по ночам совершенствовал технику вождения, или былзавсегдатаем клуба, или интересовался, когда его родственники придут кнему в гости. Он не похож был и на человека, который овладел искусствомнаводить ужас. - Бен Ричардс! - Он говорил просто так, без мегафона, и без мегафонаего голос звучал мягко, благовоспитанно, без намека на что-либо бабье. - Я слушаю. - У меня на руках заключение органов правосудия Федерации Игр,уполномоченной Комитетом Системы, о вашем аресте и казни.. Не окажете личесть? - На черта курице - флаг? - Ну, полно. - Маккоун выглядел удовлетворенным. - О формальностях мыуже позаботились. Я - сторонник соблюдения формальностей, а вы? Нувы-то, конечно, против этого. Вы вели себя крайне недисциплинированно,неформально, нарушая правила соревнования. Поэтому вы до сих пор живы.Вам, наверное, известно, что вы уже превысили рекордное время пребыванияв "Бегущем", и оно составило восемь дней и пять часов. Это произошлочаса два назад. Нет, конечно, вам ничего об этом не известно. Но вам этоудалось. Да. И этот ваш побег из ИМКА в Бостоне. Исполнено безупречно.Думаю, что рейтинг Нильсена в программе подскочит на 12 пунктов. - Я рад. - К вашему сведению, вы были почти у нас в руках во время этогоперерыва в Портленде. Но нам не повезло. Парракис голову давал наотсечение, что вы сбежали на корабле в Обурн. Мы поверили ему, он былявно напуган. - Явно, - эхом отозвался Ричардс. - Ну, а этот последний спектакль - это просто выше всех похвал.Склоняю голову. Между прочим, я почти сожалею, что игра должназакончиться. Подозреваю, что нам никогда больше не доведется иметь делос более изобретательным, чем вы, противником. - Какая жалость, - сказал Ричардс. - Все, тебе конец, понимаешь, - сказал Маккоун. Женщина во всемпризналась. Мы на ней испробовали пентатол натрия. Средство старое, нонадежное. Он достал маленький пистолет: - Выходите, мистер Ричардс. Явам окажу последнюю любезность. Я намереваюсь это сделать прямо здесь,где нас не будут снимать на пленку. Ваша смерть будет частным делом. - Ну, тогда готовься, - усмехнулся Ричардс. Он открыл дверцу и вышел. Два человека встретились лицом к лицу набелом цементе служебной зоны. ...Минус 030 Счет продолжается... Маккоун первым нарушил молчание. Он запрокинул голову и рассмеялся. Смех его звучал очень пристойно, он был тихим и бархатистым. - Какой вы молодец, мистер Ричардс. Великолепно. Высунулись,прокричали, потом снова высунулись. Я искренне склоняю перед вамиголову. Женщину мы не раскололи. Она упрямо твердит, что ваш карманнабит "Черным Ирландцем". Мы не смогли подвергнуть ее тесту SAP, потомучто он оставляет следы, а это не годиться. Мы уже организовали доставку из Нью-Йорка трех ампул каногена. Неоставляет никаких следов. Ожидаем доставку через сорок минут. Этого нехватит, увы, чтобы обезвредить вас за это время. Она лжет. Это очевидно.Извините меня за некоторый, как говорят люди вашего круга, снобизм, но яизложу вам свои наблюдения по поводу среднего класса: они умеют вратьтолько в том, что касается секса. А могу я вам изложить еще одно своенаблюдение? Конечно, что я спрашиваю. Я уже его излагаю. - Маккоунулыбнулся. - Я подозреваю, что вы попросту запихнули в карман ееридикюль. Мы заметили, что у нее с собой нет сумочки, хотя она ходила помагазинам. Мы очень наблюдательны. Что могло случиться с ее покупками,кроме того, что вы положили их в свой карман, Ричардс? Он не попался наэту удочку: - Ну застрелите меня, коль вы в этом так уверены. Маккоун с сожалением развел руками: - Как бы я хотел это сделать! Но мы не вправе рисковать человеческойжизнью, когда счет пятьдесят - один в вашу пользу. Это слишком похоже нарусскую рулетку. Ценность человеческой жизни для нас священна.Правительство, наше правительство, это сознает. Мы - гуманисты. - Да-да, - сказал Ричардс и мрачно улыбнулся. Маккоун мигнул. - Так что... Ричардс вздрогнул. Этот человек гипнотизировал его. Летели минуты, отБостона сюда приближался вертолет с тремя ампулами "бодряще-вырубающего"зелья (а если Маккоун проговорился о сорока минутах, на самом деле ониобернутся за двадцать), а он стоял тут и слушал этого человека, поющегоему дифирамбы. Боже, это сущий монстр. - Послушай, - резко оборвал его Ричардс. - Разговор с тобой, малыш,короткий. Даже если ты сделаешь ей инъекцию, она все равно споет тебе туже самую песенку. Имей в виду: взрывчатка у меня. Врубился? Он взглянул в глаза Маккоуну и двинулся вперед. Маккоун отошел всторону. Проходя мимо, Ричардс не удостоил его взглядом. Рукава ихпальто коснулись друг друга. - Для сведения: известно, что предохранитель выдвигается вообще-то натри деления. Я. выдвинул его уже на два с половиной. Хочешь верь -хочешь нет. Он с удовлетворением услышал, как дыхание того, другого, участилось.
- Ричардс! Он оглянулся с трапа. Маккоун смотрел на него снизу, золотые дужкиочков мерцали и вспыхивали на солнце. - Когда ты взлетишь, мы подстрелим тебя ракетой "земля-воздух". Апублике расскажем, что у Ричардса не вовремя зачесался пальчик - тотсамый, что был на кольце взрывателя. Так что покойся с миром. - Ну, этого-то вы как раз не сделаете. - Не сделаем? Ричардс ухмыльнулся и пояснил: - Мы будем лететь очень низко, над густонаселенными кварталами.Добавь к 25 килограммам взрывчатки 12 подвесок с горючим, и ты получишьочень мощный взрыв. Чересчур мощный. Вам не выкрутиться.. - Он помолчал.- Ты же так хорошо соображаешь. Ты приготовил для меня парашют? - Конечно, - спокойно сказал Маккоун. - Он в носовом пассажирскомотделении. Но все это уже было, мистер Ричардс. Нет ли у вас в запасетрюка поновее? - Держу пари, вы не такие идиоты, чтобы вляпаться в такое дерьмо. - Конечно, нет. Это очевидно. Предполагаю, что ты выдернешь этонесуществующее кольцо взрывателя как раз перед нашим ударом. Темвнушительней будет взрыв. - Ну пока, коротышка. - Пока, мистер Ричардс. И приятного путешествия. - Он хихикнул. - Тывсе точно рассчитал. Поэтому я открою тебе еще одну карту. Только одну.Мы собираемся до того, как предпримем какие-либо действия, подождатьканогейна. Насчет ракеты ты абсолютно прав. Это, конечно, блеф. Ты ещераз высунись и прокричи что-нибудь, ладно? Но я могу подождать. Видишьли, я никогда не ошибаюсь. Никогда. И я знаю, что кто тут блефует - такэто ты. Поэтому мы будем выжидать. Но ты у нас в руках. Пока, мистерРичардс. Он помахал рукой. - До скорого, - сказал Ричардс, но недостаточно громко, чтобы Маккоунего услышал. И усмехнулся. ...Минус 029 Счет продолжается... Пассажирское отделение первого класса было длинным и широким -шириной в три ряда кресел, все кругом было облицовано натуральнойсеквойей. Пол был покрыт ковром цвета бордо, судя по ощущению, оченьтолстым. Стереоэкран тянулся вдоль дальней стены от отделения первогокласса до кухни. На месте номер 100 лежала объемная пачка - это былпарашют. Ричардс похлопал по тюку и проследовал на кухню. Кто-то ужепоставил варить кофе. Он миновал еще одну дверь и очутился в коротком коридоре, ведущем вкабину пилота. Справа находился радиодиспетчер, мужчина лет тридцати, сухоженным, гладким лицом, злобно покосившийся на Ричардса, а потомуткнувшийся в свои приборы. Еще через несколько шагов вперед и влево усвоих панелей, сеток и пластиковых карт сидел штурман. - К нам явился тот, кто собирается нас всех тут угробить, парни, -сказал он в свой микрофон. И холод- но уставился на Ричардса. Ричардс промолчал. В конце концов, этот человек прав. Он побрел в носсамолета. Пилотом оказался человек лет пятидесяти, а может и побольше, этакаястарая полковая лошадь, с красным носом законченного пьяницы и цепкими,ясными глазами человека, который в жизни не брал ни капли в рот. Егонапарник был лет на десять моложе, с пышной рыжей шевелюрой,выбивающейся из-под форменной фуражки. - Привет, мистер Ричардс, - сказал пилот. Прежде чем взглянутьРичардсу в лицо. Он глянул на оттопыренный карман его пальто. -Простите, что я не подаю вам руки. Я капитан авиации Дэн Холлоуэй. Этомой напарник, Уэйн Данинджер. - Учитывая сложившуюся обстановку, не могу сказать, что рад с вамипознакомиться, - сказал Данинджер. Ричардс скривил губы. - Я тоже, и хотел бы присовокупить сожаления по поводу своегоприсутствия здесь. Капитан Холлоуэй, у вас налажена связь с Маккоуном,не так ли? - Разумеется. Через связиста, Киппи Фридмена. - Дайте мне с ним поговорить. Холлоуэй протянул ему микрофон, соблюдая осторожность. - Готовьтесь к полету, - сказал Ричардс. - Через пять минут. - Привести вооружение в боевую готовность? - спросил Данинджер спреувеличенной серьезностью. - Делайте все, что вы обычно делаете, - холодно произнес Ричардс. Пришла пора предпринять последние шаги, сделать последнее усилие. Егоразум был разгорячен, перегрет, он был на пределе. Высунись и прокричи -вот в чем заключалась игра. Я прямо сейчас отправляюсь к самым небесам,Маккоун. - Мистер Фридман! - Слушаю. - Говорит Ричардс. Я хочу говорить с Маккоуном. С минуту в эфирецарило безмолвие. Холлоуэй и Данинджер больше не следили за ним, ониготовились к отлету, сверяя параметры и давление, проверяя закрылки,люки, переключения. Снова подымались и опускались Огромные турбины, но теперь это звучало резче, громче. Когда Маккоуннаконец откликнулся, его почти не было слышно в общем нарастающем шуме. - Маккоун слушает. - Ну, слушай меня, червяк. Я приглашаю тебя и женщину лететь со мной.Подваливай к двери грузового отсека в течение трех минут, или явыдергиваю кольцо. Данинджер на своем месте замер, как подстреленный. Когда он очнулся ипродолжил свои проверки, голос его дрожал, и в нем звучал ужас. - Раз они так нагло себя ведут - он отплатит им той же монетой.Забрать у них женщину - значит лишить их последнего шанса. Если толькоэтот шанс существует. Ричардс ждал. В его голове тикали часы. ...Минус 028 Счет продолжается... Когда до Ричардса донесся голос Маккоуна, он услышал в нем незнакомыеугрожающие нотки. Что было причиной? Страх? Вероятно. Сердце замерло уРичардса в груди. Может, все обойдется. Может быть. - Ты спятил,Ричардс? Я не... - Послушай, ты, - сказал Ричардс, перебив Маккоуна. - Пока я говорю,возьми на заметку, что нашу беседу слышат все связисты в радиусеполусотни километров. Все, что я тебе скажу, разнесется по всей округе.То, что ты делаешь, станет известно всем. Ты сейчас находишься набольшой сцене. Ты придешь ко мне хотя бы потому, что ты слишком труслив,чтобы вести двойную игру, за которую ты можешь заплатить жизнью. Аженщина придет потому, что Я сказал ей, куда я направляюсь. Слишком мягко. Надо давить на него. Не давать ему времени думать. - Даже если ты останешься в живых, когда я дерну за кольцо, тынебудешь никому нужен: тебя не возьмут даже яблоками торговать. Он сжимал сумочку в кармане с неистовой, маниакальной силой. - Вот так-то. У тебя есть три минуты. Отключаю связь. - Ричардс, подожди... Он отключил связь, оборвав звучавший в микрофоне голос Маккоуна. Онвернул микрофон Холлоуэю, и тот принял его трясущимися пальцами. - У вас сильная воля, - медленно произнес Холлоуэй. - Поверьте мне.Мне никогда не приходилось видеть человека с такой выдержкой, как у вас. - А если он выдернет кольцо, ты поймешь, что у него еще более сильнаяволя, чем у кого бы то ни было, - сказал Данинджер. - Продолжайте подготовку к отлету, пожалуйста, - сказал Ричардс. - Яспущусь поприветствовать наших гостей. Мы вылетаем через пять минут. Он вернулся назади пододвинул парашют к окну, а потом сел, не спускаяглаз с двери между первым и вторым классом. Скоро все выяснится. Оченьскоро. Его рука без устали с беспомощной силой сжимала сумочку АмелииВильямс. Снаружи уже совершенно стемнело. ...Минус 027 Счет продолжается... Они подошли к трапу, когда оставалось сорок пять секунд. Амелиязадыхалась от страха, ее волосы взметнулись беспорядочной копной,подхваченные резким ветром, гулявшим по рукотворной степи аэродрома.Наружность Маккоуна совершенно не изменилась. Он по-прежнему выгляделопрятно и непринужденно, можно даже было сказать, невозмутимо, но глазаего потемнели от безумной ненависти. - Ты ничего не выиграешь, говнюк, - сказал он спокойно. - Мы даже неначали еще разыгрывать главный козырь. - Рад снова видеть вас, миссис Вильямс, - мягко сказал Ричардс. И тут, будто бы он подал ей некий сигнал, задел невидимую струну, онаначала рыдать. Ее рыдания не были истеричными, это было выражениесовершенной безнадежности, исторгнутое из самой глубины души. Сила этогопорыва заставила ее зашататься и упасть на плюшевый ковер этого целикомплюшевого отсека первого класса, сжимая лицо в ладонях, словно стараясьудержать его. Кровь Ричардса на ее блузке засохла и выделялась бурымипятнами. Ее пышная юбка, скрывающая ноги, делала ее похожей на увядшийцветок. Ричардс почувствовал к ней жалость. Это было мимолетное чувство, ноэто был максимум, на что он был способен. - Мистер Ричардс, - из переговорного устройства послышался голосХоллоуэя. - Слушаю. - Мы... можем взлетать? - Да. - Тогда я отдаю распоряжение убрать трап и задраить люки. Небеспокойтесь на этот счет. - Отлично, капитан. Благодарю. - Вызвав сюда женщину, ты тем самым угробил себя. Ты это понимаешь? -Казалось, что Маккоун улыбается и хмурится одновременно, он производилвпечатление параноика. Он сцеплял и расцеплял пальцы. - Ну и что? - мягко спросил Ричардс. - А поскольку ты никогда неделаешь ошибок, ты, конечно же, нападешь на меня, прежде чем мы взлетим.Таким образом ты окажешься вне опасности и прослывешь героем,благоухающим, как роза, правильно? Маккоун издал тихое рычание, а потом сжал губы так, что они побелели.Он не сдвинулся с места. Самолет дрожал все сильнее, по мере того, какмоторы набирали оборот. Кто-то захлопнул дверь в отделении для второго класса, и шумнеожиданно прекратился. Прильнув к иллюминатору со стороны порта ивсмотревшись, Ричардс увидел, что экипаж буквально скатывает трапвнутрь. Теперь мы все взошли на эшафот, подумал он. ...Минус 026 Счет продолжается... На правом экране загорелась надпись "ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ/НЕ КУРИТЬ".Самолет начал медленно разворачиваться. Все свои знания о самолетахРичардс почерпнул из канала Фри-Ви и из книг, из этих модныхприключенческих и фантастических книг, но он всего лишь второй раз вжизни находился в самолете, поэтому перелет из Хардинга в Нью-Йоркпредставлялся ему сущим пустяком. Дрожание под ногами еще болееусилилось и внушало беспокойство. - Амелия! Она медленно подняла на него глаза, ее лицо с дорожками слезвыглядело опустошенным. "А?" Она говорила хрипло, ошеломленно, губы еепересохли. Она словно забыла, где находилась. - Пройди вперед. Мы взлетаем. - Он посмотрел на Маккоуна. - А ты идикуда хочешь. Ты совершаешь побег вместе со мной. Не вздумайсговариваться с экипажем. Маккоун ничего не ответил и сел у занавески, отделяющей первый классот второго. Потом, видимо, передумав, он рванулся в соседний отсек иисчез. Ричардс приблизился к женщине, хватаясь за спинки кресел дляподдержки. - Я предпочитаю сидеть у окна, - сказал он. - Я всего раз в жизнилетал на самолете. - Он попытался улыбнуться, но она не реагировала,тупо уставившись на него. Он опустился в кресло, она села рядом. Она пристегнула его ремнем,чтобы ему не пришлось вынимать руку из кармана. - Ты как дурной сон, - сказала она. - Как бесконечный кошмар. - Прости. - Я не... - начала было она, но он закрыл ей рот рукой и покачалголовой. Он одними губами произнес слово - нет, чтобы она увидела. Все дрожало, турбины ревели, самолет разворачивался по направлению ковзлетной полосе, словно неуклюжая утка, спускающаяся к воде. Он былтаким огромным, -что Ричардсу казалось: они стоят на месте, а землядвигается. Может, это все мне только кажется, мелькнула у него безумная мысль.Может, они установили в иллюминаторах стереопроекторы и... Он оборвалэту мысль. Вот они уже миновали рулежную дорожку, и самолет тяжело развернулсявправо. Они неслись под прямым углом ко взлетной полосе, проехав полосы3 и 2. Потом повернули влево и на секунду замерли. Холлоуэй выразительносказал из кабины: - Взлетаем, мистер Ричардс. Поначалу самолет медленно двигался, со скоростью авиакара, потомвозник кошмарный рев" и Ричардсу захотелось завопить от ужаса. Его прижало к мягкой спинке сиденья, взлетные огни снаружи вдругначали проноситься со все возрастающей скоростью. Кустарник и чахлыедеревца на пустыре, залитый восходящим солнцем горизонт неслись прямонавстречу им. Моторы все набирали и набирали обороты. Пол снова началвибрировать. Он вдруг понял, что Амелия Вильямс обеими рукам держится за егоплечо, а лицо ее перекосилось в гримас ужаса и отчаяния. Боже милостивый, она тоже никогда не летала! - Мы летим, - сказал он. Он понял, что уже давно это повторяет и неможет остановиться. - Мы летим. М летим. - Куда? - прошептала она. Он не ответил. Он только сейчас начал это понимать. ...Минус 025 Счет продолжается... Два солдата на посту у восточного входа в аэропорт наблюдали, какогромный лайнер вырулил на взлетную полосу, набирая скорость. Его огнизамигали оранжевым и зеленым в темноте, и вой его моторов больно ударялпо барабанным перепонкам. - Он летит. Господи, он летит. - Куда? - спросил другой. Они смотрели на темный силуэт, отделявшийся от. земли. Его моторыиздавали странный тихий звук, похожий на звук артподготовки холоднымутром. Он круто поднялся в высоту, такой же реальный, как кусок масла натарелке, и одновременно невероятный в своем полете. - Думаешь, у него есть эта штука? - Черт возьми, откуда я знаю? Рев мотора доносился до них все слабееи слабее. - Одно тебе скажу... - Тот, первый, отвел взгляд от исчезающих втемноте огней и приподнял воротник: - Здорово, что эта сволочь убраласьвместе с ним. Этот Маккоун... - Можно личный вопрос? - Если только я могу не отвечать. - Ты хотел бы увидеть, как он выдернет кольцо? Солдат долгое времямолчал. Гул мотора становился все тише и тише, пока не смолк совсем,заглушенный стуком сердца. - Да. - Ты думаешь, он это сделает? Темноту осветил полумесяц улыбки. - Приятель, представляешь, какой это будет потрясающий взрыв? ...Минус 024 Счет продолжается... Земли под ними больше не было видно. Ричардс с интересом глядел вокно, не в силах оторваться от этого зрелища; весь свой тот, первыйполет, он проспал, словно ожидая этого, второго. На горизонте потемнелонебо, приобретя оттенок средний между бархатно-синим и черным.Застенчиво мерцали звезды. На западе, на линии горизонта о существованиисолнца напоминала только ярко-оранжевая линия, совершенно не освещающаятемную землю там, внизу. Там, где по его предположениям должен былнаходиться Дерри, виднелись очажки света. - Мистер Ричардс? - Слушаю вас. - Он вскочил с кресла, как будто его ударили. - Мы сейчас вошли в контролируемую зону. Это означает, что мыописываем огромный круг над аэропортом Войт. Какие будут указания? Ричардс задумался. Придется играть до конца. - Какова минимальная высота полета у этой штуки? Там долгосовещались. - Минимум - 600 метров, - осторожно сообщил Холлоуэй. - Это, конечно, в нарушение Закона Северных Штатов об авиации, но... - Это неважно, - сказал Ричардс. - В некотором роде мне придетсяположиться на вас, мистер Холлоуэй. Я мало что смыслю в летном деле иуверен, что вы на этот счет проинструктированы. Но прошу вас незабывать, что люди, замышляющие разбомбить меня, все находятся на землеи вне опасности. Если вы обманете меня насчет чего-нибудь, и я об этомузнаю... - Никто из экипажа не собирается вас обманывать, - сказал Холлоуэй. -Мы заинтересованы лишь посадить эту штуку так же успешно, как подняли ввоздух. - Ладно. Хорошо. - Он принялся размышлять. Амелия Вильямс безучастносидела рядом с ним, сцепив руки на коленях. - Тогда летим на запад, - коротко произнес он. - На высоте 600метров. Только, пожалуйста, называйте те места... - Места? - Которые мы будем пролетать, - сказал Ричардс. - Я до этого толькораз летал. - А-а, - в голосе Холлоуэя послышалось облегчение. Пол у них под ногами качнулся, а темная линия рассвета в окнесместилась вверх. Ричардс был заворожен этим зрелищем. Сейчас солнцепробивалось косыми лучами сквозь толстое стекло, отбрасывая наиллюминатор загадочные, ускользающие отблески. Мы гонимся за солнцем,подумал он. Ну не удивительно ли это? Было шесть тридцать пять. ... Минус 023 Счет продолжается... Спийка кресла перед Ричардсом сама по себе представляла для негооткровение. В ней был кармашек с инструкцией по безопасности. В случаеболтанки пристегнитесь ремнем. Если в салоне упадет давление, наденьтекислородную маску. Если забарахлит мотор, дополнительные инструкцииможно получить от стюардессы. В случае неожиданной смерти при взрыве,надеемся, что у вас достаточно запломбированных зубов, чтобы облегчитьопознание. В панели сиденья на уровне глаз был вмонтирован экран Фри-Ви.Металлическая карточка внизу напоминала зрителям, что на каналы можнонастроиться только при определенном уровне скорости. Панель ручнойнастройки канала была к услугам изголодавшихся зрителей. Внизу и вправо от Фри-Ви находились канцелярские принадлежности сэмблемой авиации и шариковая ручка "Дженерал Атомикс" на цепочке.Ричардс вырвал листок из блокнота и неуклюже написал, прижимая листок кколенке: "Ставлю 99 против 100, что тебя чем-то начинили: микрофон втуфле или в волосах, а может, передатчик в твоей слюне. Маккоун насподслушивает и, держу пари, ждет, когда ты снимешь вторую туфлю. Черезминуту закати истерику и умоляй меня не дергать за кольцо. Я попробуюповысить наши шансы на победу. Идет?" Она кивнула, Ричардс помедлил, а потом написал: "Почему ты менявыгораживала?" Она вырвала ручку из его рук, с минуту ее рука застыланад его коленом,, где лежала бумага, а потом написала: "Не знаю. Тызаставил меня почувствовать себя убийцей. Твоей женой. И ты выгляделтаким... - ручка остановилась, покачнулась и вывела: жалкие". Ричардс приподнял брови и усмехнулся - это выглядело обидным. Онпредложил ей ручку, но она помотала головой. Он написал: "Приступайминут через пять". Она кивнула, Ричардс смял бумагу и запихал ее я пепельницу,вмонтированную в ручку кресла. Он поджег бумагу. Она вспыхнула и ярко имгновенно сгорела, отразившись крошечным отблеском в иллюминаторе. Затемлисток рассыпался в пепел, который Ричардс тщательно растолок. Через пять минут Амелия Вильямс начала стонать. Это звучало стольнеподдельно, что Ричардс поначалу даже оторопел. Потом до него дошло,что она действительно не притворялась. - Пожалуйста, не надо, - говорила она. - Пожалуйста, не заставляйтеменя просить. Я ведь ничего тебе не сделала. Я хочу домой, к мужу. У насесть дочь. Ей шесть лет. Она не знает, где ее мама. Ричардс почувствовал, что брови его поползли вверх и дваждынепроизвольно дернулись в тике. Он вовсе не хотел, чтобы она так хорошопритворялась. Это было слишком хорошо. - Он идиот, - сказал он ей, стараясь не изображать речь для незримыхслушателей, - но я не думаю, что он настолько идиот. Все будетнормально, миссис Вильямс. - Легко тебе говорить. Тебе нечего терять. Он не ответил ей. Она была явно права. Нечего терять, кроме того, чтоон еще не потерял. - Покажи ему взрыватель, - молила она. - Ради бога, ну почему вы непокажете ему взрыватель? Если он поверит вам... и отменит приказ,отданный людям на земле. Они держат нас на ракетном прицеле. Я слышала,как он это говорил. - Я не могу показать ему взрыватель, - сказал Ричардс. - Если явытащу устройство из кармана, значит, придется поставить кольцо напредохранитель или подвергнуться риску случайного взрыва. Кроме того, -добавил он, и в голосе его зазвучала издевка, - я не думаю, что я быпоказал ему взрывное устройство, даже если бы и мог. Этому слизняку естьчто терять. Пусть попотеет. - Мне кажется, я этого не вынесу, - с тоской проговорила она. -Думаю, мне лучше толкнуть вас - да и дело с концом. Это единственныйспособ со всем этим покончить, ia так ли? - Вы не должны- начал было он, но тут дверь, разделяющая второй ипервый класс, распахнулась, и Маккоун наполовину вошел, наполовинубросился вперед. Его лицо выражало спокойствие, но сквозь этоспокойствие лицо его странно лоснилось, Ричардсу был знаком это блеск.Так блестят лица от страха - белым, восковым и взволнованным блеском. - Миссис Вильямс, - сказал он преувеличенно бодро. - Пожалуйста, неоткажите в любезности, приготовьте кофе на семерых. Боюсь, в этом полетевам придется побыть за стюардессу. Она встала, не глядя на них. - Где это можно сделать? - Там, чуть подальше, ласково подсказал Маккоун. - Идите прямо ипрямо. Он вел себя так угодливо. Такой был внимательный и одновременноготов был растерзать Амелию Вильямс, как только она выкажет знакрасположения Ричардсу. Она проделала путь вдоль кресел, ни разу не оглянувшись. Маккоун воззрился на Ричардса и сказал: - Если я пообещаю тебеамнистию, ты откажешься, парень? - Парень. В твоих устах и это звучит как-то похабно, - изумилсяРичардс. Он согнул свободную руку, посмотрел на нее. На руке былизапекшиеся струйки крови, вся она была усеяна крошечными ссадинами ицарапинами, полученными во время его путешествия с разбитой коленкой полесам на юге штата Мэн. - Правда, сально звучит. Звучит как кило жирныхгамбургеров на сковородке. В магазинах Ко-Оп Сити можно купить толькотакие. - Он взглянул на тщательно скрываемое брюхо Маккоуна. - Да вотеще это. Это больше похоже на требуху. Превосходного качества. Никакого жира, кроме этого морщинистого опояска снаружи. - Так как насчет амнистии, - повторил Маккоун. -Как звучит для тебяэто слово? - Как ложь, - улыбаясь, произнес Ричардс. - Как сальная сраная ложь.Неужели ты думаешь, мне неизвестно, что ты всего лишь наемный убийца? Маккоун весь вспыхнул. Он не порозовел, нет, лицо его стало жестким икрасным, как кирпич. - Хорошо бы, если бы тебя потом отдали нам, - сказал он. - У нас естьтакие сверхплотные дубинки. Они бы в момент сделали твою башку похожейна тыкву, упавшую на асфальт с крыши небоскреба. Эти дубинки наполненыгазом. Они взрываются при контакте. А вот еще хорошая вещь - выстрел вживот... Ричардс крикнул: "Получай! Я дергаю за кольцо!" Маккоун хрипло взвизгнул. Шатаясь, сделал два шага, по дорогеударился крестцом о ручку кресла номер 95 и, не удержавшись, рухнул вкресло, как человек в петлю, молотя в воздухе руками, будто неистовоотмахиваясь от кого-то. Его руки застыли, обхватив голову, как окаменевшие птицы срастопыренными крыльями. В этой гротесковой рамке его лицо смотрелоськак известковая маска смерти, на которую кто-то для смеха нацепил очки взолотой оправе. Ричардс захохотал. Поначалу звук собственного смеха изумил его,показался ему трескучим и нерешительным. Как давно уже он как следует нехохотал - от души, свободно и неудержимо, смехом, исходящим из глубиныживота! Ему показалось, что он за всю свою жизнь, серую, тяжелую,незатейливую, - так не смеялся. Но сейчас он отыгрался за все. - Ах ты ублюдок! Голос Маккоуна подвел своего хозяина: казалось, онне говорил, а только открывал рот. Его лицо выглядело измятым изаляпанным, как у затисканного до дыр плюшевого мишки. Ричардс засмеялся снова. Он облокотился на ручку кресла свободнойрукой и смеялся не переставая. ...Минус 022 Счет продолжается... Когда голое Холлоуэя сообщил Ричардсу, что самолет пересекает границуКанады и штата Вермонт (Ричардс подумал, что Холлоуэй знает свое дело;он сам ничего, кроме темноты, рассекаемой пучками света, внизу под собойне видел), Ричардс осторожно отставил в сторону свой кофе и сказал: - Дайте мне, пожалуйста, карту Северной Америки, капитан Холлоуэй. - Физическую или политическую? - тут возник новый, незнакомый голос.Ричардсу показалось, штурмана. Теперь он, скорее всего, притворялсяуслужливым, но непонятливым, не разобравшись, какая карта ему нужна. Ана самом-то деле никакая. - Обе, - произнес он безо всякого выражения. - А вы пошлите за ней женщину. - Как тебя звать-то? Воцарилось смущенное молчание, характерное человека, который снеожиданной тревогой понял, его как-то выделяют среди других. Донахью. - У тебя есть свои ноги, Донахью. Думаю, что ты сбегаешь и всепринесешь сюда сам. Донахью сбегал. У него были длинные волосы, зализанные назад, ибрюки, скроенные достаточно тесно, чтобы показать другим то, чтосмотрелось как сумка с мячиками для гольфа, висящая между ног. Все картыбыли упакованы в пластик. Ричардс не разобрал, во что были упакованыяйца Донахью. - Я не хотел вас обидеть, - с неохотой сказал он. Ричардс подумал,что лицо это ему знакомо. Молодой везунчик, куча свободного времени,проводит его в основном слоняясь в поисках развлечений в самых паршивыхместечках больших городов, шатаясь по компаниям богатеньких, иногда -пешком, а чаще - на мотоциклах. Все они - пидоры. Это должно бытьискоренено. Они должны оставить в покое наши общественные уборные. Такиетипы редко осмеливаются появляться в увеселительных заведениях днем,предпочитая им кромешную тьму гетто. А когда они посещают эти заведения,тут-то из них дерьмо и вышибают. Донахью напряженно переминался с ноги на ногу под тяжелым взглядомРичардса. - Что-нибудь еще? - Ты что, педераст, парень? - А? - Да нет, ничего такого. Ну иди обратно. Помогай управлять самолетом. Донахью стремительно удалился, шаркая ногами. Ричардс очень скороразобрался, что карта с городами, поселками и дорогами - этополитическая карта. Ведя палец от Дерри к канадско-вермонтской границепо направлению к западу, он прикинул, где они сейчас находятся. - Капитан Холлоуэй! - Слушаю. - Разворачивайте самолет влево! - Что? - Холлоуэй был искренне поражен. - Я имею в виду, на юг. Южнее. И помните... - Я помню, - сказал Холлоуэй. - Не беспокойтесь. Самолет накренился. Маккоун ссутулившись сидел в том самом кресле, вкоторое рухнул, пожирая Ричардса ненавидящим -взглядом. ...Минус 021 Счет продолжается... Ричардс вдруг сообразил, что периодически проваливается в сон, и этоего напугало. Монотонный тяжелый гул моторов коварно убаюкивал его.Маккоун прекрасно понимал, что происходит с Ричардсом, и напружинился,как лиса перед охотой. Амелия тоже все понимала. Она горестно съежиласьна переднем сиденье около кухни, наблюдая за ними обоими. Ричардс выпил еще две чашки кофе. Не очень-то помогло. Все труднее итруднее было сосредоточиваться и следить за картой и за бесстрастнымисообщениями Холлоуэя о пути их незаконного полета. Наконец, Ричардс ударил себя кулаком по тому месту, куда попала пуля.Боль была мгновенной Усильной, как ушат холодной воды в лицо. Из угловстиснутого рта вырвался свистящий, шипящий крик, похожий на стереозвук.Красная кровь из раны напитала его рубашку и потекла по руке. Амелиязастонала. - Через шесть минут мы будем пролетать Олбани, - сказал Холлоуэй. -Если вы выглянете, вы увидите -Олбани останется слева от нас. - Расслабься, - сказал Ричардс сам себе. - Расслабься. Просторасслабься. Господи, когда же это кончится? Уже скоро. Было безпятнадцати восемь. ...Минус 020 Счет продолжается... Его будто бы мучил дурной сон, кошмар, подкравшийся к нему из темнотыи перешедший в его полудремлющий разум, даже скорее это было видение илигаллюцинация. Его мозг усиленно работал, сконцентрировавшись На одном уровне, пытаясь постичь проблемы навигации и одновременно невыпустить из виду постоянную угрозу в лице Маккоуна. С другой стороны,возникла какая-то другая темная сила. Что-то происходило там, в темноте.Следите за ним. Огромные, рокочущие сервомеханизмы ворочались в темнотеночи. Инфракрасные глаза горели и переливались неведомым спектром.Бледно-зеленый фосфоресцирующий свет циферблатов и мигающие радары.Фиксируйте его. По дорогам там, внизу, громыхали грузовики, а натреугольных платформах в трехстах километрах отсюда микроволновыетарелки дрожали в ночном небе. Нескончаемые потоки электронов вылеталина невидимых, как у летучих мышей, крыльях. Выброс, эхо. Мощный выброссигнала и слабое воспоминание об образе, соединенное с ответнымколебанием света, и отражение сигнала, смешенное на юг. Они держат твердый курс? Да. 320 километров южнее Ньюарка. Это скорее всего Ньюарк. За Ньюарком следует Ред, это южнее Ньюарка. Решение остается в силе? Да. Над Олбани мы его собьем. Держись, парень. Грузовики, громыхающие по закрытым городам, где люди выглядывают изкрошечных окошек, и глаза у них полны страха и ненависти. Ревдоисторических чудовищ в ночи. Следите за ними. Громоздкие ревущие машины проносятся мимо толстых остолопов, оставляяпозади сверкающие сталью грузовики. Силосные ямы похожи на вход впреисподнюю. Выхлопы жидкого водорода растворяются в воздухе. Следи за ними. Мы следим. Они движутся над Ньюарком. Роджер, Спрингфилд. Держите связь. Пьяницы, спящие в парке, испуганно проснулись от грохота проезжающихгрузовиков и бессмысленно пялятся на лоскуты неба между плотнопостроенными зданиями. Их глаза туманны и воспалены, их губы источаютслюну. Руки стиснуты в старческой мольбе к "ньюзи" защитить их отосенней прохлады, но "ньюзи" здесь больше не живут. Фри-Ви их всехубила. Фри-Ви правит миром. Аллилуйя. Богатые кварталы курят до отвала.Воспаленные глаза улавливают неведомый блеск мигающих огней. Там, высоков небе. Вспышка, еще вспышка. Красная, зеленая, красная, зеленая. Грохотгрузовиков истаял вдали, эхом отдаваясь то тут, то там в каменистыхканьонах, как будто удары кулака. Пьяницы снова ложатся спать. С нытьеми мольбами. Мы засекли их к западу от Спрингфилда. Зафиксируйте их координаты.Хардинг! Слушаю! Мы взяли их в кольцо. Невидимые крылья летучих мышей подкрались вночи, образуя сверкающую сеть над северо-восточной частью Америки.Отлажено функционировал сервомеханизм, контролируемый компьютерами"Дженерал Атомикс". Ракеты приведены в боевую готовность. Они нацелились на тысячи целей,перемещаясь вслед за мигающими красно-зелеными огнями, украсившими небо.Ракеты походили на стальных змей с погремушкой, наполненной ждущимсвоего часа ядом. Ричардс видел все это, но не сдвинулся с места. Раздвоение сознаниядоставляло ему странное удовольствие. Эта раздвоенность была какбезумие. Покрытый засохшей кровью палец перемещался по карте строго наюг. Вот юг Спрингфилда, запад, а теперь... Держать их в поле зрения. ...Минус 019 Счет продолжается.. - Мистер Ричардс! - Слушаю. - Мы миновали Ньюарк, штат Нью-Джерси. - Да, - сказал Ричардс. - Я слежу, Холлоуэй? Холлоуэй не ответил, но Ричардс знал, что он его слушает. - Они все время держат нас на мушке, да? - Да, - ответил Холлоуэй. Ричардс взглянул на Маккоуна. - Воображаю, как они совещаются, смогут ли пожертвовать своей лучшейищейкой. Представь себе, что они решили эту проблему. В конце концовкакие проблемы - натаскают новую ищейку. Маккоун зарычал на него, но Ричардс подумал, что это был совершеннобессознательный жест, доставшийся Маккоуну от его предков,неандертальцев, которые скорее всего подкрадывались к своим противникамсзади с огромными камнями, а не бились с ними в честном и бесхитростномбою. - Когда мы сможем уйти из-под контроля, капитан? - Уже не сможем. Вовсяком случае не на южном направлении. Мы прорвемся к морю только послетого, как пересечем буровые вышки в прибрежных водах Северной Каролины. - А все, что к югу - это пригород Нью-Йорка? - Да, можно сказать, что так, - сказал Холлоуэй. - Благодарю. Ньюарк распластался и выгнулся дугой под ними, как пригоршня дешевыхукрашений, небрежно валяющихся в черной бархатной шкатулке какой-нибудьдамы. - Капитан. Устало: - Да. - А теперь правьте на запад. Маккоун вздрогнул, как будто его ткнули в спину. Амелия удивленнокашлянула. - На запад? - переспросил Холлоуэй. Голос у него был несчастным ивпервые испуганным. - Вы хотите лететь в этом направлении. Мы попадем на малонаселеннуютерриторию. Пенсильвания между Харрисбургом и Риттсбургом - это сплошныефермы. К востоку от Кливленда нет ни одного большого города. - Вы, кажется, вырабатываете стратегию вместо меня, капитан? - Нет, я... - Правьте на запад, - отрывисто приказал Ричардс. Ньюарк закачалсяпод ними. - Ты сошел с ума, - сказал Маккоун. - Они нас взорвут. - С тобой и пятью невинными людьми на борту? В нашей уважаемойстране? - Это будет ошибкой, - хрипло произнес Маккоун. - Намеренной ошибкой. - А ты что, не читал "Нэшнл Рапорт" ? - спросил Ричардс, все ещеулыбаясь. - Мы не совершаем ошибок. Мы не совершали ошибок с 1950 года. Ньюарк исчез за крылом, егозаменила тьма. - Что-то ты больше не смеешься, - сказал Ричардс. ...Минус 018 Счет продолжается... Через полчаса вновь раздался голос Холлоуэя. Он казалсявзволнованным. - Ричардс, с нами связался Ред Хардинг и сообщил, что они собираютсянаправить на нас интенсивное вещание. Из Федерации Игр. Мне сказали, чтовам стоит подключиться к Фри-Ви. - Спасибо. Он оценивающе оглядел экран Фри-Ви и собрался было включить его, ноубрал руку, будто переднее сиденье С вмонтированным в него экраном былообжигающе горячим. Его охватило странное ощущение ужаса и сознание того,что он где-то видел все это. Все это удивительно походило на то, чтобыло вначале. Шейла с ее тонким утомленным лицом, а внизу, в холле -запах капусты, которую варила миссис Дженнер. Рев игр. "Через упорныйтруд - к богатству", "Поплавай с крокодилами". Стоны Кэти. Другогоребенка и быть не могло, даже если бы он мог все отыграть назад,избежать всего этого и вернуться к началу. Даже если бы это досталосьнеимоверной ценой. - Включи, - сказал Маккоун. - Может, они собираются предложить нам...тебе... что-нибудь. - Заткнись, - сказал Ричардс. Он помедлил, позволив ужасному ощущению заполнить его, как тяжелойжидкостью. Странное ощущение предчувствия. Он был тяжело ранен. Его ранавсе еще кровоточила, он плохо держался на ногах, и ему казалось, чтоноги существуют где-то далеко от него. Он не знал, хватит ли у него силрешить этот ребус, когда придет пора. Ричардс хмыкнул, снова наклонился вперед и нажал кнопку Вкл. Фри-Винемедленно развернула перед ними свою яркую, четкую, усиленнуюспециальным сигналом жизнь. Лицо, заполнив собой весь экран, было оченьчерным и до боли знакомым. Это был Дэн Киллиэн. Он сидел за украшеннымэмблемой Игр столом красного дерева, сделанного в форме почек. - Привет, - тихо сказал Ричардс. Он чуть не вывалился из кресла, когда Киллиэн поднял глаза,усмехнулся и ответил: - Приветствую вас, мистер Ричардс. ...Минус 017 Счет продолжается...
- Я не имею возможности вас видеть, - сказал Киллиэн, - но могу васслышать. Ваш голос транслируется через передающее устройство, чтонаходится на камбузе. Мне сказали, что вас подстрелили. - Ну, это не совсем правда, - ответил Ричардс. - поранился,пробираясь через леса. - А, да, - сказал Киллиэн. - Знаменитое путешествие по лесу. БоббиТомпсон увековечил его в эфире как раз сегодня вечером - приобщив квашей нынешней эпопее, разумеется. Завтра эти леса будут заполненылюдьми, ищущими лоскутки вашей рубашки или даже гильзы. - Какой кошмар, - сказал Ричардс. - Что-то вы фальшивите. - Вы, Ричардс, самый сильный участник Игры, который когда-либо был.Благодаря сочетанию везения -искусности, вы, определенно, величайшийигрок. Вы достаточно значительны, чтобы мы могли предложить ва однувещь. - Предложить мне что? Прогреметь по телевидению на всю страну в ролирасстрелянного? - Угон самолета - эффектный, но самый глупый вашей ситуации шаг. Изнаете почему? Потому что впервые рядом с вами нет ваших. Они осталисьна земле: И даже эта женщина, которая вас выгораживает. Вы можетесчитать, что она заодно с вами. Она сама даже может так считать. Но этоне так. Здесь, наверху, вас. Ричардс, окружают только наши люди. Вы ужепочти мертвец. Наконец-то. - Мне много раз уже так говорили, а я все живу и живу. - Последние два часа вы живете лишь постольку поскольку это нужноФедерация Игр. И в частности - мне. Именно я настаивал предложить вамодну вещь. Мне препятствовала старая гвардия -такие вещи никогда неделались. Но я настоял на своем. Так вот, ты спрашивал меня, кого тыможешь погубить, пробираясь с автоматом в руках. Один из тех, кого тыможешь погубить, буду я. Ричардс, вы удивлены? - Пожалуй. Я-то думал, что ты - просто домашний ниггер. Киллиэн откинул голову и захохотал, но смех его звучал принужденно -это был смех человека, поставившего на карту все и работавшего с большимнапряжением. - Излагаю суть дела, Ричардс. Лети на своем самолете в Хардинг. Ваэропорту тебя будет ждать "Лимузин" от Федерации. Будет сообщено отвоей якобы казни. А ты вступишь в нашу команду. Маккоун задохнулся от ярости: - Ах ты, ублюдок черный! Амелия Вильямс выглядела ошеломленной. - Отлично, - сказал Ричардс. - Я хорошо знаю ваши штучки, но этоздорово. Какой бы из вас, Киллиэн, получился продавец подержанных машин! - Разве, судя по поведению Маккоуна, я выгляжу лжецом? - Маккоун - одаренный актер. В аэропорту он так прекрасно пел итанцевал, что может рассчитывать на Оскара. - Ричардс был обеспокоен. Онприпомнил, как Маккоун настаивал, чтобы Амелия принесла кофе, когда емупоказалось, что он может взорвать "Ирландца", как Маккоун яростно ижестко противостоял ему, - все это не укладывалось в схему. Илиукладывалось? Мысли цеплялись одна за другую. - Может, вы поступаете такбез его ведома. Рассчитывая на то, что он отреагирует на руку вам. Киллиэн сказал: - Ваш номер с пластиковой взрывчаткой, мистер Ричардс, завершен. Мызнаем - знаем- что вы блефуете. А вот на этом столе есть маленькаякрасная кнопочка, и это не блеф. Через 20 секунд после того, как я еенажму, ваш самолет будет уничтожен ракетами "земля-воздух" с ядернымибоеголовками. - "Ирландец" - это тоже не фальшивка, - сказал Ричардс. Но во рту егопоявился привкус крови. Обман выплывал наружу. - Напротив. На "Дженерал Атомикс Локхид" - невозможно пронестипластиковую взрывчатку. И дело обошлось без сигналов тревоги. Насамолете есть четыре отдельных детектора специально для поимкитеррористов. Пятый детектор установлен в парашюте, который вы попросили.Могу вам сообщить, что когда вы поднялись на борт, мы с большиминтересом и трепетом наблюдали за сигнальными огнями контрольной башниаэропорта. Все как один думали, что "Ирландец" у вас есть. Вы нас таксильно в этом убедили, что нам казалось, что контрольная панель всеголишь подтвердит это. Мы испытали огромное облегчение, когда увидели, чтолампочки не загорелись: Я убежден, что у вас и не было возможностейдобыть эту взрывчатку. Вам это раньше и в голову не приходило, пока васне приперли к стенке. Ну, это уже не имеет значения. Маккоун внезапнооказался у Ричардса за спиной. - Ну, наконец-то, - сказал он, ухмыляясь. Наконец-то, я прострелютебе башку, козел, - он приставил оружие к виску Ричардса. Киллиэн устало произнес: - Ты и сейчас в безопасности, чертов идиот. А схватить его может иДонахью, если это понадобится. - Этот человек - преступник! - Маккоун заговорил громче. - На егосовести - кровь офицеров полиции. Он повинен в авиационном пиратстве.Он... Он публично оскорбил меня и мое ведомство. - Сядь на место, - сказал Киллиэн, и его голос был холоден, какпространство открытого космоса. - Пора тебе вспомнить, кто платит тебежалованье, мистер Главный Охотник. - Я обращусь к Президенту Совета! - Маккоун все больше разъярялся. Онбрызгал слюной. - А тебя, черножопый, на куски изрубят после этоговсего! Тебя, черного бездарного чертова сукина сына... - Прошу вас бросить оружие на пол, - произнес новый голос. Ричардсоглянулся, пораженный. Это был штурман Донахью, он выглядел совершеннопо-другому: хладнокровнее и ужаснее. Его сальные волосы поблескивали вполутьме кабины. В руках у него был автоматический пистолет"Магнум-Спирнгстен", и он был направлен на Маккоуна. - Роберт С.Донахью, ветеран. Совет Федерации Игр. Брось пистолет на пол. ...Минус 016 Счет продолжается... - Если ты это сделаешь, ты - покойник, - сказал Киллиэн. Маккоун поколебался, отошел на шаг назад и с недоверием уставился наэкран. Его лицо снова начало кривиться и сжиматься. Губы его двигались,безуспешно пытаясь исторгнуть звук. Когда это ему удалось, это былшепот, полный сдержанной ярости. - Я его сейчас прикончу. Здесь. Сейчас. И мы все будем вбезопасности. Мы... ...Минус 015 Счет продолжается... Маккоун смерил его долгим взглядом, и швырнул оружие в толстый ковер. - Ах ты... - Все это мы уже слышали, - сказал Донахью - Возвращайся в салонвторого класса и будь паинькой. Маккоун отступил на несколько шагов назад, издавая бессильноерычание. Он смотрел на Ричардса как вампир, осененный крестнымзнамением, из допотопного фильма ужасов. Когда он ушел, Донахью насмешливо поприветствовал Ричардса дуломпистолета и улыбнулся. - Он больше не доставит вам хлопот. - И все-таки ты похож на гомика, - упрямо произнес Ричардс. Улыбочка Донахью улетучилась. Он с минуту пялился на Ричардса снеожиданной тупой неприязнью, а потом сдвинулся вперед. Ричардс отвернулся к экрану. Он ощутил ровное биение своего сердца.Он больше не задыхался, ноги его больше не подкашивались. Онадаптировался к угрозе смерти. - Вы здесь, мистер Ричардс? -спросил Киллиэн. - Да, я здесь. - Проблема улажена? - Да. - Отлично. Вернемся к тому, о чем мы говорили. - Валяйте. Киллиэн вздохнул, уловив тон Ричардса. - Я повторяю: мы знаем, что вы блефуете, и это усугубляет вашеположение, но скрепляет наш союз доверием. Понимаете, почему? - Да, - отрешенно сказал Ричардс. - Это означает, что вы в любуюминуту можете подстрелить эту пташку. Или приказать Холлоуэю посадитьсамолет в нужное место. А Маккоун ухлопает меня. - Вот именно. Ты понимаешь, что нам известен твой блеф? - Нет. Но вы поприличнее Маккоуна. Использовать слугу как ищейку -хороший ход. Киллиэн засмеялся. - Ах, Ричардс. Вы - то, что надо. Такая редкая, яркая птица. -И всеже в его голосе слышалось усилие, напряжение, давление. Ричардс понял,что Киллиэну известно нечто такое, о чем ему очень не хотелось бысообщать. - Если у вас действительно была бы взрывчатка, вы бы вырвали кольцо,когда Маккоун приставил пистолет к вашему виску. Вы же знаете, он хочетубить вас. А вы все еще сидели здесь. Ричардс понял, что все позади, он понял, что им было известно. Еголицо искривилось усмешкой. Киллиэн смог бы это оценить. Он был человекомясного и сардонического склада ума. Если хотят отыграться, пусть тогдазаплатят сполна. - Я не принимаю ваших условий. Если вы будете меня принуждать, всевзлетит на воздух. - А вы будете не вы, если не доведете это дело до конца. МистерДонахью! - Да, сэр. - Холодный, деловой голос Донахью почти одновременновозник и в переговорном устройстве, и с экрана Фри-Ви. - Пожалуйста, вернитесь и заберите ридикюль миссис Вильямс из карманамистера Ричардса. Ни в коем случае не причиняйте ему вреда. - Слушаюсь, сэр. - Ричардс в ужасе припомнил, как в Управлении Игрделали копию с его карточки Идентификации. Клик-клик-клик. Вновь возник Донахью и направился к Ричардсу. Еголицо было спокойным, холодным и пустым. Запрограммированным. Это словозамелькало у Ричардса в мозгу. - Не двигайтесь с места, прелесть моя, - остерег его Ричардс, легкопереместив руку внутри кармана пальто. - В безопасности только те, ктона земле. А ты вместе с нами всеми отправишься на Луну. Он подумал, что решительный шаг может хоть на секунду остановить его,и глаза его, казалось, чуть-чуть мигнули, выдавая неуверенность, и тутон вспомнил все опять. Кажется, он прогуливался по Коте д`Азур, илиподошел к тараторящему гомосеку, съежившемуся в темной аллее. Ричардс торопливо обдумывал, схватить ли ему парашют и бежать.Безнадежно. Бежать? Куда? Все пространство самолета кончалось мужскимтуалетом в конце третьего класса. - Свидимся в аду, - печально произнес он и сделал рывок в кармане. Наэтот раз реакция была лучше. Не совсем такой, как нужно, но лучше.Донахью издал что-то вроде хрюканья и закрыл лицо руками, проделавдревний, как мир, жест. Обнаружив, что он еще на этом свете, он опустилруки, смущенный и злой. Ричардс вытащил из кармана своего грязного потрепанного пальторидикюль Амелии Вильямс и швырнул его. Сумочка ударилась Донахью в грудьи шлепнулась к его ногам, как подстреленная птичка. Рука Ричардса былапотной и скользкой. Она лежала та колене и казалась ему странной, белойи чужой. Донахью поднял сумочку, небрежно осмотрел ее и отдал Амелии.Ричардса это зрелище повергло в идиотски-печальное состояние. Как будтоон потерял старого друга. - Бум, - сказал он тихонько. ...Минус 014 Счет продолжается... - Твой парень очень неплох, - устало сказал Ричардс, когда Донахьюснова удалился. - Я ожидал, что он дрогнет, но надеялся, что он наложитв штаны. Он начал замечать в глазах странное двоение. Оно появлялось ипроходило. Он осторожно потрогал бок. Рана снова неохотно затягивалась. - Что на этот раз? - спросил он. - Вы установили камеры в аэропорту,чтобы каждый мог видеть, как этот сорвиголова получит все, что емупричитается? - Ближе к делу, - мягко сказал Киллиэн. Его лицо было темным,непроницаемым. Если он что то и утаивал, то сейчас это находилосьпрактически на поверхности. Ричардс знал об этом. И вдруг его снованаполнил ужас. Ему хотелось протянуть руку и выключить Фри-Ви. Неслышать этого больше. Он почувствовал, что внутренности его начинаютмедленно и ужасно дрожать - трястись В буквальном смысле, по-настоящему. Но выключить экран он не мог. Ну,разумеется, не мог. Это ведь Свободное телевидение. - Изыди, сатана, - хрипло сказал он. - Что? - Киллиэн казался испуганным. - Ничего. Выкладывайте, что там у вас. Киллиэн молчал. Он взглянул на свои руки. Он снова поднял глаза.Ричардс ощущал до этого неведомую область в мозге, стонущую от дурныхпредчувствий. Ему казалось, что призраки бедняков и безымянных пьяниц,спящих в аллеях, зовут его по имени. - Маккоун выдохся - мягко произнес Киллиэн. - И ты это знаешь, потомучто ты сам это сделал. Раздавил его, как яичную скорлупу. Мы хотим,чтобы ты занял его место. У Ричардса, которому казалось, что он пересек ту черту, за которойуже ничто не могло потрясти его, отвисла челюсть от недоверчивогоизумления. Наверняка это было ложью. Это должно было быть ложью. ОднакоАмелия теперь могла успокоиться. Им не было причин врать или внушать емукакие бы то ни было иллюзии. Он был один и ранен. А Маккоун и Донахьюбыли вооружены. Одна пуля, пущенная ему в левый висок, и с ним всекончено, без шума, путаницы и суеты. Вывод: Киллиэн говорил истиннуюправду. - Да вы спятили, - пробормотал он. - Нет. Ты - лучший "Бегущий", который когда-либо у нас был. А лучшийбегущий должен обладать отменной наблюдательностью. Раскрой хоть немного свои глаза и ты увидишь, что "Бегущий" придуманне только для удовольствия масс и избавления от опасных людей, но и ещекое для чего. Система работает бесперебойно, Ричардс, она всегдаохотится за новыми, свежими талантами. Так и должно быть. Ричардс Пытался говорить, но ничего не мог вымолвить. Страх все ещенаходился в нем, и он ширился, рос, укреплялся. - Еще никогда Главный Охотник не имел семьи, наконец сказал он. - Тыдолжен знать, почему. Возможности для шантажа... - Бен, - сказал Киллиэн с безграничной мягкостью, - твои жена и дочьмертвы. Они мертвы уже более десяти дней. ...Минус 013 Счет продолжается... Дэн Киллиэн говорил, судя по всему, еще какое-то время, но Ричардсслышал его лишь отдаленно, его голос искажался странным эхом в егосознании. Он будто расходился в очень глубоком колодце и слышал чей-тодалекий зов. Его разум стал окутываться полуночной тьмой, и тьма служиласвоего рода фоном для демонстрации слайдов из семейного альбома. Старый"Кодак" Шейлы, покачивающийся в залах супермаркетов, и отрывной блокнотпод ее рукой. Мини-юбки, только что вновь вошедшие в моду. Две застывшиефигуры, сидящие в конце причала (вход свободный) спинами к камере исмотрящие на воду. Соединенные руки. Тонированная сепией фотографияжениха в плохо сидящем костюме и невесты в надетом специально к этомуслучаю лучшем материнском платье, стоящих перед мировым судьей с большойбородавкой на носу. Они хихикали над этой бородавкой всю свою первуюбрачную ночь. Черно-белое фото потного, по пояс голого человека впросвинцованном фартуке, переключающего рычаги коробки передач мощногодвигателя в похожей на огромный склеп подземной камере, освещаемойдуговыми лампами. Цветная фотография в мягких тонах (мягких Затем, чтобыскрыть потрепанное, неприглядное окружение), изображающая женщину сбольшим животом, стоящую у окна и выглядывающую из-за рваной занавески,ожидающую, когда ее мух пройдет, по улице, направляясь домой. Светмягкой кошачьей лапой лежит на ее щеке. Последняя картина: другаядопотопная фотокарточка худого парня, высоко над головой держащего своюкрошку-малышку, с выражением странной смеси триумфа и любви, лицо егорастянуто в широкой победной улыбке. Картины начали вспыхивать всебыстрее; проносясь мимо, они не приносили при этом никаких чувств: нипечали, ни любви, ни горечи утраты - ничего, кроме холодногоновокаинового оцепенения. Киллиэн убеждал его, что Система не имела никакого отношения к ихсмерти, это были несчастные случаи. Ричардсу казалось, что он верит ему- не только потому, что его рассказ слишком походил на вранье, чтобы насамом деле быть ложью, но потому, что Киллиэн знал, что если Ричардссогласится выполнять предложенную работу, первым местом, где оностановится будет Ко-Оп Сити, где один только час на улицах безпромедления откроет ему правду. Убийцы. Их было трое. ("Или это уловка?" - мучительно спрашивал себяРичардс. Ее голос по телефону звучал несколько таинственно, как будтоона что-то скрывала). Они, вероятно, были застигнуты врасплох. Возможно,что они сделали какое-то угрожающее движение в сторону Кэти, а Шейлапопыталась защитить дочь. Обе они умерли от колотых ран. Последнеевывело его из оцепенения. - Я по горло сыт этой чепухой! - взревел он внезапно. Амелияотступила назад и закрыла лицо руками. - Что произошло? Скажи, чтопроизошло?! - Я не могу сказать больше ничего. Твоей жене нанесли болеешестидесяти ран. - Кэти, - опустошенно сказал Ричардс, без всяких мыслей, и Киллиэндрогнул. - Бен, тебе нужно какое-то время, чтобы подумать обо всем этом? - Да, да.. - Мне очень, очень жаль, парень. Я клянусь своей матерью, что мыничего общего с этим не имеем. Если бы этим занимались мы, то мы быизолировали их, от тебя, с правом посещения, если бы ты не возражал.Человек не может добросовестно работать на тех, кто уничтожил его семью.Мы это знаем. - Мне нужно время для размышления. - Как Главный Охотник, - мягко сказал Киллиэн, - ты сможешь уложитьэтих ублюдков в глубокую яму. И многих, таких как они. - Я хочу подумать. До свидания. - Я... Ричардс протянул руку и погрузил Фри-Ви в темноту. Он сидел в кресле,как каменный. Его руки расслабленно свисали между колен. Самолетпродолжал с гудением удаляться в темноту. - Наконец, -подумал он. - Вот все и раскрылось. Все, до конца. ...Минус 012 Счет продолжается... Прошел час. И Морж сказал "Пришла пора Подумать о делах Потолковать о сургуче Капусте, королях И почему, как суп в котле, Кипит вода в морях". Картины пролетали в его голове. Стейси, Брэдли. Элтон Парракис со своим детским лицом. Кошмар бега. Поджигание газет в подвале ИМКА, той самой последней спичкой. Катящиеся и визжащие колесами автомобили с бензиновыми моторами, стэн-ган, плюющийся огнем. Кислый голос Лоулина. Лица этих двух ребятишек, юных агентов гестапо. Ну, а почему бы и нет? Его теперь ничего не связывало, а потому не было и никакой морали. Даи какая мораль может быть у освободившегося и покорившегося судьбе? Насколько мудрим был Киллиэн, если он видел это, чтобы показатьРичардсу спокойно и с мягкой жестокостью, насколько тот одинок. Брэдли иего отравляющие воздух выбросы казались далекими, несуществующими, неимеющими никакого значения. Противогазы. Да, в свое время идея носовыхфильтров казалось страшно важной. Ничего подобного. Бедняки всегда будутс тобой. Верно. Даже чресла Ричардса произвели еще один объект дляубивающей машины. В конце концов бедняки адаптируются, мутируют. Ихлегкие выработают собственную фильтрующую систему через десять илипятьдесят тысяч лет, и тогда они поднимутся, сорвут искусственныефильтры и будут смотреть, как их хозяева корчась валяются на земле,захлебываясь в атмосфере, где кислород составляет лишь незначительнуючасть. Ну, а какое будущее ждет Бена Ричардса?0днако все это только лишьсопли. Будет время беды. Они будут ждать его и готовиться к нему. Будет иярость, и даже вспышки мятежей. Бесплодные попытки снова предатьгласности намеренное отравление воздуха? Возможно. Они позаботятся обэтом. Позаботятся и о нем, - предчувствуя время, когда он позаботится оних. Инстинктивно он чувствовал, что может сделать это. Он подозревал,что у него, возможно, есть некоторый талант для этой работы. Они помогутему, излечат его. Лекарства и врачи. Изменят его рассудок. А потом будет мир. Причины разногласий будут вырваны с корнем. Он страстно жаждал мира, подобно тому, как странник в пустыне жаждетводы. Амелия Вильямс монотонно плакала в своем кресле, хотя все слезы ужедавно должны были высохнуть. Его Мало интересовало, что станет с ней. Она не могла благополучновернуться к мужу и детям в своем теперешнем положении. Она больше не таженщина, которая притормозила возле остановки и голова которой былазаполнена мыслями о еде и приемах, клубах и стряпне. Она теперь тожебыла помечена красным. Ему казалось, что должны быть лекарства, курсы лечения, какие-тообследования. Место, где расходятся Пути - уколы совести за то, чтовыбран не тот путь. Мысленный карнавал в темно-коричневых тонах. Он вдруг захотел подойти к ней, ободрить, сказать, что она не совсемсломлена, что одна таблетка транквилизатора приведет ее в порядок и онастанет лучше прежней. Шейла. Кэти. Их имена приходили и повторялись снова, отдаваясь в ушах словноколокольный звон, словно слова, которые повторялись, пока они непотеряют всякий смысл. Повторите-ка свое имя более пятидесяти раз и вы обнаружите, что вы -никто. Печаль была невыносимой. Он мог ощущать лишь расплывчатое чувствогнева и замешательства: они провели его, загнали, покуда он не выдохся,и вот теперь оказалось, что он в глубокой жопе. Он вспомнил мальчугана,учившегося с ним в начальной школе: у того свалились штаны, когда ондавал Обет Верности. Самолет продолжал гудеть. Он проспал три четверти часа. Картинкилениво появлялись и исчезали, все происшедшее было лишено всякойэмоциональной окраски. Затем появилась последняя картинка из альбома: глянцевая карточка8х10, снятая унылым полицейским фотографом, вероятно, жевавшим резинку.Улика ј3, господа присяжные! Избитое и изрезанное маленькое тельце вколяске, залитой кровью. Пятна ипотеки на грубо оштукатуренных стенах исломанная Матушка Гусыня на колесиках, купленная за десять центов.Большой, липкий сгусток на одноглазом плюшевом мишке. Он внезапно проснулся, резко вскочил на ноги с широко открытым вбезумном вопле ртом. Поток возДуха, вырывавшийся из легких, былнастолько силен, что язык его трепетал, как парус. Все, абсолютно все ссамого первого класса было неожиданно ясным, уныло-реальным,подавляющим, ужасным. Оно обладало шероховатой подлинностью истерическойбульварной газетной вырезки, как, например, фото Лоулина, котороговытаскивали из этого ангара в Топека. Все, абсолютно все было оченьреальным, в кричащих рекламных цветах. Амелия испуганно завизжала в унисон, съежившись в кресле, с глазамиогромными, как треснувшие фарфоровые дверные ручки, пытаясь затолкать врот весь кулак. Донахью угрожающе двигался через проход с ружьем наперевес. Его глазапоходили на маленькие, горящие от возбуждения черные бусинки. - Что это? Что случилось? Маккоун? - Нет, - сказал Ричардс, ощущая, что он спокоен настолько, чтобы егоголос не звучал сдавленно и отчаянно. - Плохой сон. Моя девочка. - О... - Глаза Донахью смягчились в притворном сочувствии. Он не знал, как сделать это наилучшим образом. Возможно, он останетсятупицей на всю жизнь. А может быть, он и научится. Он повернулся, чтобыуйти. - Донахью? Донахью осторожно обернулся. - Я вас здорово напугал, не так ли? - Нет. - Донахью отвернулся при этом коротком ответе. Его шея была вжирных складках. Его ягодицы в обтягивающих голубых фирменных штанахбыли привлекательными, как у девушки. - Я могу напугать вас еще больше, - заметил Ричардс, - я могупригрозить, что сорву вашу кислородную маску. Донахью удалился. Ричардс устало прикрыл глаза. Глянцевая фотография 8х10 появиласьснова. Открыл. Закрыл. Фотография пропала. Он подождал, и, когдаудостоверился, что она не вернется (тут же), открыл глаза и включилФри-Ви. Экран зажегся, и на нем появился Киллиэн. ...Минус 011 Счет продолжается... - Ричардс, - Киллиэн наклонился вперед, не делая ни малейших попытокзамаскировать свое напряжение. - Я решил принять ваши условия, - сказалРичардс. Киллиэн откинулся и улыбнулся одними глазами. - Я очень рад, -сказал он. ...Минус 010 Счет продолжается... - Господи, - сказал Ричардс. Он стоял на проходе в кабину пилота.Холлоуэй обернулся. - Привет. Он говорил с кем-то, под названием Детерит Уор. Данинджер пил кофе.За сдвоенными пультами управления никто не наблюдал. Однако ониповорачивались, откидывались и переключались так, как будто их трогалируки и ноги призраков. Стрелки качались. Лампочки мигали. Казалось, чтопродолжается непрерывная загрузка и выдача данных в компьютере - сама посебе. - Кто ведет самолет? - спросил завороженный Ричардс. - Отто, - сказал Данинджер. - Отто? - Отто - автопилот. Понял? Дешевый каламбур. - Данинджер вдругзасмеялся. - Рад видеть тебя в нашей команде, дружище. Ты не поверишь,но нашим ребятам пришлось изрядно потрудиться, чтобы добраться до тебя. Ричардс безразлично кивнул. Холлоуэй прервал наступившую неловкуюпаузу. - Отто тоже достает меня. Даже после двадцати лет знакомства сним. Но он стопроцентно надежен. Правда, сложен, как черт. Рядом с нимлюбое из старых устройств выглядело бы, как... ну, как ящик сапельсинами рядом с Чиппендейловским бюро. - В самом деле? - Ричардс всматривался в темноту. - Да. Вы задаете ему ПН, пункт назначения, и Отто берется за дело, спомощью голосового радара, и так весь путь. Пилот не требуется, правда,не считая взлета и посадки. И в случае неприятностей. - А многое ли вы сможете сделать, если случится неприятность? -спросил Ричардс. - Мы можем помолиться, - сказал Холлоуэй. Возможно, он замышлял этокак шутку, но в этой кабине это прозвучало со странной искренностью. - Неужели эти колеса действительно управляют самолетом? - спросилРичардс. - Только движением вверх-вниз, - пояснил Данинджер. - Педаликонтролируют движение налево-направо. - Это похоже на детский педальный автомобиль. - Немногим более сложный, - сказал Холлоуэй. - Здесь просто чутьпобольше кнопок, скажем так. - А если у Отто крыша поедет? - Ничего не случится, - сказал с ухмылкой Данинджер. - Если это ипроизойдет, ты просто возьмешь управление на себя. Но компьютер никогдане ошибается, приятель. Ричардс хотел уйти, но вид вращающихся штурвалов, перемещающихсякнопок и педалей удерживал его. Холлоуэй и Данинджер вернулись к своимделам - непонятным цифрам и приемникам, в которых слышались фоновыеэлектрические разряды. Холлоуэй однажды обернулся, он казался удивленнымтем, что Ричардс все еще здесь. Он усмехнулся и показал в темноту. - Ты скоро увидишь Хардинг, скоро прибудем. Мы уже почти на месте. - Когда же? - Ты сможешь увидеть огни через пять или шесть минут. Когда Холлоуэй обернулся в следующий раз, Ричардс уже ушел. Он сказалДанинджеру: - Я буду очень доволен, когда мы приведем этого парня в чувство. Этопросто привидение. Данинджер угрюмо опустил голову; на его лице мелькали зеленыевспыхивающие отсветы от контрольных приборов. - Ему не понравился Отто. Ты понял это? - Я понял, - сказал Холлоуэй. ...Минус 009 Счет продолжается... Ричардс брел вниз по узкому коридору, где едва мог протиснутьсячеловек. Фридмен, связист, не поднял глаз. Донахью тоже. Ричардс шагнулв переход и остановился. Запах кофе был сильным и приятным. Он налил себе чашку, добавилнемного сгущенных сливок и сел на одно из незанятых кресел длястюардесс. Кофейник фирмы "Силекс" булькал и пускал пар. В прозрачных холодильных контейнерах находился полный набор роскошныхзамороженных блюд. Бар был уставлен крошечными бутылочками из тех, чтопредлагают в самолетах. "Человек имеет право на хорошую выпивку", -подумал он. Он отхлебнул кофе. Кофе был крепкий и вкусный. Кофейникбулькал. "Я здесь", - подумал он и хлебнул. Да, без сомнения. Он былздесь, и он просто потягивал кофе. Всю посуду аккуратно убрали. Раковина из нержавеющей стали, сияющая,как драгоценный камень в оправе. И, разумеется, этот "Силекс" на плите,булькающий и пускающий пар. Шейла всегда хотела такой. "Силекс" всегда стобой, утверждала она, улыбаясь. Он плакал. На борту был крошечный туалет, где раньше мелькали попки стюардесс.Дверь была полуоткрыта и он мог видеть все, что было внутри, вплоть доголубой, тщательно продезинфицированной воды в бачке. Испражняйтесь соскромным комфортом на высоте 50000 футов. Он допивал свой кофе, смотрел на то, как булькает и выпускает пар"Силекс", и плакал. Его плач был очень спокойным и совсем беззвучным.Плач и кофе закончились одновременно. Он поднялся и опустил свою чашку в раковину из нержавеющей стали. Онподнял "Силекс", держа его за коричневую пластмассовую ручку, итщательно вытряс кофе в отверстие стока. Маленькие бусинки пара оседалина толстом стекле. Он вытер глаза рукавом куртки и вернулся в узкий коридор. Онпереступил порог кабины Донахью, держа "Силекс" одной рукой. - Ты не хочешь кофе? -- спросил Ричардс. - Нет, - коротко ответил Донахью, не подымая глаз. - Разумеется, ты хочешь кофе, - сказал Ричардс, и с размаху опустилтяжелый стеклянный кофейник на опущенную голову Донахью, собрав всесилы, на какие он был способен. ...Минус 008 Счет продолжается... Напряжение заставило вновь открыться рану на его боку, однакокофейник остался цел. Ричардс подумал, не был ли он укреплен чем-нибудь(Витамин В-12, может быть?), чтобы он не разбивался в случае сильнойкачки. На кофейнике появилось огромное, просто невероятное пятно крови.Донахью молча повалился на стол, заваленный картами. Поток крови побежалпо пластиковому покрытию верхней из них и уже начал капать на пол. - Отвечайте, как слышно, С-1-9-8-4, - ясный голос раздался по радио. Ричардс все еще держал "Силекс". Он был покрыт слоем волос Донахью. Он бросил его, но звона не было. Даже здесь ковры. Стеклянный пузырь"Силекс" выпучился на него, как мигающий, подернутый кровью глаз.Глянцевая фотокарточка Кэти в коляске неожиданно появилась вновь, иРичардса передернуло. Он поднял мертвую тушу Донахью за волосы и пошарил внутри его голубойлетной куртки. Пушка была на месте. Он был готов уже бросить его обратнона стол, но что-то удержало его, и он поднял его еще выше. Нижняячелюсть Донахью безжизненно висела, рот сложился в идиотскую усмешку.Кровь капала в него. Ричардс стер кровь с одной из ноздрей и заглянул внутрь. И точно, там было что-то маленькое, очень маленькое. Мерцаниефильтрующей сеточки. - Сообщите приблизительное время прибытия, С-1-9-8-4, - голос израдио. - Эй ты! - Фридман кричал через весь зал. - Донахью! Ричардс захромала проход. Он чувствовал невероятную слабость. Фридмансмотрел вверх. - Тыне скажешь Донахью, чтобы он поднял свой зад и ответил? Ричардс попал в него как раз над верхней губой. Зубы разлетелись какразбитое дикарское ожерелье. Волосы, кровь, мозги расплескались(причудливыми пятнами) на стене позади кресла, где девушка натрехдолларовом плакате вытянула свои бессмертные ноги на полированнойкроватной спинке из черного дерева. Раздалось сдавленное восклицание из пилотского отсека, и Холлоуэйсделал отчаянный, обреченный прыжок, чтобы захлопнуть дверь. Ричардсзаметил, что у того появился очень маленький шрам на лбу в видевопросительного знака. Это был шрам типа того, что мог бы получитьмаленький мальчик, ищущий приключений, при падении с низкой скамейки,играя в летчика. Он выстрелили Холлоуэю в живот и тот издал мощный потрясенный звук:"О!.. О!" Ноги выскользнули из-под него, и он упал лицом вниз. Данинджер повернулся в своем кресле, лицо его напоминало дряблуюлуну. - Не убивай меня, а? - сказал он. У него не хватило завода, чтобыпревратить это в утверждение. - Сейчас - мягко произнес Ричардс и нажал спусковой крючок. Что-товыскочило и зажглось с кратким неистовством позади Данинджера, когда тотупал. Тишина. - Отвечайте. Е-Т-А, С-1-9-8-4, - сказало радио. Ричардса неожиданно вырвало и он выбросил из себя большой кусок кофеи желчи. Мышечное сокращение еще больше разорвало рану у него на боку,добавив сильную, Стучащую боль. Он захромал к пульту управления, где рычаги все еще опускались искользили в бесконечном, сложном танце. Сколько циферблатов и кнопок! Неужели они поддерживают непрерывную связь в течение такого важногополета? Разумеется. - Отвечаю, - сказал Ричардс небрежно. - У вас есть Фри-Ви на борту, С-1-9-8-4? У нас какие-то неполадки спередачей. Все нормально? - Прием - вас понял, - ответил Ричардс. - Скажи Данинджеру, что он должен мне одно пиво, - загадочно сказалголос, и затем остались только фоновые атмосферные разряды. Отто веяавиобус. Ричардс вернулся, чтобы закончить свое дело. ...Минус 007 Счет продолжается... - О, Боже, - Амелия: Вильямс застонала. Ричардс бегло осмотрел себя.Весь его правый бок, от ребер до бедра, был ярко и сверкающе красным. - Кто бы подумал, что в старике окажется столько крови? - сказалРичардс. Маккоун неожиданно бросился в отделение первого класса. Ричардса онзаметил с первого взгляда. Пушка Маккоуна была уже в воздухе. Он иРичардс выстрелили одновременно. Маккоун исчез за холстом, разделяющим первый и второй класс. Ричардстяжело опустился. Он чувствовал страшную усталость. На животе у негопоявилась огромная дыра. Он мог бы разглядеть через нее своивнутренности. Амелия кричала не переставая, ее руки оттягивали щеки вниз, превращаялицо в пластиковую ведьмину маску. Маккоун шатаясь возвращался в первый класс. Он ухмылялся. Казалось,что половина его лица была снесена, но все же он ухмылялся. Он выстрелил дважды. Первая пуля прошла у Ричардса над головой.Вторая ударила его под ключицу. Ричардс выстрелил снова. Маккоун раскачался, закрутился вокруг себя вбестолковом варианте чечетки. Пистолет выпал у него из пальцев.Казалось, что Маккоун оценивает качество белого пластикового потолка вотделении первого класса, вероятно сравнивая его с его собственным, вовтором классе. Он упал. Запах пороха и горелого мяса был ясен и чист,как залах яблок в прессе Для сидра. Амелия продолжала кричать. Ричардс подумал, каким замечательнонормальным и здоровым казался ее голос. ...Минус 006 Счет продолжается... Ричардс поднялся очень медленно, удерживая свои внутренности наместе. Ощущение было такое, как будто бы кто-то зажигал спички у него вживоте. Он шел медленно вдоль прохода, нагнулся, одна рука на солнечномсплетении, как бы делая поклон. Он поднял парашют одной рукой и потащилего за собой. Кольцо серых кишок выскочило у него между пальцами, и онзатолкал его назад. Это оказалось очень больно. Он смутно испытывалощущение, как будто он срал собственными внутренностями. - Боже, - стонала Амелия Вильямс. - Бо-Бо-Бо-Боже. О, Господи. - Одевай это, - сказал Ричардс. Она продолжала раскачиваться и стонать, не слыша его. Он бросилпарашют и дал ей пощечину. Он не смог вложить в удар нужную силу. Онсложил кулак и ударил ее еще раз. Наконец она заткнулась. Ее глазаизумленно Смотрели на него. - Одевай это, - повторил он. - Как рюкзак. Понимаешь, как? Она кивнула. - Я. Не могу. Прыгать. Боюсь. - Мы падаем. Ты должна прыгать. - Не могу. - Хорошо. Тогда я тебя застрелю. Она выскочила из кресла, оттолкнув его, и начала натягиватьпарашютный мешок на себя с диким, лихорадочным усилием. Она отступала отнего, одновременно боролась с застежками. - Нет. Эта должна быть снизу. Она переместила ремень с огромной скоростью, отступая в сторону телаМаккоуна, по мере того как Ричардс приближался. Кровь текла у него изорта. - Теперь застегни карабин на кольце. Вокруг твоего живота. Она сделала это дрожащими пальцами, всхлипнув, когда у нее сорвалосьв первый раз. Она смотрела безумными глазами ему в лицо. Она немного поскользнулась в крови Маккоуна, затем перешагнула черезнего. Они пробрались через второй класс в третий одним и тем же путем.Спички у него в животе сейчас заменила ровно горящая зажигалка. Запаснойвыход был закрыт пироболтом и рычагом, управляемым пилотом. Ричардспротянул ей пистолет. - Стреляй в дверь. Я...не выдержу отдачи. - Закрыв глаза и отвернувлицо, она дважды нажала спусковой крючок пистолета Донахью. Магазинопустел. Дверь оставалась закрытой, и Ричардс почувствовал вялое больноеотчаяние. Амелия Вильямс нервно вертела в пальцах парашютное кольцо,дергая его слабыми рывками. - Может быть... - начала она, но дверь неожиданно распахнулась вночь, вытянув Амелию наружу вместе с собой. ...Минус 005 Счет продолжается... Согнувшись пополам, как человек идущий в урагане, Ричардс подвигалсяот выбитой двери, держась за спинки кресел. Если бы они летели выше, гдеразность давлений Больше, его бы также выбросило потоком воздуха. Но и сейчас емупришлось выдержать сильный удар выходящего воздуха, его несчастные кишкисвязками вырвались наружу и сейчас волочились за ним по полу. Прохладныйночной воздух, разряженный и резкий на высоте 2 тысяч футов, был какушат холодной воды. Зажигалка превратилась в факел, внутри у него всепылало. Через 2-й класс. Лучше. Ветер не так силен. Сейчас черезраспростертое тело Маккоуна (пожалуйста, переступай) и через первыйкласс. Кровь свободно текла у него изо рта. Он остановился на входе в служебный отсек и попытался собратьвнутренности. Он знал, что снаружи им не нравится. Нисколько. Онистановятся грязными. Ему захотелось заплакать над своими бедными,хрупкими внутренностями, которые никогда не просили ничего подобного. Он не смог упаковать их обратно внутрь. Ничего не выходило, они всеперепутались. Пугающие картинки из школьных учебников по биологиипромелькнули у него перед глазами. Перед ним забрезжила убийственнаяистина - истина его собственной предстоящей смерти, и он отчаяннозакричал, выплевывая сгустки крови. Но, прислонившись к дверномупроходу, как пьяный к фонарному столбу, он увидел, что предметы вокругнего закрываются за движущимся предсмертным затемнением. Все. Я умираю. Он закричал вновь, возвращая мир назад в мучительный фокус. Несейчас. Я не должен. Он рванулся в кабину пилота, кишки канатами свисали вокруг него.Удивительно, как много их умещалось внутри. Таких круглых, плотных,тщательно заполненных. Он наступил на какую-то часть, которая принадлежала ему, и что-товнутри потянулось. Вспышка боли была за пределами понимания, запределами мира, и он закричал, расплескивая кровь на дальней стене. Онпотерял равновесие и упал бы, не останови его стена под углом 60е.Ранение в живот. Я ранен в живот. Его сознание ответило на это безумнымищелчками. Осталось сделать только одну вещь. Предполагалось, что ранение в живот - это одно из худших. Когда-то наполуночном обеденном перерыве они спорили о худшем способе окончить своидни; это было, когда он еще был сопляком. Здоровые и сильные, полныежизни, крови и вечного дерьма, они, глотая сэндвичи, сравнивалиотносительные достоинства радиационного облучения, замерзания, падения свысоты, удара кинжалом. И кто-то упомянул ранение в живот. Харрис, можетбыть. Толстяк, который пил запрещенное на работе пиво. "Это оченьбольно", - сказал Харрис и это занимает много времени. И все они кивнулии торжественно согласились, хотя никто из них понятия не имел о боли. Ричардс заковылял вверх по узкому коридору, держась за обе стены,чтобы не упасть. Мимо Донахью. Мимо Фридмана и его радикальной зубнойоперации. Онемение кралось вдоль его рук, и боль в животе (в том, что былораньше животом) становилась сильнее. И все же, несмотря на все это, ондвигался, и его развороченное тело пыталось выполнить команды безумногоНаполеона, запертого внутри его черепа. Господи, неужели все кончено сРико? Он не поверил бы, что у него в мозгу столько образов, которые онмог бы вспомнить в свой смертный час. Казалось, что его мозгсворачивается в комок, пожирая себя в эти последние лихорадочныесекунды. Еще. Одна Вещь. Он упал на тело Холлоуэя и лежал на нем, внезапно чувствуя, чтозасыпает. Немного поспать. Да. Лишь минутку. Слишком тяжело подняться.Отто, мурлыкающий что-то, напевал укачивающую, усыпляющую колыбельную.Ш-ш-ш. Овечки на лужайке, корова в поле. Он поднял голову - невероятное усилие: его голова была стальной,чугунной, свинцовой - и посмотрел на сдвоенные рычаги управления,продолжающие свой танец. За ними в плексигласовом иллюминаторе Хардинг.слишком далеко. Он на сеновале, в глубоком сне. ...Минус 004 Счет продолжается... Радио беспокойно выкрикивало: - С-1-9-8-4, вы слышите меня. Вы идетеслишком низко. Отвечайте. Отвечайте. Нужно ли нам включать Контрольуправления? Отвечайте. Отвечайте. Отв... - Заткнись, - прошептал Ричардс. Он начал ползти к ныряющим,раскачивающимся рычагам управления. Педали опускались и поднимались.Рули щелкали. Он закричал, почувствовав новую вспышку жуткой боли. Петлякишок зацепилась за подбородок Холлоуэя. Он пополз назад. Освободил их.Снова полз. Его руки ослабли и некоторое время он поплыл в невесомости,уткнувшись носом в мягкий ворсистый ковер. Он оттолкнулся от пола ивновь пополз. Забраться в кресло Холлоуэя было все равно, что подняться на Эверест....Минус 003 Счет продолжается... Это здесь. Огромный, квадратичный и выпирающий в ночное небо силуэт.Лунный свет сделал его похожим на мраморный. Ричардс немного повернул штурвал. Пол упал влево. Ричардса бросило всторону, и он едва не вывалился из Кресла. Он повернул штурвал назад, но слишком резко, и пол наклонилсявправо. Горизонт шатался как сумасшедший. Теперь педали. Так. Уже лучше. Он осторожно толкнул штурвал от себя.В одно мгновение цифры на циферблате перед его глазами изменились от2000 до 1500. Он отпустил штурвал. Еще немного, и он уже ничего не будетвидеть. Правый глаз уже практически отключился. Странно, что глазаотключаются поодиночке. Он вновь надавил на штурвал. Сейчас казалось, что самолет плывет вневесомости. Цифры на датчике скользили с 1500 на 2000 и даже до 900. Онпотянул штурвал назад. - С-1-9-8-4, - сейчас голос был очень встревоженным - Что случилось?Отвечайте! - Поори еще, приятель. - прохрипел Ричардс. ...Минус 002 Счет продолжается... Огромный самолет шел своим курсом через ночь, как осколок льда, исейчас Ко-Оп Сити раскинулся под ним как труда разломанных картонныхкоробок. Он шел на него, прямо на Здание Игр. ...Минус 001 Счет продолжается... Какой-нибудь свихнувшийся наркоман, стоящий в дверном проеме, смотрелвверх и думал, что перед ним галлюцинация, последнее наркотическоевидение, спускающееся, чтобы унести его на Главные атомные небеса,наверное, где еда бесплатна, и под каждой кучей скрывался термоядерныйреактор. Рев моторов заставлял людей выбегать из дверей, их лица тянулисьвверх, как бледные языки пламени. Витрины магазинов звенели иобрушивались внутрь. Ветер, поднятый самолетом, гнал мусор по сточнымканавам в сторону трущоб. Полицейский выронил свою рацию и, закрывголову руками, кричал и не слышал своего крика. Самолет продолжал падать, и сейчас он двигался над крышами какпарящая серебряная летучая мышь, его правое крыло прошло мимо магазинаТриумфальная Колонна в каких-то 12 футах. Повсюду над Хардингом передачиФри-Ви прекратились из-за экранирования, и жители смотрели намолочно-белые экраны с тупой, боязливой недоверчивостью. Гром заполнилМир. Киллиэн оторвался от своих бумаг и посмотрел в огромное окно, котороеявлялось одной из стен его кабинета. Мерцающая панорама города от Южного Города до Полумесяца исчезла. Всеокно занимал приближающийся реактивный самолет "Локхид-Тристар". Егобортовые огни загорались и гасли, и только одно мгновение, одно безумноемгновение, Киллиэн, к своему ужасу и удивлению, смог разглядетьРичардса, смотрящего на него. Его лицо было измазано кровью, его черныеглаза горели дьявольским огнем. Ричардс улыбался. И грозил ему пальцем. - Господи, - это было все, что успел вымолвить Киллиэн. Сейчас огромный ревущий самолет пересекал пролив, вероятно,поддерживаемый в воздухе рукой Господа. ...000... Слегка накренившись, "Локхид" намертво врезался в Здание Игр навысоте трех четвертых от полной высоты здания. Его баки были еще болеечем на четверть полны. Его скорость была чуть больше 500 миль в час. Взрыв невероятной силы осветил ночь, как гнев Божий, и огненный дождьобрушился на город.

Страница:  « назад

Наверх