Я нахожу материю, прекрасно, предельно организованную в космическом теле, и больше ничего. Никакой личности здесь нет. В каком-то переносном смысле можно и цветок назвать личностью, и камень. Но как таковой ее нет. Особенно ясно это видно в моем тезисе X, где я рассматриваю субъективную сторону космологии, которая должна же как- то указывать на черты личности, а не просто на прекрасно организованное тело. Ничего подобного. Какие термины говорят о личности? "Просопон". Что это такое? "Прос" – приставка, указывающая на направление к чему-то; "on" – тот же корень, что и в слове "оптический", то, что "видно". "Просопон" – то, что бросается в глаза, что видно глазами, то, что имеет вид, наружность. Почему нельзя этот термин переводить как личность? Потому что одному человеку свойственно несколько таких "просопонов". У Гомера читаем, что Аякс, смеясь, наводил своими "просопонами" ужас на окружающих. Значит, не личность? Личность-то у него одна! А что в таком случае "просопон"? Либо выражение лица, либо просто наружность. И позднее во всей литературе слово "просопон" имеет значение "наружность".
Пиндар (V в. до н. э.) употребляет слово "просопон", когда рисует блеск наружный, внешний вид. Только у Демосфера, а это не ранее IV в. до н. э., я нахожу "просопон" в значении маски. Маска божества делает того, кто ее носит, самим этим божеством. Это уже ближе к понятию личности, но тоже еще только внешняя ее сторона. В позднейшей литературе уже говорят не о маске, а об актере, играющем роль; его называют "просопон", то есть действующее лицо. Затем, в I в. до н. э., я нахожу понимание термина "просопон" как вообще литературного героя. Собственно говоря, до христианской литературы не встретишь "просопон" в собственном смысле слова как личность. В греческом языке на обозначение личности претендует еще термин "гипостасис" (русское "ипостась"). Только в позднейшей литературе появляется склонность понимать этот термин как "характер лица". Конечно, в христианстве, где в учении о трех лицах говорится о трех ипостасях, каждое из них имеет собственное лицо, а это есть личность. Там мы имеем сложную диалектику триипостасного единства, единства божества, которое тоже объявлено как личность. Этого я здесь не касаюсь, это не античная тема.
В античности же ни "просопон", ни "гипостасис" не имеют значения личности. "Гипо- кейменон" тоже имеет свой смысл: "то, что находится под чем-нибудь", все равно – камнем или деревом. "Носитель" – это и есть "гипо-кейменон". Этот термин получил значение либо логическое, либо грамматическое. Грамматическое – это "подлежащее" в сравнении с другими членами предложения. В логическом смысле – это субъект суждения. Есть и юридическое значение – лицо, которое обладает известными правами и обязанностями. Конечно, это ближе к понятию личности, хотя и не вскрывает ее внутренней жизни, а затрагивает лишь внешнюю сторону.
Все вышеназванные термины следует понимать по-античному, в космологическом смысле.
Все эти личности, личные свойства представляют собой эманацию, истечение звездного неба, эфира, который находится наверху Вселенной. Это – эманация космологического абсолюта. Вы скажете: как же так? Стало быть, всемирная личность в данном случае есть лишь результат эманации мирового эфира, результат эманации космологического принципа?
Личность рассматривается здесь не как что-то неразложимое; она сводима на процессы, которые происходят в небе, но касаются также и земли.
Тезис XI. Какая же действительность вырисовывается в результате такого космологизма? Здесь перед нами не объект, не субъект, но нечто характерное для античного понимания личности. Обратимся к основным категориям, которыми располагают идеалистическое и материалистическое направления философии. На первом плане стоит "логос". "Логос" – это и слово, и мысль, но нигде и никогда это не значит личность. Слово "логос" лишь в христианстве стало означать личность. А огненный "логос" Гераклита? Или воздушный "логос" Диогена Аполлонийского? Или числовые "логосы" пифагорейцев? Стоики учили о "семенных логосах", неоплатоники – о "логосах", которые существуют в материи. "Логос" – понятие логическое, языковое и в то же время натурфилософское, обозначающее нечто материальное, связанное с воздухом, с огнем, с землей, со всеми стихиями, которые признавались в античном мире. Но в античном "логосе" нет никакой личности. Второй термин – "идея", или "эйдос" (сравните латинское "видео" – "вижу"). Здесь это только то, что видно. Могут сказать: это – отдаленное значение корпя, оно давно забыто. Ничего подобного! У Платона мы читаем: мальчик хорош лицом, прекрасен, но если его раздеть, то его идея будет еще лучше. Как переводить такой текст? Я перевожу так. Мальчик прекрасен лицом, но его фигура, его стан еще прекраснее. Что такое здесь идея? "Стан", "фигура" совершенно не выходят за пределы физического ощущения. Таким образом, начинается "идея" с видимого, чувственного, а когда доходит до видимого в мысли, то там тоже видимость на первом плане. Этим античное понятие идеи отличается от понятия идеи в немецком идеализме, где оно представляет собой абстрактную логическую категорию. А в античности эта категория опять-таки восходит к космосу. И когда Платон утверждает, что его идеи существуют в небесном мире, то это значит, что он не может представить свою идею вне вещи, пусть это будет эфирная вещь, а все-таки она есть то, что воспринимается либо чувственным, либо умственным взором. Вот что такое "идея" и "логос" в античном представлении.
Далее. Я говорю об общих областях проявления космологизма, а не просто о субъективных и объективных, то есть взятых вместе. "Логос" не субъективен и не объективен. То же самое относится и к "идее".
Греческий язык не имеет термина "чувство". Когда я по-русски перевожу греческое "айстесис" как "чувство", то на самом деле это неверно. Это греческое слово означает чувственное ощущение. Еще сложнее обстоит дело в латыни. "Сенсус" – это не только чувственное восприятие. Здесь имеется корень, присутствующий в славянском "осязать". "Сенсус" не просто чувственное ощущение, а ощущение осязания. И оказывается, при помощи этого "сенсус" обозначается все духовное, все душевное – и чувство, и настроение, и намерение, и стремление, и любые чувства, которые только можно себе представить. Так и должно быть. Основа здесь какая? Космологическая. А космос есть тело. Поэтому и черты человеческой личности материальны и чувственны.
Итак, ни греческий, ни латинский язык не имеет слова "чувство". А слово "эмоция"? По- гречески – "айстесис", по-латыни – "сенсус". И другие субъективные переживания относятся сюда же. "Фантасия" – это не "фантазия" в новоевропейском смысле, а чувственный образ, субъективный, но совершенно пассивный; это – отражение чувственной вещи. Греческое "патос" ни в коем случае нельзя понимать как русское "пафос". "Патос" есть пассивное состояние души; это – своеобразный страдательный залог, причем никакой болезненности здесь нет. Я бы перевел "патос" как "претерпевание". Могут сказать: ведь этого же мало. Неужели личность сводится к одним физическим претерпеваниям? А я спрошу: но разве мало того, что это исходит от неба? Мало того, что это есть результат эманации, истечения небесного космоса? Мало того, что это – излияние небесного эфира? Если вам этого мало, тогда вам нечего делать в античной культуре. И еще один термин – "техне". Как его перевести? Это – "ремесло", искусство, не только человеческое, но и божественное, космологическое. Космос – это тоже величайшая "техне".
Значит, греки не различали искусство и ремесло? Но не следует подходить к античности с рамками новоевропейского человека. Конечно, художник другой эпохи будет обижен, если вы назовете его искусство ремеслом. "Я не ремесленник, я художник", – скажет оп. А грек гордился тем, что он ремесленник! Вот этот внеличностный характер и лишает "техне" значения такого высокого искусства, которое выше всякого ремесла. Вместе с тем и ремесло лишается своего внешнего и слишком материального и бессодержательного значения. Ремесло – ото одухотворенная, одушевленная вещь, оно по отличается от искусства. "Техне" – это, во-первых, ремесло, во-вторых, искусство и, в-третьих, наука. Получается, что грек не отличает ремесла и искусства от науки? Да, потому что науку он понимает практически. Конечно, чистое умозрение возможно, но это – абстракция. Реальная наука не есть чистое умозрение, это всегда практика. Поэтому научная "техне" недалеко ушла от ремесленной или от художественной "техне". Вот какие выводы приходится делать, если всерьез отнестись к античной культуре как к строящейся на принципах материально-чувственного космологизма. На эту тему можно говорить много. "София" – мудрость, но имеются тексты, которые говорят о том, что "софия" – это тоже техническое умение. Разве не удивительно, что когда Платон стал строить свой мир, то назвал строителя "демиург"? А "демиургос" – это же "мастер, плотник, столяр". И когда он начал строить свой космос, то строил его как мастер. Так что и в тезисе XI, где я рассматриваю космологизм с точки зрения объективно-субъективной, тоже господствует внеличностный принцип.
Наконец, тезис XII, в котором я хочу подвести итог.
Оказывается, основное представление о мире у греков сводится к тому, что это есть театральная сцена. А люди – актеры, которые появляются на этой сцене, играют свою роль и уходят. Откуда они приходят, неизвестно, куда уходят, неизвестно. Впрочем, это известно: приходят они с неба, ведь люди – эманация космоса, космического эфира, и уходят они туда же и там растворяются, как капли в море. А земля- это сцена, где они исполняют свою роль. Кто-то спросит: какую же пьесу разыгрывают эти актеры? Отвечу: сам космос сочиняет драмы и комедии, которые мы исполняем. Философу достаточно знать только одно: что он актер и больше ничего. Прибавьте к этому еще и то, что, согласно исследованию советского филолога А. А. Тахо-Годи, наше понятие личности довольно часто выражается по-гречески термином "сома", а это есть не что иное, как "тело". Значит, сами же греки в своем языке раскрыли тайну понимания личности: это – хорошо организованное и живое тело. Вот в этом представлении как раз и проявляется огромный внеличностный характер космологизма, с одной стороны, а с другой – сказывается возвышенный, высокий, торжественный космологизм. Поэтому не говорите, что мы тем самым унижаем античность. Разве мало того, что вы – порождение космоса, эманация эфира? Если мало, то вам не следует заниматься античностью, так как вы подходите к ней с монотеистической точки зрения.
Вот мои 12 тезисов.
Конечно, все это изложено в общей форме, но я и говорю только о принципах античности. Если желательны еще и подробности, то это значит желать от принципа того, что подчинено этому принципу, то есть перейти к отдельным слоям исторического процесса, к отдельным периодам античной культуры, но это уже совсем другая тема. А эти 12 тезисов в виде первого приближения к предмету кое-что все-таки дают. Хочу сделать еще небольшое пояснение.
Античный человек свободен, и вместе с тем он подчинен необходимости. Он космологичен, внеличностен. Но я должен добавить к этому, что античный человек – еще и рабовладелец. Само рабовладение тоже безличностно, космологичпо, материально и чувственно.
Аристотель доказывает следующую теорию. Все общее есть рабовладелец в отношении всего частного. Если единичное подчинено общему, значит, единичное есть раб, а общее есть рабовладелец. Таким образом, вся мировая система, по Аристотелю, есть система рабовладельческая. Рабовладение связано с чувственно-материальным космологизмом. Еще раз оговорюсь: все сказанное сейчас выражено в общем виде; чтобы быть последовательно доказательным, нужно об этом говорить отдельно. В статье "История философии как школа мысли" я показал, что понятие судьбы в античности – это понятие рабовладельческого общества. При этом речь шла о принципе. Если же рассуждать конкретно, то нужно говорить об отдельных периодах. Были периоды расцвета, когда античный грек радовался светлым лучам, исходящим из звездного неба, когда он молился на восходящее солнце. В конце концов и античный человек стал чувствовать, что его система слишком далека от личности и в этом смысле слишком пустынна. Это создало возможность для появления в дальнейшем, на развалинах античности, новой культуры, основанной на абсолютизации личности. В связи с работой над многотомной историей античной эстетики мне приходится уделять много внимания изучению неоплатоников, а это – последняя и очень богатая философская школа античности. Уже христианство стало государственной религией, уже гремели вселенские соборы, а небольшая группа языческих философов создавала свою концепцию античности. Но дни языческой античности были сочтены, и эти философы, глубоко понимавшие сущность античной философии, все-таки в конце концов пришли к выводу, что все это – пустыня. Почему? Нет никого, раз нет личности, а есть только что. Космос – это что, а не кто. Поэтому я бы так сформулировал печальный и трагичный конец этой замечательной античной внеличностной культуры. Я бы сказал словами поэта нашего века:
Я несусь и несу неизбывных пыланий глухую грозу И рыдаю в пустынях эфира.
Так кончились те светлые дни, когда человек молился на звезды, возводил себя к звездам и не чувствовал своей собственной личности.

Страница:  1 | 2

Наверх